– А кто мог это сделать, еще и убить инструкторов из леса? Надо выходить на Кирсана и понять, что он хочет.
– Это мы всегда сможем сделать, – подумав, ответил командующий. – Но сначала надо провести операцию с принцессой. Если она сядет на трон и будет выполнять наши указания, то и Кирсан нам не нужен…
– Ты сам сказал, если сядет, если будет выполнять наши указания. Тут много «если», Барт… Девушку нужно пропустить через магический ритуал допроса. Если с ней работали спецы Кирсана, мы это узнаем. Но почти наверняка мы ее потеряем. Она для тебя важна?
– Нет, конечно. Таких, как она, десятки, – небрежно отмахнулся лер Барта-ил.
– Тогда арестуй ее и посади в подвал. Вечером я ей займусь.
Всюду, куда ни проникал взгляд, была бескрайняя пустыня, и лишь слева за барханами иногда мелькала темная гладь воды.
Светило поднялось уже высоко, и наступила жара. Над песком кружилось колеблющееся марево, а над рекой исчезли летающие в прохладе мошки. Кольчуга Ганги нагрелась. По телу побежали струйки пота. Ганга наложила на себя заклинание полога прохлады, и сразу стало легче. Тратить энероны на поддержание заклятия она могла. Ирридар позаботился о ней и заставил однажды принять в себя камень жаргонит. Это было ужасно больно, но теперь она понимала, что ее жених был прав. Даже очень прав. Прав во многих вещах, о которых она раньше и не подозревала. Он старался подготовить ее к различным ситуациям, могущим возникнуть в будущем. И вот одна из них возникла неожиданно и слишком не ко времени…
– Лу Мин проводит вас, госпожа, к хозяину каравана, – произнес чернокожий начальник охраны.
Ганга обернулась и приказала снежному эльфару:
– Сбегай за мешком и зови дворфа, мы уходим отсюда.
Эльфара не надо было заставлять дважды. Он опрометью бросился к кустам. Его ноги были обвязаны тряпками, и ему вслед качали головами два местных жителя. Что они думали в этот момент, для Гáнги не осталось загадкой, все хорошо читалось на их лицах.
«Бедный парень, вот ты попал».
Орчанка мысленно усмехнулась. Но она сильно удивилась реакции «аборигенов» на появление дворфа. Те и бровью не повели, словно видели маленьких бородатых людей постоянно. Когда дворф подошел с мешком за плечами и опустил тяжелый куль у ног Ганги, два воина всполошились.
– Госпожа, откуда у вас шкура нерча? – Они стали тревожно оглядываться.
– Я увидела в песке спрятавшегося врага и убила его, – просто ответила орчанка. – У меня тут, воины, есть оружие, которое я добыла у этого, как вы говорите, нерча. Я сняла с него шкуру и получила вот такой мешок, – она пнула ногой куль. – В нем удобно таскать трофеи.
– Вы убили нерча? А предварительно его увидели? – удивленно смотря на орчанку, переспросил чернокожий начальник охраны.
– Да, я убила эту тварь. Но сначала я ее обнаружила… Ты плохо слышишь? Или не совсем понимаешь мою речь, воин?
– Нет, нет, госпожа, я вас понимаю и хорошо слышу… Просто я не знаю людей, которые могут видеть в песке…
– Я не люд, воин, ты разве этого не видишь? – усмехаясь ответила Ганга.
Чернокожий откашлялся:
– Кхм… кхм… простите, госпожа, конечно, вижу… Покажите, что у вас там за оружие? – быстро сообразил чернокожий воин и перевел разговор на другую тему.
– Я тебе приказала притащить мешок! – обернулась Ганга к эльфару, но за него ответил дворф: – Он, госпожа посол… – дворф, увидев взгляд орчанки, сбился и, вытерев пот со лба, извиняюще продолжил: – Простите, госпожа… – Дворф быстро окинул взглядом заинтересованные лица местных воинов. – Это я сам взял его, как увидел, что он бежит сюда. Я так и понял, что вы послали его за мной и мешком…
Ганга ничего не ответила, лишь кивнула на мешок и приказала эльфару:
– Выкладывай.
Снежный эльфар забрался в мешок и стал доставать оттуда щиты, кольчуги мечи и выкладывать на песке.
– За сколько все это возьмете? – спросила она воинов. По их лицам она поняла, что те впечатались.
– Десять золотых тургенов! – выпалил чернокожий воин.
