И Айсидор, пошли слухи, подписывал или писал для Нечистого Духа какие-то бумаги. Какие и о чем — никто толком не знал. На то он и председатель, чтобы иметь дело с бумагами, говорили одни. Но другие опускали взор и молчали. Только изредка кто-нибудь заметит вскользь, что Айсидор тоже вроде бы шаман, но Нечистый Дух почему-то не трогает его. Но когда список «врагов» начал, видно, иссякать, настал черед и Айсидора. А незадолго до этого, сообщила молва, он пошаманил и вынес себе приговор:
— Это я Нечистому Духу открыл нашу Реку — и не будет мне пощады ни в Среднем, ни в Нижнем Мире, куда я скоро уйду!..
Помолчал немного, а после паузы добавил:
— И все мужчины моей ветви нашего сира, до седьмого колена, поплатятся за это!..
Он снова помолчал, затем сказал:
— Женской половины это не касается — она уйдет в другие сиры…
Притихли все домашние, родные и близкие. И эту зловещую тишину дома рванул крик жены, матери трех сыновей и одной дочери:
— Только зло!.. А добра нам не можешь пожелать?! Доб-ра!..
Он смиренно ответил:
— Добра не ви-жу… Откуда возьму добра, коль не вижу? Откуда?!
Откуда берется добро? Откуда его берут? Кто это знает? Особенно в те жестокие годы…
Что случилось с Айсидором в ту первую поездку, когда он привез Нечистого Духа? Если бы не он, так кто-то другой стал бы первым каюром этого Духа. Рано или поздно, но Тот все равно добрался бы до жителей Реки, ибо Время неумолимо… Быть может, он отдал свою душу Нечистому Духу? За несколько лишних дней?..
Но при чем здесь дети, размышляли пожилые люди Реки? В чем тут их вина?! Нет же их вины! Нет!
Младший сын Айсидора, Иван, от рождения стал горбатым. Этот карлик умными, печальными глазами смотрел на мир и словно у каждого просил ответа. За что мне такое наказание? Что я вам плохого сделал? Почему я такой несчастный… один среди людей?! И люди поспешно отворачивались от его огромных глаз и молчали, словно и вправду в чем-то были виноваты перед ним. А отца он не мог прожечь черным огнем своих глаз, ибо того уже не было в живых.
Взяли Айсидора в Летнем Селении в первое военное лето, за несколько дней до начала войны. Кровавый Глаз молча кивнул охраннику. Охранник подскочил и, рванув за плечо, лягнул Айсидора сапожищем:
— Скар-рей давай!
Айсидор упал и раскровянил лоб о половицу.
Дочурка Тамара бросилась к нему, отчаянно вскрикнула:
— Папа!.. Папочка!..
Отец протянул к ней руки.
Она запуталась в ногах охранника.
Охранник грязно выругался, схватил ее за шкирку и отшвырнул в угол. Там она заревела взахлеб, и слезы застили белый свет — она никого не видела и не слышала. С того мгновения и до конца дней в ней поселилась неистребимая ЖАЖДА СПРАВЕДЛИВОСТИ.
И эта жажда поведет ее по жизни. Только ради справедливости она после начальной школы в родном поселке поедет в неведомый и страшный — ведь туда увезли отца! — город, районный центр, чтобы поступить в семилетку, чтобы найти наконец справедливость и правду. Подспудно она чувствовала, что справедливость нужно искать где-то выше, где-то далеко, а чтобы добраться туда, необходимы знания. Значит, необходимо учиться. После семилетки — фельдшерско-акушерская школа в окружном центре. Кровоточащая рана на отцовском лбу отпечаталась в сознании четырехлетней девочки. Кто, кроме доктора, излечит рану отца? Кто поможет ему?..
А жажда справедливости все не давала покоя. Перед государственной практикой, выкроив несколько дней, на собранные по копейкам рубли купила билет на пароход до Березова. Там, по слухам, обосновался Нечистый Дух, взявший отцову душу. Хотелось задать ему один-единственный вопрос, и посмотреть в его кровавые глаза, и выжечь их яростным огнем своей ненависти. А что будет дальше, она не знала. Но вышло все иначе. Начальница паспортного стола долго и подозрительно расспрашивала, зачем девушке понадобился адрес такого-то. На все вопросы она давала один ответ:
«Мне очень нужно увидеть его!»
Наконец начальница сказала:
«Такой-то здесь не проживает».
«Как не проживает? — воскликнула девушка. — Должен проживать!»
«Здесь не прописан!» — сухо отрезала начальница и, сведя ниточкой губы, отвернулась.
И девушка долго бродила по заросшим травой улицам Березова в надежде на встречу с Нечистым Духом, ради которого она пустилась в путь за тридевять земель.
