– Мне кажется, ответ очевиден.
– Уничтожим эту мерзость, – сделала вывод Илиа.
Садзаки усмехнулся:
– Или отдадим его Суджик. Лично я – за уничтожение. Знаешь ли, гробы на кораблях – плохая примета. Особенно самодельные.
Лестница, похоже, вела на самое небо.
Примерно ступенек через двести Ана потеряла им счет. Но когда у нее уже подламывались колени, лестница внезапно закончилась и открылся белый коридор, идущий сквозь длинную череду глубоких арок. У Хоури возникло ощущение, будто она стоит в портике, залитом лунным светом.
Она пошла вперед, прислушиваясь к громкому эху собственных шагов, и наконец оказалась перед двустворчатыми дверями, в которые коридор упирался. Они были покрыты черной резьбой по какой-то органике, обрамлявшей слабо окрашенные стекла. Сквозь них проникал голубоватый свет.
Видимо, Ана у цели.
Вполне возможно, что это ловушка, что войти внутрь равносильно самоубийству. Но и повернуть обратно нельзя – Манукян, несмотря на свой шарм, дал понять это достаточно недвусмысленно. Поэтому Хоури взялась за ручку и вошла. И сморщила нос от сильного аромата духов – в других пройденных ею частях дома ничем похожим не пахло. Из-за этого запаха у Хоури возникло такое чувство, будто она давно не мылась, хотя прошло лишь несколько часов с тех пор, как Нг ее разбудил и отправил убивать Тараши. Впрочем, потом было столько пота и страха, что их запахи теперь и за месяц не сойдут.
– Вижу, Манукяну удалось доставить вас сюда целой и невредимой, – произнес женский голос.
– За него тоже можете порадоваться.
– Я рада за вас обоих, милочка, – сказала Мадемуазель. – У вас одинаково внушительные репутации.
За спиной щелкнула дверь. Хоури уже попривыкла к обстановке, хотя это и было трудновато из-за необычного розового освещения. Комната как будто имела форму чаши с двумя окнами в виде глаз, проделанных в изогнутой стене.
– Милости прошу в мое обиталище, – сказала женщина. – Чувствуйте себя как дома.
Хоури подошла к закрытым окнам. Сбоку от них стояли две капсулы для криосна, сверкая хромированной оболочкой. Од на – была заперта и подключена, другая – открыта. Гусеницы готовы превратиться в бабочек.
– Где я?
Ставни распахнулись.
– Там же, где и были.
Вид на Город Бездны. Вот только с такой высоты Ана еще ни разу не смотрела на него. Она находилась сейчас даже выше Москитной Сетки – метрах в пятидесяти от ее грязной поверхности. Город покоился под этой Сеткой как фантастическое шипастое чудовище, сохраняемое в формалине. Хоури не понимала, где она очутилась. Может, в одном из высоченных зданий, которые привыкла считать необитаемыми? Мадемуазель сказала:
– Я называю его Шато де Корбо – Замок Воронов, – пояснила Мадемуазель. – За черный цвет. Вы его видели снаружи.
– Чего вы от меня хотите? – спросила Хоури, обдумывая услышанное.
– Нужно, чтобы вы сделали одно дело.
– Только и всего? Значит, меня привели сюда под дулом пистолета только для того, чтобы предложить заказ? Неужели этого нельзя было сделать, воспользовавшись обычными каналами?
– Это не тот заказ, о котором вы думаете.
Хоури кивнула на открытую капсулу:
– А это здесь для чего?
– Только не надо говорить, что боитесь ее. Вы прибыли в наш мир точно в такой же штуковине.
– Я просто спросила, что это значит.
– Все узнаете в свое время.
Хоури услышала слабое движение за своей спиной – будто выдвинули ящик картотеки.
В комнату въехал паланкин герметика. А может быть, он находился тут с самого начала, прячась за какой-нибудь скульптурой. Был он угловатый, без всякой отделки, с грубо сваренным из черных листов корпусом: ни манипуляторов, ни видимых датчиков. Единственный объектив, вмонтированный в переднюю стенку, был черен, точно глаз акулы.
– Вы, разумеется, знакомы с такими, как я, – сказал голос из паланкина. – Не надо бояться.
– Я не боюсь, – ответила Хоури.
Она лгала. Паланкин внушал тревогу, от него веяло чем-то таким, с чем Ана еще не сталкивалась. Возможно, своим суровым обликом ящик создавал впечатление, что он никогда не бывает пустым. И почему у него крошечное смотровое окошко? Такое чувство, что за ним прячется чудовище.
– Я сейчас не могу ответить на все ваши вопросы, – продолжала Мадемуазель. – Но ведь очевидно, что я не организовала бы ваш визит только для того, чтобы продемонстрировать переносимые мною неудобства. Может быть, вот это облегчит дело.
