— Потом мы разошлись, потому что общих тем у нас не было, а дружить мы друг с другом не дружили. И я не слышал о нём примерно полгода, пока мне не предоставилась возможность заняться тем, чем я занимаюсь сейчас. Подробности не важны, по крайней мере, для тебя. И вдаваться в них я не стану. И примерно в это же время я узнал, что Таир очень недоволен тем, что этим проектом занимаюсь я. Я ждал чего-то подобного, просто не знал, что он изберёт именно такой способ до меня добраться.
Вячеслав Анатольевич поморщился и потёр щёку ладонью. А Дима всё ещё сидел, не в силах пошевелиться. Он был виновен, и, что бы не решил дядя Слава относительно его судьбы, — он обязан принять этот приговор, каким бы он ни был.
— С Владом я познакомился тогда, когда он приехал жить в Питер, — продолжал Вячеслав тихим голосом, и Дима встрепенулся, услышав имя друга, — Отличный парень, самый смышлёный адвокат из тех, кого я когда-либо знал. Упустить его — означало бы потерять очень ценного парня, а позволить себе такую роскошь я права не имел. Солидная компенсация за то, что его могут вызвать в любое время дня и ночи, да и вообще одно моё имя сделали своё дело, и Влад стал работать на меня. Я тогда ещё не знал, что вы дружны, что ты помог ему, а он готов в любой момент помочь тебе. И когда ты обратился к нему за помощью в деле с Ратмиром, он пришёл ко мне сразу, потому что я собирал любую информацию относительно Таира. И представь моё удивление, когда оказалось, что в деле, касающемся племянника Таира, замешан мой собственный сын!
Он невесело рассмеялся, периодически поглядывая на дверь, и вдруг резко сменил тему.
— Нет, ты только представь, ну и службы, что милиция, что скорая помощь…Сколько же можно ехать?
— Полиция, — машинально поправил Дима.
— Да…Полиция, хотя хрен редьки не слаще. Оттого, что их стали называть по-другому, скорости им это не прибавило.
Вячеслав Анатольевич снова залпом осушил бокал с виски и задумчиво поглядел, как в «кафе» входят представители полиции и скорой помощи. Их тут же разместили на диванчиках, где они так и остались сидеть.
— Сейчас Влад приедет, с ними разберётся, — махнул рукой дядя Слава, почти сразу забывая о гостях.
— Влад? — тупо переспросил Дима.
— Да, уверен, с ним всё будет в порядке. Впрочем, и с Аней тоже. Так на чём мы остановились? Ах, да…Так вот, когда я узнал, что ты замешан в этой ситуации с Ратмиром, я готов был убить этих сучат голыми руками. Однако, и в этот момент мне помог Влад. Он вообще уникальный человек, — может втереться в доверие любому и повернуть всё так, как ему нужно. Это не значит, что он неискренен. Нет, ради своих он готов на всё. Ему удалось стать для Таира человеком, которому тот полностью доверял. Доверял настолько, что готов был рассказывать все свои планы, одним из которых был вариант, где он использовал тебя в качестве моего устранителя. Таир настолько увлёкся этой идеей, что не стал проверять Влада, полностью положившись на него. Однако, Влад сумел сообщить мне детали и, когда ты позвонил мне, я был готов. Коля, который осматривал тебя при входе, смог заменить пузырёк на точно такой же, только с сахарной пудрой. Благо, Влад знал, как именно выглядит бутылочка.
Не думай, что я виню тебя в чём-то. Мало того, думаю, на твоём месте я бы поступил точно так же. Однако, ты знаешь, что-то внутри меня будто умерло, и как бы я ни убеждал себя, что ты был прав на все сто, это что-то пока мертво. Прости меня за это.
Дядя Слава курил, а Дима молчал. Если он думал, что он чувствовал себя полной скотиной, когда изнасиловал Иру, он чертовски ошибался. Так погано, как сейчас, он себя не чувствовал никогда.
— Ты знаешь, я никогда не уподоблялся таким, как Таир, — вдруг неожиданно начал Вячеслав, подавшись вперёд. Взгляд его при этом стал цепким и жёстким, — Я просто не имею никакого права убирать неугодных мне людей, как бы порой этого ни хотелось. Но Таир перешёл все границы, используя любимых мною людей. И поэтому свой приговор он подписал себе сам.
Он вдруг вскинул голову и начал подниматься навстречу вновь прибывшим, а Дима повернулся и посмотрел в сторону входной двери. Там стояли четверо людей, — двое высоких мужчин, с самой неприметной внешностью, одетых во всё чёрное, и Влад, который приобнимал за плечи Аню, с самым затравленным видом озиравшуюся вокруг.
— Иди, забирай её, девчонка, похоже, не истерит, держась только на честном слове. — Усмехнулся дядя Слава и направился в сторону двери.
— Вячеслав Анатольевич, всё прошло как нельзя лучше… — начал один из них.
— Лёня, ну не здесь же, — поморщился Слава, и кивнул на свободные диванчики. — Сейчас всё обговорим, прежде, чем сниматься отсюда. Влад, кстати, думаю, полиция и скорая в твоей компетенции, — улыбнулся он адвокату, и тот сразу приступил к своим прямым обязанностям. — Аня, Дима, присаживайтесь, где вам будет удобно, пока я решу все вопросы, после мы с вами переговорим.
Он отвернулся, давая понять, что на этом разговор окончен, а Дима подошёл к Ане. Сейчас весь мир для него вмещал только Аню и больше никого. Всё остальное казалось решённым, просто те вопросы, которые у него были в голове, можно и нужно было обдумать позже. Не сейчас, не когда он снова обрёл то, что считал потерянным. Пусть потерянным на время, но всё же…
— Ты как? — почти шёпотом спросил он, но девушка услышала.
Казалось, она держится изо всех сил, лишь бы только не расплакаться, и Аня просто кивнула в ответ, давая понять, что с ней всё в порядке.
— Присядем? — так же приглушённо спросил он, указывая на диван чуть поодаль, и Аня снова кивнула в ответ.
Они присели на расстоянии друг от друга, но Диме нестерпимо хотелось прижать её к себе, просто уверить её в том, что теперь всё будет в полном порядке. Всё происходящее кругом было каким-то далёким, словно он попал на сеанс немого чёрно-белого кино. Аня сидела, опустив голову, и только теребила край свитерка, в котором она и уехала из Финляндии два дня назад.
— Иди ко мне, — наконец, прошептал Дима и раскрыл объятия девушке, и когда она крепко прижалась к нему, только тогда смогла дать волю слезам. Её всхлипы перешли в судорожные рыдания, и дядя Слава обернулся посмотреть, а после дал знак официанту, чтобы принесли что-то спиртное.
— На, выпей, — протянул ей бокал Дима, чуть отстранившись, чтобы видеть её лицо.
— Мне было так страшно. Так страшно! — прошептала она, но всё же взяла бокал из его рук, который он придерживал, пока Аня не выпила всё до последней капли. А потом Дима отставил бокал в сторону и снова прижал Аню к себе.
Сегодня ради неё он готов был убить человека. Кем стала она для него? Он и сам пока не понимал, но он знал одно, — он не стал ненавидеть её за то, что вынужден был сделать. Он мог сколько угодно корить себя, но её он упрекать и ненавидеть права не имел. И если бы ситуация повторилась, сделал бы абсолютно то же самое.