Когда кончились деньги и дни поиска, она вынуждена была уехать. Спешила на государственную практику — нужны знания. Без них никуда.
Пароход медленно шлепал вверх по течению.
На душе было пусто.
Вдали долго еще виднелась лиственничная роща Березова, овеянная легендами о князе Меншикове.
Много лет спустя она расскажет о своей поездке племяннику Микулю. И Микуль с высоты другого времени посмотрит на поступок своей тетушки. Наивная девчонка! Как раз в те годы Тот был там начальником милиции. И конечно же, в паспортном столе она не могла получить никакую справку.
Но следы отца она все-таки разыщет. На пожелтевшем бланке прочтет об отце:
«УМЕР В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЕ ГОРОДА МОЛОТОВА».
Число.
Месяц.
Год.
Закорючка.
И встанет главный вопрос:
«ЗА ЧТО?!»
На который никто не ответит.
Некому отвечать.
Так в иные времена кончается человеческая жизнь.
А люди Реки надеялись, что, может быть, Айсидорово пророчество не коснется его единственной дочери Тамары, младшей сестры Коски и Николая Малых. Жажда справедливости выучила ее, и она первой по всей Реке получила образование: другие не хотели отрываться от родных мест, поэтому не уезжали, а если ехали, то очень неохотно. После учебы Тамара несколько лет работала фельдшером в районном центре. Затем вышла замуж за бригадира рыбодобычи из такого же таежного поселка на соседней реке. Народила детей, лечила охотников и других жителей поселка и округи. По слухам, жизнь ее налаживалась. В родные края приезжала редко. Не потому, что душа не лежала к родственникам. Зимой нужно на оленях, а летом большую часть пути на гребях, на лодке. А расстояния-то вон какие! Разве за один-два дня одолеешь! Потом появилась авиация, которая мало что изменила. Прямых рейсов между поселками нет, чтобы попасть из одного в другой, нужно лететь в город, доставать там билет и ждать, ибо за один день никто еще не умудрялся проделать такое путешествие. Рейсы не каждый день, непогода и куча всяческих причин у авиаторов, чтобы не подняться в небо. Пассажиры, бывало, проклиная все на свете, неделями ждут своего рейса. Тут легче на оленях доехать по старинке, да уж олени перевелись, понадеялись на технику-то, а она не спешит в отдаленные края, в таежную глухомань. Вот и годами не виделась Тамара с родственниками. А те поговаривали, что, может быть, это и к лучшему для нее. Пусть живет подальше от тех мест, где когда-то отец вынес приговор себе и своему роду. Авось пронесет, обойдет ее стороной злой рок. Тем более что это не должно касаться женской половины сира.
Но не тут-то было: и в ее дом пришло несчастье.
В год, когда нефтяной бум достиг своего апогея, рыбокомбинат в городе решил, или получил указание, резко увеличить количество добываемой рыбы. С этой целью спешно сколотили «дикую» бригаду из бичей, что прибыли сюда из разных уголков страны на освоение «нового нефтяного региона». Их давно уже отвергли более или менее солидные организации, а для рыбокомбината они вполне годились. На деле все вышло иначе: ничего с промыслом не получилось. Пытались бичей обучить рыбацкому искусству, для чего приставили к ним бригадира рыбодобычи местного рыбоучастка, мужа Тамары. Да где там! «Дикие», не знавшие и не желавшие понять многовековых традиций рыболовства на этой реке, и слышать ничего не хотели. А о завтрашнем дне и подавно не помышляли. Начались конфликты с бригадиром. С каждым днем все острее.
Накалялась атмосфера.
Тамара чувстврвала — вот-вот грянет гром. Что она могла предпринять? Мужчина есть мужчина, своим делом заниматься не запретишь.
И он не вернулся с очередного объезда угодий. На другой день нашли его пустую шлюпку с мотором. Тамара вместе со всеми пустилась на поиски.
Отыскала мужа на четвертый день. В лесу, недалеко от брошенного стана «диких».
«Началось, — говорили люди Реки, — и Тамаре досталось». Могла же судьба пощадить единственную дочь? Сыновья ладно — все же мужики, покрепче они. Хотя иной раз женщина может такое пережить и вынести, что ни одному мужчине не под силу. У жизни много граней, всякой стороной она поворачивается к человеку. Никогда не знаешь, что ждет тебя за тем ближним деревом, за тем дальним поворотом. Идешь по тернистой стезе жизни, как и многие века назад, полной неожиданностей и головокружительных виражей. Идешь с великой надеждой, что кончится темная полоса — и впереди завиднеется светлое-светлое…