Рядом с паланкином возникла человеческая фигура, причем так неожиданно, что можно было подумать, ее породила сама комната.
Конечно, это была женщина. Молодая, но в архаичной одежде – такую тут не носили со времен плавящей чумы. Она была в мерцающей мантии. Черные волосы зачесаны с высокого лба назад, их удерживает диадема, в которой горят огоньки. Вечернее платье цвета электрик обнажало плечи, грудь была открыта смелым декольте. Там, где платье касалось пола, бурлила тьма – ткань как будто погружалась в бездну.
– Вот такой я была, – сказала женщина. – До прихода этой мерзости.
– И вы не можете снова стать такой же?
– Слишком велик риск погибнуть, если я покину паланкин, даже если это произойдет в контролируемой среде обитания. Я этим средам не доверяю.
– Зачем вы доставили меня сюда?
– Разве Манукян не объяснил?
– Он лишь дал понять, что я очень пожалею, если не подчинюсь.
– Как неделикатно! Но следует признать, это очень точно отражает суть. – Улыбка чуть тронула бледные губы женщины. – Так какова же, по вашему мнению, причина нашей встречи?
Хоури понимала: как бы ни развивались дальше события, она слишком многое увидела, чтобы спокойно вернуться к прежней жизни.
– Я профессиональный убийца. Манукян узнал о моей репутации, а теперь увидел меня в деле. Дальше… Тут уж мне придется фантазировать. Сдается, вы кого-то хотите убить.
– Отлично, – кивнула дама. – Но разве Манукян не сказал вам, что этот контракт не будет похож на ваши обычные?
– Манукян упомянул о существенных отличиях.
– И вас это не смутило? – Мадемуазель вглядывалась в Хоури. – Вопрос не праздный. Я слышала, что жертвы соглашаются погибнуть от вашей руки еще до того, как вы выходите на охоту. Они так поступают, зная, что едва ли им удастся уйти от вас и жить дальше, похваляясь своей смелостью. Когда же вы их ловите… Сомневаюсь, что они так же легко расстаются с жизнью.
Хоури вспомнила Тараши.
– Обычно нет. Умоляют сохранить им жизнь, пытаются меня подкупить, улестить – в этом роде.
– И?
Хоури пожала плечами:
– Разумеется, я их убиваю.
– Ответ истинного профессионала. Вы были солдатом, Хоури?
– Одно время. – Ей сейчас не хотелось думать об этом. – Что вы знаете о моем прошлом и о том, что со мной случилось?
– Достаточно. Что ваш муж тоже был солдатом, его звали Фазиль, и вы вместе с ним сражались на Окраине Неба. Потом случилась бюрократическая ошибка, вы попали на корабль, направлявшийся к Йеллоустону. Вы проснулись через двадцать лет – слишком поздно возвращаться на Окраину Неба, даже если бы оказалось, что ваш муж жив.
– Ну, тогда вы догадываетесь, почему я поменяла профессию и почему у меня из-за этого не бывает бессонных ночей.
– Конечно, я могу понять ваши чувства. Вы ничем не обязаны Вселенной и ее обитателям.
Хоури сглотнула слюну.
– Но вам вовсе не нужен солдат для такой работы. Я не знаю, кого вы хотите прикончить, но знаю множество людей, подготовленных гораздо лучше, чем я. Номинально я приличный работник – промахиваюсь один раз из двадцати, но могу порекомендовать тех, кто промахивается один раз из пятидесяти.
– Вы удовлетворяете моим требованиям в другом. Мне нужен человек, мечтающий покинуть эту планету. – Женщина кивнула на открытую криокапсулу. – Речь идет об очень долгом путешествии.
– За пределы этой системы?
– Да. – Тон Мадемуазели был матерински спокоен, как будто этот разговор повторялся уже множество раз. – Если точнее, за двадцать световых лет. Именно на таком расстоянии находится Ресургем.
– Не могу сказать, что слышала о нем.
– Если б вы слышали о нем, меня бы это неприятно удивило.
Мадемуазель вытянула левую руку, и возле ее ладони в воздухе повис крошечный глобус. Эта планета вся была мрачного серого цвета: ни океанов, ни рек, ни зелени. Только отблеск атмосферы, как низкая арка над горизонтом, да парочка грязно-белых ледяных шапок на полюсах говорили о том, что это не безвоздушная луна.
– Его даже нельзя назвать новой колонией – такие планеты колонизировать невыгодно. Там лишь несколько крохотных исследовательских баз. До недавнего времени Ресургем не имел решительно никакого значения. Но потом все изменилось. – Мадемуазель, казалось, обдумывала, много ли может рассказать на этой стадии. – Недавно туда кое-кто прибыл. Его фамилия Силвест.
– Довольно редкая фамилия.