Дворф поднял щит и осмотрел его. Поцокал языком и вдруг стал говорить так, словно повторял чужие слова:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это бронза легирована мифрилом. Легкая и прочная. Кольчуги и мечи сделаны из того же материала. Каждая такая вещь стоит не менее пяти золотых.
Оба воина уставились на дворфа. Затем переглянулись.
– Хорошо, – согласился с ним чернокожий. – Каждую вещь возьмем по четыре золотых тургена. Они не новые и долго лежали в песке… Их надо приводить в порядок.
Дворф не сдавался. Он взял торговлю в свои руки.
– Я сам приведу в порядок оружие и кольчуги, но тогда они будут стоить по семь полновесных золотых тургенов.
Оба воина вновь переглянулись, и чернокожий, скривившись, махнул рукой.
– Берем по пять. Договор?
Ганга посмотрела на дворфа, и тот, соглашаясь с ценой, предложенной начальником охраны каравана, кивнул. Ганга посмотрела на чернокожего воина, затем на узкоглазого, оба воина уже слезли с драконов и осматривали товар, и согласилась:
– Договор, гони монеты. – Затем, подумав, приказала дворфу: – Башмунус, ты казначей, прими монеты.
Дворф зарделся от гордости, поплевал на руки, потер ладони, прищурясь, посмотрел на чернокожего.
– С вас тридцать золотых тургенов, уважаемый, – произнес он.
Воин кивнул и отошел в сторону. Отвернулся и стал перекладывать монеты из седельной сумки дракона в кожаный мешок.
Неожиданно глаза дворфа заметались, он подошел к орчанке и, дернув ту за рукав, прошептал:
– Мешок вместе с имуществом не отдавайте, он дорого стоит.
Орчанка, не глядя на него, в ответ тоже прошептала:
– Откуда знаешь?
Дворф замялся, но потом ответил:
– Фея сказала. – И невозмутимо посмотрел на удивленную его ответом орчанку. Та справилась с удивлением и спросила:
– А это кто?
Дворф вновь покрутил глазами, возвел их к небу, решая, говорить или не говорить о своих галлюцинациях, но потом решил, раз голос, жужжащий ему в ухо, помог сторговаться и еще открыл тайну оружия, то к нему стоит прислушаться. А там галлюцинации или нет, он разберется.
– Тут водятся маленькие летающие… дворфы, – выдал он. – Я их голос слышу… они мне подсказывают.
Ганга как на больного посмотрела на дворфа. Потом тоже подумала, возведя очи к небу. Подумала, подумала и кивнула. Правда, Башмунус не понял к чему. То ли она признала его сумасшедшим и с этим смирилась, то ли поверила в летающих дворфов. То, что он стал богом для одной феи, он говорить не стал.
А фея уже вовсю освоилась на его плече, из волос бороды повыдергивала волосы и сплела себе накидку, в которой и красовалась. Она сидела у уха и, держась за него, с интересом наблюдала за людьми. Люди всегда интересовали маленький народ. Феи и феоны были очень любопытны, и, когда черный человек решил обмануть ее бога, она тут же возмутилась. Маленькая фея сама не знала, откуда к ней приходят знания. В ее маленькой головке больше одной мысли никогда не держалось, а тут она разразилась целой тирадой.
– Скоты! Как нечестно! – закричала она в ухо и стала дергать того за ухо. Дворф от неожиданности сам дернулся. Его ухо смешно задергалось, и снежный эльфар, стоявший позади него, удивленно на это смотрел. – Они тебя, бог, обманывают. Эти вещи очень ценятся среди людей. Их делают особые мастера, смешивая медь и мифрил. Я не знаю, как это делается, но слышала, что они очень дорогие. Каждая не меньше пяти золотых монет стоит…
Последним предметом эльфар достал из мешка круглый плод. Когда узкоглазый Лу Мин увидел его, чуть не потерял сознание.
Он пожелтел, как больной желтухой в последней стадии, и, дрожа губами, пробормотал: «Откуда у вас этот… плод?»
Ганга посмотрела на дворфа и тоже спросила:
– Башмунус, откуда ты взял этот плод?
– С дерева, что на том берегу, – небрежно ответил он. – Он вкусный, я ел.
– Наши дома простые смертные не видят, – тут же затараторила в ухо дворфу фея. – Ты первый, кто сумел его найти без ритуала подчинения нашего народа.
