1988
4 апреля 1988 г. муж перенёс инсульт в тяжёлой форме. Ровно месяц его лечили в стационаре, 5 мая привезли в машине скорой помощи домой. Санитары занесли его на носилках. В больнице я каждый день сидела возле койки мужа. Нужны было лекарства от инсульта церрообразилин и кавитон. Врачи больницы говорили, что эти лекарства помогают больным, но, как дефицитные, они строго под контролем горздравотдела: предназначены для участников Великой Отечественной войны, Героев Социалистического Труда, Героев Советского Союза, награждённых орденами и медалями. Советовали мне купить эти лекарства на стороне. Где купить, сказали больные, которые лежали в палате вместе с мужем. Церробразилин 10 уколов в аптеке стоит менее одного рубля, но по рецепту врача не бывает. С рук коробка церробразилина стоит 100 рублей. Я купила коробку церробразилина и коробку кавитона. Заплатила 198 рублей вместо 2-х рублей государственной цены. Когда мужу стали делать уколы церробразилина и камитона, ему стало лучше. Каждый делает своё дело. Санитарки открывают форточки, двери — проветривать сквозняком палаты. Они не думают о здоровье больных, и муж заболел двухсторонним воспалением лёгких. Если бы врачи и медицинский персонал за свои ошибки или халатность несли ответственность перед законом, тогда бы стали к больным относиться серьёзно. Мужу, когда его парализовало, было 58 лет. Стал инвалидом первой группы, прикован к постели. Это трагедия.
В магазинах купить продукты питания было невозможно: не было в продаже. Началась торговля по талонам. В магазинах большие очереди. Нас прикрепили к магазину «Заря». Я каждый день ходила в магазин за хлебом и молоком. Продавцы магазина ко мне относились гуманно, предупреждали меня, когда какие продукты будут в продаже. Когда я приходила в магазин, покупатели просили продавцов обслужить меня без очереди. В посёлке УРМЗа, где я живу, каждый знает друг друга в лицо. В очередях я не стояла. Я часто ходила в столовую № 6, где продавцом в буфете работала Вера Ивановна, с которой я ехала в плацкартном вагоне из Москвы 6 октября 1983 г. после психиатрической больницы. Я её просила помочь продуктами. Рассказала ей, в каком трудном положении наша семья находится. Вера Ивановна сказала: «Евдокия Никодимовна, приходите к нам каждый день. Всегда что-нибудь да есть для узкого круга лиц и для вас найдём». Она велела мне принести справку ВТЭК, что муж Иванов Иван Андреевич инвалид первой группы, нуждается в постоянном постороннем уходе, и его паспорт, чтобы он получал дополнительный паёк через буфет столовой № 6. Записали в список на дополнительный паёк. На один месяц давали 1 кг колбасы копчёной, 1,7 кг мяса, 1 банку мяса тушенного. Такая была норма дополнительного пайка на мясопродукты по решению торгового отдела исполкома совета народных депутатов в 1988 г. Мне дали бумагу, где сказано, чтобы в каждую среду к 14.00 перед закрытием на перерыв я приходила получать спецпаёк.
В первый раз я пришла за спецпайком в сентябре 1988 г. Дали 2 кг варёной колбасы, 3 кг мяса говядины, 500 г сливочного масла. Во второй раз дали палку варёной колбасы, весом более 2 кг, 3 кг печени говяжьей, 5 пачек по 70 г. индийского чая, 5 банок сгущённого молока, 1 банку растворимого кофе, 2 кг карамели «Подушечки». Я спросила Веру Ивановну, почему мне так много дают продуктов? Если мне дают как общественному контролёру по торговле, то я больше не работаю в комитете народного контроля. «Если помогаете мне в трудное время продуктами, спасибо вам». Просила её, чтобы она не рисковала из-за меня, чтобы не наказали её за нарушение правил советской торговли. Вера Ивановна ответила, что никто её не накажет. Добавила, что не знает моего покровителя — того, кто ходатайствовал, чтобы нам давали комсоставский продуктовый набор. Сказала, что такие наборы получают сотрудники горисполкома совета народных депутатов и сотрудники Ухтинского горкома КПСС. Они получают у себя по месту работы, а вам дали через буфет столовой № 6. Спасибо всем, кто нашей семье в трудное время в 1988–1989 годы помог получать спецпайки — набор продуктов. Свои талоны на продукты мы давали родственникам.
