— Мы должны преодолеть это расстояние?
— Можешь радоваться этому, Геррер. Там останется совсем недалеко до твоего Ферцена и делай уже с ним, что угодно…
Это вновь натолкнуло Геррера на не очень хорошие мысли, но он внось отверг их, потому что ссора с Ринком — самое худшее, что можно представить сейчас.
— Освобожу и пойду по своим делам, — сказал он.
— Попытаешься освободить, — поправил его Ринк, — хотя дело конечно твоё. Артефакт этот находится в магической академии. Там, в хрупких отношениях с инквизицией подготавливают волшебников-недомерков.
— Неужто бывают такие академии? — удивился Геррер.
— Да. Но о них не все знают, потому что не все и волшебники. А некоторые просто их побаиваются. Но я-то нет. У них только старший архимаг сильный, а остальная часть — ученики. А ученики не могут ничего.
— Только не говори, что придётся их убивать.
— Нет. Надеюсь, что нет. Хотя ради моей цели… Я бы убил. Всех. Искоренил до его зарождения. Но тебе, верно, это не нравится. Ты и не будешь никого убивать. Скорее всего. У тебя другая задача.
— Какая же? — поинтересовался Геррер.
— Потом расскажу, когда на месте будем. Всё-таки до туда не менее двух дней пути.
— Пешком? — удивился Геррер.
— Нет, конечно. У меня есть тайники не только в этих местах, но и в других. Нас ждёт пара великолепных скакунов. Таких, каких ты и не видывал раньше.
5. «Вселяющий ужас»
Солон в последний раз окинул взглядом оставшийся позади замок Солнечной Академии. О, как красив этот замок в такое время, когда только начинает вечереть и на небе появляются первые звёзды. Тогда во многих окнах появляются огоньки, которые освещают академию. И многочисленные шпили величественно возвышаются над всем остальным. Будто бы в мире существует только долина и этот замок.
А теперь начался лес и Солону, как и его спутникам предстояло войти в него. Туда, где больше уже не будет видно Солнечной академии. А жаль. Очень жаль. Солону очень хотелось сейчас просто присесть на луг и долгое время любоваться этим красивым замком. Таким, каким он видел его всего раз — когда только первый раз пришёл сюда. С тех он не покидал территории замка и в таком виде видеть его не приходилось.
— А вот теперь начнётся самое интересное, — с лёгким сарказмом сказал один из парней.
Он был чуть постарше Солона, и ехал на коне. Вообще конных было всего трое, остальная десятка плелась пешком. Те, что были на конях, являлись самыми старшими, и всем троим было не меньше двадцати. На конях располагалась самая важная провизия, которой должно хватить на те шесть дней, что будет длиться экспедиция.
— Я уже в пятый или шестой раз отправляюсь сюда, — сказал другой парень на коне, — герр Сёгмунд всегда находит причины, чтобы отправить меня сюда. Наверное, считает, что без меня тут совсем неинтересно…
Солон мог догадываться, что эту болтовню ему придётся слушать ещё долгое время — до самого конца пути. А потом, в худшем случае, и все шесть ночей, что предстоит обитать здесь. Он конечно, старался не слушать никого, но уши сами все это принимали и отправляли прямо в мозг.
Его окружал десяток таких же ребят, незнакомых друг с другом. Все такие же на первый взгляд робкие, как и он сам. Но через часок-другой все друг с другом перезнакомятся, и начнут общаться. А за последующие несколько дней многие так и останутся друзьями.
Солон возможно будет среди них. А возможно и нет. Как карта ляжет — на будущее загадывать не следует. У Солона не было огромного желания заводить сейчас лишних друзей, потому что и старых порядком хватало.
— Мы — истинные хранители леса, — сказал один из конных, — Сёгмунд любит нас, поэтому и отправляет сюда. Конечно, нам ни разу ни с кем не приходилось драться на этих местах. Но всё же мы позволяем академии спать спокойно и не волноваться за завтрашний день…
Можно подумать, что в случае опасности у них что-то получится. Половина разбежится, а половина с гордостью поляжет. Солон не знал, на какой стороне окажется он. Но не исключал того, что может оказаться среди первых. Ему не приходилось применять свои умения на практике. И, правду сказать, будет рад, если так и не придётся.
— Много лет назад заставе действительно приходилось оборонять позиции. Сюда проникали и разбойники, желавшие наживиться на сокровищах академии. И нежить бывало заглядывала сюда. Говорят, с разбойниками было сложнее бороться, чем с нежитью. Хотя нежити обычно больше было… Хотя и заставы тогда были не в пример нашим. Раза в три побольше да поопытней.
— Вот им тогда всерьёз доверяли, — сказал другой.
— И нам тоже доверяют, я уверен. Как можем, оправдаем их ожидания. До сих пор же оправдывали.
Троица весело засмеялась. Остальная десятка хоть и слышала их разговор, смеяться не стала. Никто даже не улыбнулся.
Спустя некоторое время трое слезли с коней и пошли дальше пешком. Их действия понятны — лес становился дальше всё гуще и гуще. И не ровён час — в такой темноте можно напороться глазом на случайный сук, предательски торчащий там, где никто не ожидал его видеть.
С наступлением кромешной темноты «предводители толпы» подожгли факелы и стали освещать дорогу юнцам, чтобы те не заблудились или не споткнулись о какой-нибудь корень.
Лес был сравнительно большим — это было самое крайнее место Карнарского Королевства, за которым уже начинался Латьен. Совсем неведомо, где остановится отряд. Неужто на самой границе с Латьеном? Нет, скорее всего нет, так как там уже никакой власти нет и всё принадлежит латьенцам.
— Ты тоже тут в первый раз? — спросил Солона какой-то юноша, всю дорогу шедший тут рядом.
— Ты, я вижу, как и я, — ответил Солон.
— Герр Сёгмунд рассказывал тебе, что нам предстоит?
— Рассказывал. Мы будем охранять академию от внешних опасностей.
— А я боюсь, — ответил парнишка, — прямо до ужаса боюсь, как никогда не боялся. Я всегда находился внутри замка, и не подозревал, что предстоит оказаться тут…
— А за что герр Сёгмунд тебя так?
— Во время дежурства по кухне я утащил три котлеты и съел. Но я был жутко голоден, а до ужина оставалось чуть больше часа. Я думал никто меня не заметит, но кто-то меня сдал и отвёл к ректору.
Солон впервые решил получше рассмотреть юношу, в черты лица которого подробно до этого не вглядывался. Да, тот наверное частенько чувствовал себя проголодавшимся, так как щёки его были в меру пухлыми. И сам он, будучи роста меньшего, чем Солон, весил наверняка заметно больше. Скорее всего в академии он пребывал первый год, так как на вид ему было не больше шестнадцати лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
