– Шальная пуля, – презрительно выплюнул Джонас.
– Ты самодовольный урод! – рассвирепела Сара. Может, в задрипанной халупе у реки Линвили и могли выяснять отношения как угодно, но не живя в городе. Здесь стрельба не только противозаконна, но и совершенно безответственна. – А если бы та пуля попала в проезжающий автомобиль или в пешехода? Или, боже упаси, в ребёнка на велосипеде…
– Или в тебя.
– Что ты сказал?
Джонас пожал крепкими плечами и усмехнулся:
– Раз уж мы тут обсуждаем варианты, я просто предполагаю, что та пуля могла попасть в соседнюю с нашей дверь. И в тебя, очень сильно и быстро.
У Сары кровь заледенела в жилах. То же сказал Остин… в ту ночь.
Только говорил он не о пулях.
Неужели этот гад рассказал брату о случившемся? Небось они ещё и смеялись… Или Джонас подслушивал? Наблюдал? Так или иначе, всё равно отвратительно.
И к сожалению, унизительно.
Испытывая отвращение к себе и злясь на Джонаса, Сара заставила себя отбросить эмоции и успокоиться. Если она что и знала о хулиганах, так это то, что, не получая желаемой отдачи, они со временем теряют интерес.
Сара рассмеялась:
– Ну что ж, к счастью, брат предпочёл осчастливить тебя.
Джонас покраснел от намёка:
– Я не гомик!
– Как повезло обществу однополой любви.
Разозлившись то ли из-за ответа, то ли из-за её смелости, он стиснул кулаки и грозно шагнул вперёд. Гав натянул поводок и лязгнул зубами. Из лавки вышел мистер Пинкни:
– Сара, всё в порядке?
Она оглянулась на обеспокоенного темнокожего старика:
– Всё нормально, мистер Пинкни. Джонас как раз собирался уходить.
– Я с тобой ещё не закончил, сучка, – проворчал Линвиль, не отрывая от неё взгляда.
– А я считаю иначе, – возразила Сара спокойно, хоть сердце и билось в груди, точно профессиональный боксёр, и прошипела: – Не дури, если не хочешь надолго отправиться к братцу.
Угроза тюремного заключения напомнила Джонасу, что он едва не набросился на Сару в общественном месте. У неё остался лишь синяк на руке, но теоретически – при желании – она могла бы подать жалобу о нападении.
Джонас посмотрел на мистера Пинкни, потом на рычащего пса и пробормотал:
– Когда-нибудь рядом не будет других людей и дурацких собак, и тогда посмотрим, насколько ты крута.
После чего устремился к бару. Сара опустилась на скамейку, убеждая себя, что просто хочет отвязать поводок Гава, но на самом деле у неё дрожали ноги. Долго бы она не простояла.
– Хороший мальчик, – похвалила Сара, когда Гав кинулся облизывать ей руки и лицо. – У меня в холодильнике есть стейк специально для тебя.
– Ты в порядке?
Она посмотрела на мистера Пинкни. Он загораживал солнце так, что вокруг седой головы появился нимб.
– Вы мой ангел-хранитель, – сказала Сара.
Мистер Пинкни неловко помялся, но ответил совершенно серьёзно:
– Ты поосторожнее с ним, юная леди, от этого злодея одни неприятности.
– Постараюсь. – Её тронуло, как старик бросился на помощь. Пусть он вполовину меньше Джонаса и в три раза старше, но этому ублюдку в жизни не стать таким джентльменом. – Спасибо, мистер Пинкни.
Как только он ушёл, Сара встала, посмотрела на забытый пакет с проволочной щёткой и сжала её так крепко, что на ладони остались следы.
– Пойдём, Гав, нам ещё нужно столы красить.
Нельзя поддаваться желанию свернуться калачиком в уголке и дрожать. «Ты больше не ребёнок и должна открыть своё дело».
На сей раз пёс не упрямился.
Глава 7
Такер пялился на экран компьютера и не мог вспомнить, что писал. Что-то пустячное. Пальцы заученно стучали по клавиатуре, рождая слова, мысли же витали совершенно в другом месте.
Такер обдумывал содержание найденных в библиотеке газетных статей.
Многое в них совпадало с рассказом матери. Тёмная ночь, мокрая дорога. А вот о том, что отец мчался на бешеной скорости, мама умолчала. Поворот, в который он не вписался, не вёл прямо к реке. Наоборот, до воды пришлось бы ещё прилично проехать. Такер знал, потому что нашёл и осмотрел то место. Там был забор – сейчас-то уже нет, – и он не мог не замедлить машину.
Отец торопился домой? Злился? Или просто взял без спроса тачку покататься, как любят делать многие парни? Чёрт, да ему ведь было всего двадцать два!
Двадцать два года.
Мальчишка.
Зернистое фото затонувшего автомобиля в статье, размещённое рядом с семейным снимком Такера с родителями, вызвало боль. Не из-за засевшего в голове идеализированного образа отца, а из-за того, как легко можно загубить едва начавшуюся жизнь – лишь поддавшись стремлению погонять по мокрым дорогам.
Закрыв глаза, Такер задумался, каким был этот молодой мужчина. С чем предпочитал хот-доги: с кетчупом или горчицей? Нравился ли ему стук дождя по металлической крыше дома – удовольствие, которое Такер открыл для себя только прошлой ночью? Ставило ли его в тупик современное искусство? Любил ли он делать вещи своими руками? Питал ли тайное и несколько смущающее пристрастие к старым чёрно-белым ужастикам?
Паршиво не знать таких житейских мелочей о человеке, благодаря которому появился на свет. Такер с легкостью мог определить, какие черты унаследовал от мамы, а какие – рост, цвет волос и кожи – от папы. Но, не обладая другими сведениями, всё гадал: гордился бы этот парень из статьи успехами своего сына? И достиг бы Такер столь многого – или хоть чего-то, – будь его отец по-прежнему жив?
И коль уж увлёкся сентиментальными воспоминаниями, Такер также задумался над тем, что его бабушка и один из прапрадедушек разделили похожую судьбу. Конечно, первая выпала из лодки, а второй стал жертвой наводнения, но это не удержало журналиста от сравнений. Он даже предположил семейное проклятье, опираясь на то, что всех их забрала река.
Ну просто южная версия «Клана Кеннеди». Очевидно, даже газетам небольших городков не чужда жажда сенсаций.
«Надо бы на всякий случай какое-то время держаться подальше от воды», – мысленно усмехнулся Такер.
– Трудишься?
С облегчением открыв глаза, он увидел Мейсона в его привычном облике. Волосы расчёсаны, а не спутаны на голове от испарины, и одет вовсе не для тяжелого физического труда. Конечно, жёлто-коричневые слаксы и голубая рубашка скорее походили на «Гэп», чем на его любимый «Барберри», но все равно были куда лучше заношенных джинсов и футболки, в которых друг ходил последние пару недель. Такер подозревал, что ему нравилось изображать из себя этакого деревенского простака.
– Просто ответил на несколько писем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