Муж носил одежду 48 размера 2 роста. От уколов и лекарств стал очень полным. Нужна была одежда 54 размера. В 1990 г. были выборы народных депутатов. В горисполком пришли новые руководители. В магазинах стало пусто, никаких товаров в продаже нет. Я прошла все кабинеты торговых руководителей в г. Ухте. Обращалась к начальнику промтоварного ОРСа УРС ОКН. Он был украинец. Обращалась к зав. торготделом исполкома совета народных депутатов, он был русским. Обращалась к начальнику УРС «Севергазторг», он был еврей. Обращалась к начальнику УРСа «Коминефть» Джиоев Оглы, он был азербайджанец. Показывала им паспорт мужа, справку ВТЭК, что он инвалид первой группы. Доказываю им, что он носил 48 размер одежды, а сейчас нужен большой размер 54. Просила продать мне хлопчатобумажное нижнее бельё и две рубашки ситцевые или фланелевые. Все говорили одинаково: ваш муж не инвалид Великой Отечественной войны, льготами он не пользуется. Муж раздетый, без нижнего белья. Где купить одежду — не знаю. Ни в магазинах в свободной продаже нет, ни на рынке нет.
В магазине «Ткани» по справкам многодетным семьям давали ткань по 10 метров. Я обратилась к зав. магазином, объяснила своё положение. Просила продать мне фланель, чтобы сшить мужу рубашки. Продали мне 10 метров. Я сшила 2 нижние рубашки и пелёнки. Я очень переживала, что буду делать, когда муж умрёт. Нет никакой одежды нужного размера. Где мне достать — не знаю. Я обратилась к зав. отделом магазина «Женская одежда». Показала паспорт мужа, справку ВТЭК, что муж инвалид первой группы. Объяснила своё положение, рассказала, что если муж умрёт, то мне его не в чём будет похоронить. Просила продать фланелевый халат большого размера, чтобы хоть халат одеть. Мне продали два халата большого размера для мужа и два халата для меня моего размера. В открытой продаже халатов не было. Такое унижение и попрощайничество — это не выход. Сегодня мне что-то продали в магазинах как по блату, завтра откажут.
С нами рядом жила немецкая семья. Ей из Германии посылали багажом гуманитарную помощь (продукты, одежда, обувь для детей и взрослых). Мой муж Иванов Иван Андреевич — ингерманландский финн, родом из Ленинградской области, дер. Вопша Гатчинского района. Его отец был финн, мать русская. Я решила обратиться в Финляндию к финскому народу. Писала, что все продукты питания по талонам в г. Ухте Коми АССР. Нужной одежды, обуви в продаже нет. Писала, что, если муж умрёт, хоронить его — у меня нет одежды. Просила помощи, прислать для мужа нижнее бельё, рубашку, костюм 54–56 размера. В нотариальной конторе сняли копию с паспорта мужа и со справки ВТЭК. Заверили печатью. В октябре 1990 г. я отправила заказное письмо с заказным уведомлением в Посольство Финляндии в Москве, чтобы отправили моё письмо в Финляндию. Прошёл месяц. Уведомления о вручении письма адресату я не получила. Через месяц в ноябре 1990 г. я начала искать, куда пропало моё заказное письмо. В Ухте зарегистрировано, когда отправлено в Москву. В Москву моё письмо не поступило. Я допустила ошибку. Нужно было мне слетать на самолёте в Москву и передать письмо. Не нужное было отправлять заказное письмо, которое бесследно пропало…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
