— Я сегодня впервые увидела термитотелов. Я, наверное, сегодня не засну. Я не знала, что подобные им существа могут… — запнулась и нервно погладила тигренка, освободившейся рукой.
Эльф коснулся ее лба длинными изящными пальцами. На большем пальце мужчины-эльфы отращивали длинный ноготь, специально затачиваемый. Он был очень твердый и в случае потери оружия мог вполне вскрыть кому-нибудь горло. Они складывали кулак наподобие «дули», когда приходилось им пользоваться. Смеяться девушке резко расхотелось, когда она увидела, как эльфы одним взмахом руки «когтем» могли разрезать даже самый крепкий металл. У представительниц женского пола на всех пальцах длинные ногти. Их атаки отличались от мужских атак пластичностью и подвижностью. Лиме тоже пришлось отрастить ногти, но как вампиру ей легче — у нее они вырастали быстро.
— Как говорит мой народ, то, что в прошлом не стоит вспоминать, — проговорил Рил. — Оно навсегда останется позади, а нас ждет долгая дорога впереди.
Она взяла его руку в свою ладонь.
— Как же не вспоминать, если прошлое это считай наша жизнь?
— Я имел в виду плохое. Плохое воспоминание лишнее, и его нужно задвинуть, а желательно разорвать.
— Ты уже понял, что я сумела добраться до закромов своей памяти, да? — улыбнулась девушка.
Он захихикал.
— Тут и дурак поймет. Таким даром владеют все долгожители, только не все умеют им пользоваться. У каждого свое виденье памяти, может быть даже кладбище с надгробиями.
Лима засмеялась.
— У тебя черный юмор!
— Какой есть.
— Кстати, почему ты до сих пор не женат? У вас столько красивых женщин.
Рил скорчил смешную рожицу, Лима захихикала.
— Многоликая сказала, что моей невесты нет среди эльфов Афоэль, она эльфийка из другого мира.
— Ты ее спрашивал?
— Нет, она сама мне сказала.
— Ладно, я пойду спать, устала за день
Он кивнул.
— Я еще посижу, может, с отцом поговорю, если удастся.
Девушка встала с насиженного места, разминая мышцы. Тигренок посапывал на руках и умильно шевелил лапой. По просьбе Лимы, эльфы соорудили в ее жилище небольшое ложе, куда мог поместиться тигренок и откуда он не сможет выпасть во время сна. Погладив котенка по пушистой головке, Олимпиада положила его на подушку, где он сразу скрутился клубком.
Она залезла в гамак, который служил вместо постели, взяла заэну в руки. Последнее время Лима взяла за привычку спать с оружием в руках, как это делала Сирена. В общем, именно воительница заставляла ее просыпаться и тут же быть готовой к атаке. Глаза слипались, хотелось погрузиться в сон. Но сегодня ей предстояло увидеть необычное сновидение.
Черная земля рассыпалась под ногами, скалы походили на зубы неизвестного чудища. Девушка шла вперед, пока не увидела красивую девушку с короной на голове, стоящую возле обрыва и наблюдающая за приближающейся черной гвардией. Молодая женщина стояла к ней спиной и белое платье хорошо заметно на черном фоне. Длинные волосы ниспадали водопадом, в темноте трудно рассмотреть какого же они цвета. В руке незнакомка держала голубую заэну.
— Что ты хочешь мне показать? — вскрикнула Лима, рассматривая девушку, стоящую на скале.
— Смотри, это королева драконов, — произнесли над ухом.
Олимпиада обернулась и увидела знакомую по ранее виденному ею видению женщину. Анализела — жена Аналена, выковавшая заэну, что находилась в руках у Лимы.
Как раз в это время незнакомая женщина с короной на голове страшно закричала. И так черное небо отбросило ужасную тень. Лима подняла голову и посмотрела в небеса, чтобы раскрыть рот от изумления и шока. В сторону темного войска летела туча драконов.
— Мы имели власть и силу способную разрушить целые миры, — продолжала говорить Анализела. — Мы сражались, чтобы сохранить жизнь и никогда не использовали свою силу в угоду себе. Мы были неугодны и потому нас уничтожили.
— А чем же вы лучше их?! — вскрикнула девушка, наблюдая, как под огневой мощью хранителей падают здания темных. — Вы так же опустошали миры, как и они! Уничтожали их, чтобы поселить других.
— Мы не лучше, а может и хуже.
Девушка удивленно обернулась и посмотрела в холодные зеленные глаза хранительницы.
— Я не понимаю.
— Ты увидела одну сторону, а теперь посмотри на другую.
Картинка сменилась, и Лима увидела, как с десяток высоких парней сажают деревья и те на глазах оживают и начинают цвести.
— Хранитель миров — олицетворение жизни, мы боролись за нее. В каждом мире был свой хранитель. Ты не ослышалась, когда я сказала что мы хуже, чем темные. Мы не могли вмешиваться, если народ сделал свой выбор. Нас прогоняли камнями и мы уходили.
Девушка увидела, как люди бросают камни в спину понурившего голову хранителя. Он казался совсем юным и с тоской оборачивался на прогнавших его.
— Мы уходили и обрекали мир на гибель.
Если бы у девушки и так не были белые волосы, она поседела.
— Как на гибель? — опустошено спросила Лима.
— Мир оставался без защиты и его могли захватить темные.
Олимпиада взвизгнула от ужаса.
— Все упрекают свет, что управляет, не дает свободы и право выбора. Что он жесток и отнимает с кровью самое любимое. Что ограничивает человека судьбой. Это не так. Он дает право выбора и когда выбор сделан, не вправе вмешиваться. Личность сама выбирает свою судьбу, делая шаг вперед.
— Это неправильно!!! Он же знает, что народ погибнет, почему?
— Мы давали право выбора и всегда уважали его. Пытались оспорить, уговорить, образумить, даже закрыть мир. Мы имели власть, но над выбором личности власти не имели. Потому мы хуже, темные не смотрели на выбор им все равно.
Лима присела на камень и женщина села рядом с ней.
— Тяжело быть хранителем. Все зависит от выбора. Но как же так вы позволяли им умирать?
Она усмехнулась.
— Я рассказала, как думали все.
Лима удивленно посмотрела на нее.
— Может нас, и прогоняли, но мы не уходили. Это противоречит, той силе, что нас создала. Всегда защищать и закрывать собой. Дарить свет, там, где его нет.
— Вы говорили о выборе.
— Это не влияло на выбор личности. Они оставались в неведенье. Мы защищали светлые миры и не отбивали у темных исконно их миры, а только те, что они захватили. Увы, мы не могли быть везде. Темные вели кровопролитные войны еще задолго до нашего появления. Тогда наша раса была уничтожена, практически полностью. Кроме нашей семьи никого не выжило. Они испепелили наш мир, и их жителей. Мы были наивны как дети и жили в свете и радости, — она стала грустной, — а потом пришли они, и полилась кровь. Мы остались и нам даровали силу, бороться и никогда не сдаваться.
