Офицер, покосившись на мальчика, уточнил:
– Я не ослышался – ты предлагаешь их выдать?!
– Да ты никак мозги ростовщику заложил!!! Или сразу полным дураком родился! Чтобы я предлагал кого-то выдать за награду?! Уж не хочешь ли ты отведать на вкус лезвие моего топора?!
– Ххот, не обижайся. Я просто неправильно тебя понял. Ты ведь сперва заговорил о богатстве, а потом перевел разговор на этих беглецов, за которых обещана награда.
– Никогда больше про меня такого не думай, – мрачно попросил омр и пояснил свои слова о богатстве: – Старик не из простых, как и мальчик. Очень они серьезные – один на моих глазах зарезал четверых опытных солдат, а второй не по годам умен: знает чуть ли не все, хотя и балбесом остался… – Отвесив мальчику необидный подзатыльник, Ххот продолжил: – Явно дорогое обучение сказывается – простых людей так не учат. Пацаненок, откуда же вы такие взялись? Молчишь? Да уж, такие и под пыткой ни в чем не признаются. Но хоть намекни – там, куда вы идете, золотишком разжиться можно?
Ответом было молчание, но омр, уставившись в глаза мальчика, что-то там все же прочитал – осклабился:
– Вижу я, что богатство имеется. Вы, бывшие, хитрый народ – на случай неприятностей что-то где-то обязательно припрятано у многих. Думаю, к такому кладу вы и топаете… уж слишком вид у вас целеустремленный: будто ищейки, взявшие след. Амид, я вот решил пройтись с ними, взглянуть, что там в конце. Старик наш, мясник жестокий, но глаза у него почти честные – во сне глотку вряд ли перережет, да и поделится обязательно. А я из-за этой войны остался с пустыми карманами – удирал в чем был. Стыдно домой возвращаться: засмеют. Вот и решил с ними остаться: надеюсь подзаработать, да и странные они какие-то – не хочу я таких странных одних отпускать. Пошли с нами – вместе безопаснее, да и дорога на север ведет, так что по пути нам. Если повезет, то этот старик нам маленько отсыплет – с деньгами жизнь становится просторнее, а проблемы мельчают.
– Я не против, но, думаю, для начала стоит поговорить с этим стариком.
– Он тоже против не будет, – смиренным голосом доложил мальчик.
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво уточнил омр.
– Я с ним вместе с детства раннего – хорошо его понимаю. Он только рад будет, если вместе пойдем: ведь солдаты разыскивают старика с мальчиком, а не старика, мальчика, омра, юношу и раттака.
– Но сцапают-то нас все равно – мимо такой кучи подозрительного люда они просто так не пройдут, – нахмурился омр.
– Верно, – кивнул Амидис. – Они хватают всех наших солдат и держат в тюрьмах под открытым небом. Просто окружают поле колючей проволокой и загоняют пойманных туда. Солнцепек, кормят скверно, воды дают мало – и только теплую, с грязью. Те, кто оттуда сумел сбежать, рассказывают, что многие загибаются от желудочных проблем: понос там у всех повальный. Если долго просидеть в таком месте, то здоровье испортишь серьезно.
На последних словах из-за угла сеновала показался старик. На ходу он вытирал руки пучком соломы – видимо, закончил с приемом пациентов. Омр будто ждал его появления:
– Старик, не мешало бы тебе расстаться со своим посохом. Выбрось его – внимание привлекает. И впрямь занятная вещица, похоже на резьбу по молодому ореху. Всякий солдат сейчас высматривает старика с таким посохом – надо от такой приметы избавиться. Выбрось, пока до греха дело не дошло.
– Нет, этот посох мне еще пригодится. Здешние тропы не для моих ног – надо помогать ногам деревяшкой. Приятно, когда посох привычен, – с простой палкой, тем более незнакомой, мне будет тяжелее. И кстати, насчет солдат: они приближаются к деревне.
– Что?! Сразу почему не сказал!!!
– Воин, все равно нам не успеть уйти. Они со стороны хребта появились – заметят, если мы по полям пойдем к реке. Так что придется прятаться в сене вместе с Лалом.
* * *
Солдат было девятеро – полное пехотное отделение стрелкового взвода. Усатый сержант лет тридцати пяти, тройка вояк ему под стать и пятеро юнцов, которых старшие беззастенчиво эксплуатировали.
Для начала один из молодых, запинаясь на каждом слоге, зачитал перед согнанными в кучу жителями обращение коменданта Скрамсона. Все то же самое: разыскивается старик с мальчиком и посохом. Оторвавшись от бумаги, он добавил уже без запинки:
– Посох этот он украл во дворце императора – это реликвия императорская! Тот, кто поможет его вернуть, будет щедро награжден!
Омр, как и все, подглядывал за солдатами через щелочку и при этих словах охнул:
– Святой навоз, я знал! Я знал! Богатство! Старик, я сразу понял, что посох у тебя не простой. Будь простой – ты бы не отказался его выбросить. Императорская реликвия! Бесценная вещь. Интересно, за сколько его можно продать? Ты не подумай плохого – я это просто так спросил.
