Хилда была склонна поверить. Во всяком случае, что касается презервативов.
— Я сегодня тоже впервые не предохранялась, — призналась она.
— Мне кажется, что сегодня многое было впервые для нас обоих, не так ли? — мягко спросил Бертолд.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду нечто очень специфическое. Нечто уникальное. Не знаю как ты, а я не испытывал с другими женщинами того, что сегодня испытал с тобой. Честно говоря, меня это потрясло. Мне нравится жить размеренной жизнью, нравится держать себя в руках. Безумная любовь не входит в мои планы, но я не…
— Это не любовь! — резко оборвала Хилда, напуганная словами Бертолда. — Просто страсть.
— Ты говоришь так, словно уверена в этом.
— А я действительно уверена.
— Ты хочешь сказать, что сегодня для тебя не было ничего необычного? — огорчился Бертолд. — Ты и раньше испытывала подобную страсть?
— Просто первый контакт всегда возбуждает больше обычного.
Бертолд внимательно посмотрел на Хилду. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так отвратительно. Ее бил озноб, терзал стыд.
Бертолд встал с кровати и передал ребенка и бутылочку Хилде.
— Заканчивай ее кормить. А я, похоже, просто понапрасну теряю время с вами обеими.
— Но разве ты не скажешь мне, что выяснил?
Бертолд бросил на нее презрительный взгляд.
— А зачем? Твердых доказательств у меня нет, только сплетни. А сплетен ты и обо мне много наслушалась. Хотя, ты говорила еще о каких-то загадочных доказательствах. Я только надеюсь, что к тому времени, когда будут готовы результаты анализа ДНК, мама не успеет слишком уж привязаться к этому замечательному ребенку. Потому что моя мама не заслуживает того, чтобы испытать еще одно разочарование, она достаточно натерпелась в своей жизни. Подумай об этом, когда сегодня вечером будешь лежать в постели. А также подумай о своем предубеждении и лицемерии. О, и еще: надеюсь, тебе понравилось наше первое совокупление, дорогая, потому что для тебя оно было одновременно и первым, и последним!
Захватив свой халат, Бертолд стремительно вышел из комнаты, так сильно хлопнув за собой дверью, что Петл заплакала.
13
Шагая по коридору в свою комнату, Бертолд бормотал под нос проклятия. Вот, я даже начал хлопать дверью, чего до знакомства с Хилдой за мной не водилось. Наверное, до того времени, как она покинет этот дом, хлопанье дверью войдет у меня в привычку.
— «Первый контакт всегда возбуждает больше обычного»! — громко передразнил Бертолд небрежный тон Хилды.
Да, эта фраза глубоко обидела и оскорбила меня, понял Бертолд. Предположим, она сотни раз испытывала наслаждение от секса. Но и я тоже! А сегодня это был не просто потрясающий сексуальный опыт — сочетание физического и эмоционального наслаждения. Во всяком случае, для меня. Черт побери, ей просто не хватило душевной тонкости понять разницу!
Бертолд принялся нервно расхаживать по комнате, осыпая Хилду всевозможными грубыми словами на все буквы алфавита. Когда он дошел до «шарлатанки» и «шлюхи», фантазия его иссякла и Бертолд устало присел на край кровати.
Он понял, что уснуть не удастся, поэтому и пытаться не стоит. Встал, подошел к столу, включил настольную лампу.
— Лучше уж поработать, — пробормотал Бертолд.
Однако его мысли сначала вернулись к Хилде, потом к стоявшей позади кровати, а затем просто закружились в каком-то водовороте.
Когда-то эта комната была главной спальней, но после того, как умер отец и Бертолд переехал жить сюда, мать настояла, чтобы старший сын занял эту комнату. После продолжительных споров он согласился.
Но, честно говоря, это была единственная комната в доме, достаточно просторная, чтобы служить одновременно и спальней, и кабинетом. Поначалу Бертолд чувствовал себя неловко оттого, что спит на родительской кровати. Он слышал много сплетен о том, что происходило на ней. Возможно, в большинстве случаев это были лишь домыслы, но Бертолд лично знал одну девицу, работавшую в доме горничной, которую его отец регулярно ублажал на супружеском ложе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И, кто знает, сколько еще было этих девиц!
