Любые попытки общения тихо игнорировались, но и между собой они обменивались только редкими репликами, которые я быстро выучил, хотя пользы от слов «зажги костер», «напои лошадь», «поехали» или «быстро» для нормального общения было явно недостаточно. На третий день блондин показал на очередную рощу вдалеке и сказал: «Дом». Это слово я уже знал. На любой вопрос звучал очень содержательный ответ: «Дом».
Когда мы приблизились к роще, я даже забыл об отбитой заднице. Это были очень странные деревья. Неизвестно, можно ли было вообще их назвать деревьями, но громадные корни у них явно были, местами выходя на поверхность. Они росли не только вверх, но и в ширину и больше всего напоминали деревянные домики, стоящие один на другом в три-четыре этажа и выраставшие из того места, где положено быть крыше в нижнем.
Самый первый был размером с четырех-пятикомнатную избу, с потемневшими от времени стенами. А чем выше находился домик, тем меньше и светлее он был. Самое верхнее строение по размерам было не больше скворечника, но не было никаких сомнений, что с дальнейшим ростом он увеличится и в нем поселятся. А из крыши вверх тянулся тонкий ствол. Вход представлял собой обычное дупло, из которого выглядывали люди и куда можно было подняться по прислоненной к нему лесенке. Никаких сомнений, что дома выросли, а не построены таким странным образом, даже возникнуть не могло. Прекрасно были видны уходящие в землю могучие корни, на коих стоял первый дом, и на разных уровнях прямо из стен домов росли могучие ветки, по которым местами было развешано стираное белье. А внизу, вокруг каждого, были четко разгороженные квадраты огородов с какой-то зеленью и хозяйственные пристройки.
Между этими удивительными домами росли и нормальные деревья с кустами, посаженные вдоль того, что можно было бы назвать улицей, если бы вместо тротуаров здесь не была обычная утоптанная земля. Но главное, на улицах оказалась масса народу, с интересом разглядывающая наш маленький караван. Волосы всех были самого разного рыжего оттенка — от практически блондинов до кирпичного цвета. А еще все они были ростом под два метра, и более низкие — женщины — были ничуть не ниже моих метр девяносто. Некоторые здоровались, некоторые нет, но все с любопытством смотрели, побросав свои дела.
Мы остановились в центре рощи у очередного дерева-дома, и рыжий показал мне рукой на вход, больше напоминавший дупло. Я спрыгнул с осточертевшего за дорогу коня и с удовольствием потянулся, хрустя всеми костями. Рыжий снова ткнул в сторону лесенки и раздраженно что-то сказал. Кроме «быстрее», я все равно ничего не понял, но не стал спорить и пошел вперед. Собственно, лесенка, по которой требовалось подняться, была не тем, что понимают под этим словом нормальные люди, это был просто срезанный ствол молодого деревца, с обеих сторон которого на разных расстояниях были оставлены небольшие обрубки веток. При минимальной ловкости нет проблем подняться.
На входе в дупло я потрогал кору дерева. Она, казалось, пульсировала под пальцами, как кошка, которую погладили. Что бы это ни было, но назвать его деревом язык не поворачивался. Оно было если не живое, то, во всяком случае, не мертвое точно. Я шагнул вперед и в падающем из входного отверстия свете увидел практически пустую комнату, с отверстием в потолке, куда шли нормальные ступеньки, вырастающие прямо из пола. У дальней стены стоял маленький столик, и было еще ложе, застеленное шкурами. Там неподвижно сидел человек со скрещенными по-турецки ногами. За спиной у него было несколько полок, явно с книгами, ничем другим они быть не могли, хотя в голове у меня всплыло слово «фолианты» — с такими большими, окованными металлом, обложками с рисунками.
Я подошел и сел напротив, попытавшись скопировать позу хозяина. С непривычки это было довольно неудобно. Мы долго молчали, разглядывая друг друга. Это был уже дряхлый Старик с морщинистым лицом старой обезьяны, высохшим телом и совершенно лысый. Со спины подошла неизвестно откуда взявшаяся девушка и, опустившись на колени, поставила на стол две изящные чашки. Потом в одну налила из «Фляги» какой-то напиток и неподвижно замерла. Старик дрожащей рукой взял чашку, с хлюпаньем отпил оттуда и поставил снова на стол. Внезапно он нагнулся вперед и что-то успокаивающим тоном пробормотал, взяв меня обеими руками за голову и держа пальцы у висков.
В голове у меня стрельнуло, и я дернулся. По ощущениям это напомнило мне то, что делали эльфы на Земле.
