Бог и далеко — так значит, Дьявол точно русский
Во имя дедов и отцов — атака русских мертвецов
Во имя дедов и отцов — атака русских мертвецов…
Я закончил, проигрывая ещё раз аккорды припева. Затаив дыхание, все вслушивались в фальшивую мелодию, ранее меркнувшую на фоне вдруг понизившегося и охрипшего голоса. Когда музыка стихла, последовали совсем недавно плотно вошедшие в жизнь местных аплодисменты. Люди стали скромно просить, чтобы я сыграл ещё. Казалось, ещё немного и к моим ногам полетят букеты с криками «Бис!». Но я всё же утихомирил толпу, сетуя на то, что хорошего, вообще-то, по чуть-чуть. Последовал слитный огорченный вздох. Но всё же мне удалось поднять боевой дух отряда.
Я обратил внимание на туго перевязанную ногу одного из рядовых. Рядовой Кузьма, парень с отъявленной украинской наружностью и соответствующим акцентом, получил весьма глубокую рубленную рану в бою. Надо бы сменить парню повязку. В качестве антисептика приходилось использовать продукт перегонки, который некогда должен был стать самогоном. По моей нисколько не авторитетной оценке, там было не больше пятидесяти градусов. Число хоть и крупное, вот только вкус был на редкость отвратным. Но нам и не напиваться им. Вроде как такой концентрации достаточно для обработки ран. Хотя я, конечно, не уверен в этом до конца.
Я аккуратно развязал некогда белоснежную, прокипячённую ткань. Моему взору явилась довольно тонкая, но весьма длинная полоса раны. Я заметил, что в глубине и по краям ранки образовалась тёмная-бежевая субстанция. Я, конечно, нисколько не врач, но по-моему ничего хорошего это не сулит. Судя по всему, рана начала гноится. Однако, быстро. Чуть меньше суток ведь прошло! И не ясно, дело в халатности обрабатывающего или в слабом антисептике. Вот чёрт! Я всегда не любил всю эту врачебную практику. Меня даже запах этанола кружил и валил с ног. Сейчас же от меня, наверное, зависело здоровье, а может и жизнь одного из самых возрастных членов моего отряда.
Сказать, что «операция» прошла успешно, конечно, нельзя. Я кое-как убрал из поражающей глубиной раны почти всё, чего там быть не должно, вот только никаких знаний по этому поводу у меня нет и теперь всё в руках случая. Стоит признать, что пациент держался на редкость достойно, почти ни разу не дрогнув на протяжении всего процесса. Пожалуй, если завтра он не проснётся с жаром и бредом, то всё обошлось. Пенициллина тут, к сожалению, нет и заражение крови лечить нечем. Выделять же его, подобно Александру Флемингу, я не могу по очевидным причинам.
Когда я сел у изрядно ослабшего костра, чтобы отдохнуть после столь насыщенного дня, ко мне присоединился Лавруша. Щуплый паренёк сел рядом. Посмотрев с полминуты на огонь, он заговорил:
— Командир. — Надо же, уже научили! Ну молодцы, сержанты. — Я заметил, у Кузьмы рана гноится.
— Ну да, — Лениво отмахнулся я. — Паршивое дело. А что?
— У нас в прошлую зиму поп останавливался. Католик, с Запада. — Он неопределённо махнул в сторону давно ушедшего солнца. — Так вот, он меня в ученики взял. И считать научил и латыни… Пытался научить. Так вот он молод совсем был, борода выше груди! — Лавруша замялся, поразившись собственный эмоциональности. — Он не только грамоту ведал. — Уже ровным голосом продолжил он, потянувшись в свой наплечный мешочек, который он постоянно носил с собой. — Он мне показал некоторые травы, что от хворей всяких лечат. — Тут я окончательно заинтересовался в этом прозорливом пареньке. Он достал из мешка ещё один, совсем маленький, аккуратно завязанный тонкой ниточкой. — Вот, ты по утру в кипяток эти травы положи, дай Кузьме дай выпить. Должно помочь. — Я принял мешочке, размером с ладошку.
— Спасибо, рядовой! — Искренне поблагодарил я его, — Что-то ещё? — Я заметил, что он не закончил.
— Да. — Лавруша оглянулся по сторонам. — В общем, следят за нами.
— Это как? — Опешил я.
— Да я заметил, что возле лагеря постоянно кто-то шастает. Вот вроде как и просто проходит мимо, а вроде и постоит, послушает.
— Из полковых? — Наклонился я к нему.
— Да кто ж знает? — Пожал плечами начинающий контрразведчик. — Но не из холопов точно.
— Хорошо. В смысле, ничего хорошего, конечно. Но хорошо, что заметил. Благодарю за службу! — Рядовой улыбнулся и смущённо опустил взгляд.
— Да чего уж там, — Отмахнулся он.
Новость о том, что моя персона так заинтересовала ещё кого-то, не оставляла меня до самой ночи. Я отправил спать первого постового и сам принял вахту. Окинув взглядом пойму реки, я с ухмылкой заметил, что десятки таких же костров горели по всему периметру бескрайнего лагеря. В их свете виднелись бодрствующие силуэты. Похоже, внял воевода.
Не смотря на насыщенный день, мне не спалось. Я сидел на бревне, пристально вглядываясь в танцующие языки пламени костра. Неужели у меня появились столь ярые недоброжелатели? Или это Василий отправил человека наблюдать, чтобы я ещё чего не учудил? Оставалось только гадать, ведь уличить в шпионаже человека из полка пока что совсем не в моей компетенции.
Вдруг откуда-то слева, из овражка, послышался треск веток. Свет костра не дотягивался до него и я сейчас мог полагаться только лишь на свой слух. Взяв из пламени обхваченную огнём ветку, выполняющую роль факела в одну руку и арбалет в другую, я, пригнувшись, шагнул в сторону, откуда послышался хруст веток. Вот ещё какой-то шорох. Вдруг в свете луны мне явились размытые очертания силуэта.
— Стой! Кто идёт?! — Громко сказал в темноту я.
— Свои! — Отозвался знакомый голос с выявленным акцентом.
— Все свои дома сидят, телевизор смотрят! — Ответил я непонятной здесь никому репликой.
— Чего? — Усмехнулся он в ответ.
— Генрих, мать твою за ногу, ты чего по оврагам ходишь среди ночи?!
— Да вот не спится что-то, — Выйдя на свет, сказал он, — Тебе, я смотрю, тоже? Ты ж ни в жисть. В первый пост не встанешь!
— Да вот думаю я, — Уже садясь обратно на своё место пояснил я, — Следят за нами, гады.
— Кто?
— А чёрт его знает? — Пожал я плечами. — Но есть и хорошая новость.
— Ну-ка ну-ка? — Он подсел рядом.
— Ребята, которых я взял, оказывается вельми полезные.
— Та ну? — Разочарованно и с подозрением спросил он.
— Ага! Один вон, инженер растёт. А другой лекарь, да соглядатай.
— Ха! — В голос засмеялся Майер. — Чтобы холопы, — Он оговорился под моим суровым взглядом, — Ну, то есть бывшие холопы мастерами были. Ещё и отроки! Да ну брось!
— Пока они малы, — Согласился я, — Но потенциал на глаза. Зря сомневаешься, Генрих. Помнишь, я тебе про князя рассказывал? Ну, который зверобой?
— Помню, конечно! Меня
