тканей из разных органов плюс образцы каши с разными концентрациями отправляли самолётом в Англию, где в специальной референс-лаборатории определяли концентрацию ДДТ. Пару раз приезжали сотрудники МАИР, контролировать ход опыта. Помню приезд директора МАИР Джона Хиггинса, а позднее сменившего его на этом посту Лоренцо Томатиса.
Эксперимент продолжался несколько лет, был успешно завершен, сделаны и просмотрены тысячи гистологических препаратов, составлены сводные таблицы и отчеты – а это были кипы бумаг, – и все это отправлено в МАИР. Что удивительно, практически никакого серьёзного «конечного продукта» в виде научной публикации из этого огромного и важного эксперимента сделано не было. Я видел публикацию венгерских коллег, которые параллельно проводили по заданию МАИР аналогичное исследование. Но результаты нашего опыта по неизвестной мне причине так и остались в бумагах и отражены лишь в отчетах МАИР. В лаборатории до сих пор хранятся сотни карточек с данными на каждую крысу из этого опыта. Нами были опубликованы только скромные тезисы в трудах конференции по лабораторным животным, проходившей в Юрлово, под Москвой. Кроме того, мне удалось убедить Н. П. опубликовать данные о частоте развития спонтанных опухолей у крыс[16], основанные на контрольной группе из этого опыта. Этот уникальный материал потом не раз сослужил мне добрую службу, когда я начал сотрудничать с математиками. Кстати, ответственным исполнителем темы был Валерий Окулов. По негласной договорённости с Н. П., эта тема по завершении в 1973 году могла лечь в основу его кандидатской диссертации, если бы его поисковая работа по иммуноморфологии щитовидной железы крыс при канцерогенезе по какой-либо причине оказалась невыполненной. Учитель страховал своих воспитанников! Но обошлось.
Отряд «Золотая рыбка»
В очередную поездку на стройки мне удалось вырваться лишь в 1970 году. В 1968 году мы с Леной оканчивали институт, распределялись, родилась наша дочь Маша, пришлось летом поехать в Кишинев, где тогда жили родители жены. На следующий год почему-то тоже не смог поехать. Весной 1970 года мне позвонил Володя Сивков и сказал, что нужен врач в отряд ЛЭТИ, который собрался ехать на Дальний Восток, в Хабаровский край. Я пришел на собрание отряда в старом корпусе ЛЭТИ на углу ул. Профессора Попова и Аптекарского проспекта, где встретил старых знакомых по Ладоге, а также друзей Гриши Черницкого – Леню Осиновского, Толю Павленко, Володю Вашкелиса и еще нескольких, в том числе из «Ладоги-4». По какой-то причине отряд, в котором, как в обычном ССО, было человек 50, разделился на две части и работал в двух местах, став двумя совершенно независимыми отрядами. Да еще мне пришлось задержаться в Ленинграде и вылететь на неделю позже – отпуск начинался позже даты вылета. Поездом туда ехать было немыслимо – целую неделю, поэтому нужно было лететь до Хабаровска самолетом. Хорошо помню, что Сивков прислал телеграмму, чтобы я привез десять бутылок водки. На Дальнем Востоке в сельской местности в летние месяцы, когда шла уборочная кампания, водку не продавали. Нам водка была нужна не для внутреннего употребления, а заменяла валюту: за бутылку можно было нанять на день кран с крановщиком, самосвал, бульдозер, экскаватор.
Итак, я прилетаю в родной мне Хабаровск (все-таки жил там с 1955 по 1960 год), нахожу, согласно полученным от Сивкова инструкциям, здание Крайрыболовпотребсоюза, договор с которым заключил наш отряд, бывший первым ленинградским отрядом в составе Хабаровского краевого ССО. Отряд носил смешное имя «Золотая рыбка», что вызывало зубную боль у краевого комсомольского начальства, терпевшего её только из уважения к гостям-ленинградцам, что было для них престижно. Отряд, как они знали, состоял почти целиком из «ветеранов», бывших на стройках по три-пять раз, а для Хабаровска студенческие строительные отряды были еще в новинку. В моде были названия отрядов «Буревестник», «Спартак», «Вымпел», «Амур», «Уссури», больше напоминавшие названия пионерских лагерей или спортивных клубов. Но командир нашего отряда Володя Вашкелис – мастер спорта по дзюдо и самбо, ростом под два метра и с обаятельнейшей улыбкой – ласково объяснил краевому руководству ССО, что ничего предосудительного в названии «Золотая рыбка» нет. Ведь у Александра Сергеевича Пушкина она исполняла любые желания вздорной старухи, а наш отряд опытных строителей выполнит самые сложные задания краевого штаба ССО.
Володя меня встретил в конторе Крайрыболовпотребсоюза, где он оформлял бумаги и согласовывал проекты. Мы сели в какой-то рыдван и поехали по трассе Хабаровск – Владивосток, мимо сопок, поросших могучими деревьями, полей, иногда полностью заросших оранжевыми или красными дикими саранками. Володя по дороге рассказал мне, что в городке Вяземский на берегу Уссури отряд начал строительство картофелехранилища для заготконторы. Жили там же, на территории конторы, под навесами, посреди которых располагались огромные, несколько метров в диаметре и высотой тоже в несколько метро, бочки для квашения капусты. В них, пока капуста еще не поспела, была залита вода, чтобы бочки не рассохлись. Бочки с водой были прекрасным местом для размножения огромных комаров, которых Володя назвал «фантомами», по названию реактивных американских истребителей, потому что когда этот комар заходил на тебя, то это напоминало атаку «Фантома». Напомню, что в те годы шла война во Вьетнаме… Несколько часов дороги (до Вяземского было около трёхсот километров) пролетели быстро.
Мы въехали на территорию заготконторы, пришли на объект, где уже был закончен фундамент, а вокруг были сложены большие штабеля силикатного кирпича, из которого нам предстояло возводить овощехранилище. Толик Павленко, которого я помнил еще по «Ладоге» 1967 года – он был в отряде, где врачом была Элла Черницкая, – спросил меня, умею ли я «ло́жить кирпич». (Именно «ло́жить» – так говорили профессиональные каменщики с ударением на первом слоге, а не «класть», как говорят не смыслящие в строительном деле дилетанты.) За все предыдущие мои стройки мне приходилось иметь дело главным образом с бутовым камнем, из кирпича на целине строили мало и редко. Но я самонадеянно заявил, что «ло́жить» умею, дело нехитрое, и мы с Толиком начали ставить маячки, натянули бечевку, завели первый угол. Толик тоже не имел опыта работы с кирпичом, но мы решительно взялись за дело, лихо бросая кирпичи на раствор. Стена быстро росла, и мы собой очень гордились. Но когда через несколько дней приехал местный прораб, то он пришел в ужас от вида нашей стены. Ряды кирпичей «гуляли» по высоте, швы местами были плохо заполнены раствором, расшивки швов никакой не было, а местами стена в два с половиной кирпича просвечивала насквозь. А что, заявили мы, не жилой же дом или дворец советов возводим, для картошки и так сойдет. Главное – это сколько мы кубов уже уложили. Хотя потом наша