— Терпи, — пробурчал старец.
Я от неожиданности замер. Сказано было не по-русски, но я прекрасно понял. Еще несколько минут мы сидели в этом странном положении. Голова болела все больше, потом Старик убрал руки и опять неподвижно замер. Девушка тут же налила в пустую чашку новую порцию питья, и он снова отхлебнул с явным наслаждением.
«Какого черта, — подумал я, — мне бы тоже налили, хоть попробую». И взял пустую чашку со стола.
— Ты меня понимаешь? — вдруг спросил Старик.
— Да, — вздрогнув, ответил я.
— Головная боль скоро пройдет, — сообщил тот. Голос был неожиданно приятный. — Я не собираюсь ждать, пока ты выучишь наш Язык, и сразу дал тебе словарный запас. Слишком много сразу, поэтому и болит. Завтра все будет в порядке. Это не полное знание Языка, только слова, хотя и достаточно для простого разговора. Правильно строить фразы и разную мелочь, вроде женский род, мужской, будешь узнавать в процессе общения. Не часто к нам попадают чужаки, да еще такие интересные, как ты, — помолчав, сообщил он. — Расскажи мне о себе как можно подробнее…
«А что, собственно, я теряю, — подумал я. — Этот тип явно здесь большой начальник, и меня сразу отвезли на консультацию к нему. Он по результату моего рассказа будет принимать решение. Проблема в том, что я все равно не представляю, что ему может понравиться, а что нет. Значит, нужно говорить одну правду, а там уж надеяться на удачу и авось». И я заговорил.
Легко сказать, расскажи… Как объяснить кочевнику, зачем землю пашут, если он психологически не может этого понять? А как объяснить слепому разницу в цвете? Несколько часов, с трудом подбирая слова, отвечая на уточняющие вопросы и объясняя непонятные термины, я говорил и говорил. Прервались только однажды на еду, которую принесла все та же молчаливая девушка. Заодно она притащила и невысокую табуретку, когда Старик предложил мне сесть нормально. Еда была вполне нормальной. Жареная картошка и тушеное мясо с каким-то непривычным, но приятным вкусом.
Дослушав до конца, он долго молчал.
— Ушедшие… — усмехаясь, сказал Старик. — Шестьсот с лишним лет назад, тут вы не сильно ошибаетесь, было на планете несколько государств с достаточно высоким уровнем развития, населенных обычными людьми… Что-то они между собой не поделили и, как положено людям, устроили нехилую войнушку. Подробностей в здешних легендах, как и причин, найти нельзя. Высокая поэзия и глубокие аллегории. Не уверен, что в тех историях, которые рассказывают посвященным, содержится сплошная незамутненная истина. Мне в этом смысле проще, мой отец был ребенком в те времена. Да, — хихикнул он, видя мое изумление, — мне уже за пятьсот лет будет, и недолго осталось. Отец говорил, что явного виновника не было. Все случилось достаточно неожиданно для всех. Впрочем, сейчас это уже неважно.
В общем, начали они друг друга травить химическим, бактериологическим и биологическим оружием, словом, всем, что имелось. Вроде даже атомным, потому что есть места, которые и через шестьсот лет изрядно радиоактивные. И так они старательно это проделали, что все люди дружно отправились в Места Счастливой Охоты. Вот только в последние лет сто до этой Войны научились они вмешиваться в природу. То ли пытались вывести суперсолдат, то ли искали возможность сделать человека, приспособленного к разным условиям, то ли, как положено ученым, на чужие деньги проводили проверку своих завиральных теорий. Брали животных и старались развить в них разум. Скрещивали животных с человеком. Скрещивали животных друг с другом и опять пытались развить в них разум. Пытались привить человеку новые свойства и возможности. В результате, когда человечество вымерло, на развалинах планеты остались жить вот эти, очень разнообразные по виду и поведению, существа. На них основной бич — биологическое оружие и эпидемии — не подействовал. Все-таки они отличались от людей. Часть со временем вымерла, или их поубивали другие виды. Но часть сохранилась и изрядно размножилась. Одним из таких видов были мы. И мы не люди. Мы оборотни. То, что ты рассказывал про ваши дурацкие суеверия, к нам отношения не имеет. На Луну не воем, на прохожих не бросаемся, бесконтрольно не изменяемся и серебра не боимся. — Он заметил некоторое недоумение на моем лице и добавил: — Ты слушаешь, понимаешь слова, но до тебя не доходит смысл. Ну как тебе объяснить, чтобы понятно было. Смотри…