Поэтому с разрешения матери Бертолд пожертвовал всю старую мебель благотворительному обществу и купил новую. И теперь у одной стены стоял гардероб с одеждой и личными вещами, у другой — просторная кровать, а у окна Бертолд оборудовал нечто вроде кабинета.
Спальня матери теперь находилась внизу, в той комнате, где раньше размещался кабинет отца, и поэтому она редко поднималась наверх. Бертолд оплачивал работу уборщицы, которая приходила дважды в неделю и выполняла все домашние дела, включая стирку, а также кухарки Фелисити — она ежедневно проводила в доме по несколько часов. Однако Бертолд считал, что на кухарку он только зря тратит деньги, потому что его мать и сама прекрасно готовила. Кроме того, раз в две недели приходил парень, который подстригал газон, подрезал кусты и иногда вскапывал клумбы. Однако в основном с цветами возилась мать: они были ее радостью, гордостью, да и просто хобби.
Бертолд вернулся мыслями к тому, что он выяснил в минувший уик-энд. Только из чистого упрямства он не поделился своим открытием с Хилдой, а вот матери обязательно надо было рассказать обо всем. Поэтому Бертолд спустился в гостиную, прихватил графин с хересом и рюмку и устроился перед телевизором, ожидая возвращения матери.
Кинофильм закончился вскоре после одиннадцати, и сразу же Бертолд услышал, как поворачивается ключ во входной двери. Он не двинулся с места, зная, что мать непременно заглянет в гостиную.
— А, это ты! — бросила Фредерика небрежным тоном, которого скорее можно было ожидать от Хилды.
Да, похоже, в последнее время я не пользуюсь особой популярностью в этом доме, с усмешкой заключил Бертолд и сухо подтвердил:
— Да, это я. Твой любимый сын.
— А где Хилда? Наверное, спряталась от тебя в своей комнате?
— Да, я ее напугал, — прорычал Бертолд. — Я же чудовище, которое соблазняет женщин, а потом бросает их беременными. Она забилась под кровать после того, как я оттаскал ее за волосы.
Фредерика вздохнула.
— Вы снова поругались?
Легкая улыбка тронула губы Бертолда. Если бы только ты, мамочка, знала!
— Можно и так сказать, — пробормотал он.
— Из-за чего на этот раз?
— Не сошлись во взглядах на жизнь.
— А Петл спит?
— Думаю, да. Наверху все тихо.
— Я, пожалуй, тоже пойду спать. Устала.
— Мама, я должен сказать тебе кое-что.
Фредерика остановилась в дверях и грустно спросила:
— А тебе не кажется, что ты немного опоздал со своим признанием? Я и так уже знаю, что ты отец Петл.
— А вот и нет, мама. Отец Петл Бернард Шеридан. В этот уик-энд я провел расследование и выяснил, что они с Флорой были любовниками.
— Ох, Бертолд, Бертолд. — Фредерика покачала головой. — Непорядочно сваливать вину на покойного.
Бертолд не поверил своим ушам. Да что творится с этими женщинами?!
— Но, мама, Флора спала с ним! Я это точно знаю!
— Она и с тобой спала, не так ли? Петл твоя дочь, сынок. Уж поверь мне.
— Но она даже не похожа на меня!
— Не говори глупости! — резко возразила Фредерика. — Разумеется, похожа. — Просто она девочка, поэтому ты и не видишь сходства.
Глаза Бертолда округлились. Да, дело безнадежное. Он подошел к матери и, положив ладонь на ее плечо, ласково сказал:
— Мама, мне не хочется тебя расстраивать.
На лице Фредерики появилось недоуменное выражение.
— А с чего мне расстраиваться? Хилда — милая и добрая. Она хочет, чтобы я стала частью жизни Петл. И чтобы ты стал частью жизни девочки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мама, ради бога, ты можешь меня выслушать?!
Бертолд внимательно посмотрел на мать и понял по ее глазам, что в этом вопросе она уже все для себя решила.
— Понимаешь, когда я впервые увидела Хилду, — начала Фредерика, — то подумала, что эта девушка как раз в твоем вкусе. Честно говоря, не знаю, почему женщины буквально липнут к тебе. Ну довольно симпатичный, ну фигура хорошая. Однако ты с такой легкостью покоряешь женщин… Наверное, я слишком размечталась, надеясь, что вы поженитесь.