– Заткнись, – тихо попросил старик.
– Они не услышат, да и не полезут к нам. Это ж сколько золота…
Омр вряд ли заблуждался – солдаты, обыскивающие деревню, не особо усердствовали. Тот, что проверял сеновал, просто заглянул наверх и лениво ткнул штыком в подозрительное место, после чего ушел. При таком рвении он бы и трехбашенного дракона не смог найти.
Закончив «выступление», «глашатай» побежал вслед за остальными молодыми сослуживцами – они все были заняты важными делами. Собирали по курятникам яйца, не забывая при этом ловить кур, резали чью-то свинью, разводили костер для жарки мяса. Их старшие товарищи занимались развлечениями: лакали брагу, найденную в кладовой, с гоготом лапали визжащих деревенских девок, ставили по стойке «смирно» местных парней и кулаками разбивали им лица, состязаясь в силе ударов. Народу все это, конечно, не сильно нравилось, но терпели – только взгляды в спину красноречивые бросали.
Вечер еще не наступил, когда вояки дошли до кондиции: молодые больше не суетились, а налакавшись все той же браги, вели себя наравне со старшими. Девок уже не просто лапали, а бесцеремонно растаскивали по темным углам, парня, попробовавшего вырвать из солдатских лап жену или невесту, завалили на землю и долго пинали сапогами. Подворачивающихся под ноги поросят и коз кололи штыками, нескольких голосистых собак пристрелили (а заодно и пару кошек). Над деревней стояли женский вой и визг, истошный лай уцелевших псов, гогот пьяных мародеров, жалобные крики искалеченных животных.
На сеновале было скучно, но покинуть его невозможно – повсюду шастают озверевшие солдаты. Амидис чуть ли не сразу начал рваться в бой, уговаривая спутников немедленно перебить всех этих обнаглевших мародеров. Старик его слова проигнорировал, а Ххот разумно предположил, что против девяти винтовок воевать будет нелегко.
Когда двое солдат, проходя мимо сеновала, начали обсуждать перспективу сожжения деревни (местная брага им не понравилась – очень тяжкое преступление), Амидис, уже чуть ли не плача, ухватил старика за рукав:
– Ххот сказал, что вы великий воин! Помогите мне! Они сейчас пьяны и почти не опасны. Тибби парочку возьмет на себя – он очень ловкий и сумеет их придержать, а я успею перебить из лука троих или четверых, пока они очнутся. Вам останутся трое или четверо – хотя бы отвлеките их от меня. Я хорошо обращаюсь с луком: никто не уйдет!
– Я всего лишь мирный учитель, а не воин… – Голос старика был тих и безмятежен.
Омр скептически хмыкнул и хотел что-то на это ответить, но его опередил мальчик:
– Учитель, мне кажется, офицер прав. Мы не можем смотреть на это – надо что-то делать.
– Гед, то, что ты видишь, происходит повсюду. По всей нашей стране. Смирись – они теперь здесь хозяева. Для меня сейчас нет ничего важнее твоей жизни – я не могу рисковать ради чужих людей.
– Крестьяне обошлись с нами хорошо – не выдали. Мы должны им помочь… – Голос мальчика стал умоляющим.
– Если мы убьем этих солдат, за ними придут другие, и деревня пострадает еще больше. Ведь крестьян могут обвинить в гибели этого отряда. Ты уверен, что нам надо вмешаться?
– Да, мы должны вмешаться, – уверенно произнес мальчик. – Эти солдаты вот-вот начнут жечь дома и убивать. Они совсем озверели. Хуже уже не будет.
– Что ж… ты сделал выбор… Ххот, ты хорошо умеешь стрелять из винтовки?
– На таком расстоянии и слепому промахнуться трудно…
– Хорошо, ты стреляй в них через щели в стене. В первую очередь займись теми двумя, что возле костра: они меньше других опьянели. Амидис, когда я начну, выскакивай на улицу и бей из лука по самым дальним. Лук даже в умелых руках требует простора. Не знаю, на что годится твой раттак, – пусть делает что хочет, лишь бы под пули не попал.
– А что будешь делать ты? – нервно уточнил омр.
– Я сейчас выйду отсюда, подойду к солдатам и начну их убивать, – спокойно произнес старик.
Ххот понимающе кивнул и попросил:
– Смотри только свой посох не поцарапай.
* * *
Ганиций Урххат сегодня был почти всем доволен. А это случалось нечасто – сержант стрелкового отделения не имеет права на такое: всегда надо ухитряться к чему-то злобно придраться, иначе молодые солдаты окончательно обленятся и отобьются от рук. Но зачем ему это сейчас надо? Меднозадые – свежее пополнение потрепанных войск Коалиции – не подкачали: нажарили свинины и курятины, заставили местных крестьян натаскать сметаны, вареных яиц и овощей, нашли запасы ядреной браги. Девок даже искать не пришлось – в деревне их повсюду хватало. Уродливы, конечно: худые, будто стволы винтовочные, но настоящего солдата даже самкой крокодила не напугать.
