— Ладно, — заключила Фея. — Давай, губи страну, а, может, и весь мир, а заодно — и свою карьеру.
Гражданственность и честность, пробужденные было этой беседой, заколебались. Другое, более сильное чувство пришло им на смену: невыносимый страх стать изгоем.
— Нет, нет, я вас понимаю, — сокрушался Марк. — Я просто спрашивал…
— Мне все одно, Стэддок, — Фея села, наконец, рядом с ним. — Не хочешь — дело твое. Иди, уточняй к старику. Не любит он, чтобы сбегали, но ты сам себе хозяин, твое дело. Да, скажет он Фиверстоуну пару теплых слов!
При имени Фиверстоуна Марк представил себе то, о чем до сих пор толком не думал: возвращение в свой колледж. Что с ним будет? Останется ли он среди избранных? Мыкаться среди Глоссопов и Джоэлов он бы уже не смог. И платят там очень мало, по сравнению с тем, на что он понадеялся. Женатому человеку, оказывается, очень трудно свести концы с концами. Вдруг его пронзила жуткая мысль: а что, если он должен двести фунтов за вступление в клуб? Да нет, чепуха… Не может такого быть.
— Конечно, — проговорил он. — Прежде всего надо пойти к Уизеру.
— Одно тебе скажу, — отвечала Фея. — Сам видишь, я выложила карты на стол. И не вздумай кому-нибудь все это рассказать. Себя пожалей.
— Ну, что вы!.. — начал Марк.
— Иди уточняй, — сказала она. — Да поосторожней, старик отказов не любит.
Остаток дня Марк провел в печали, всячески избегая людей, чтобы кто-нибудь не заметил, что он слоняется без дела. Перед обедом он вышел погулять, хотя в этом было мало приятного, когда у тебя нет ни стека, ни соответствующей одежды. Вечером он побродил по участку, но и тут ему не понравилось. Миллионер, построивший Беллбэри, окружил двадцать акров земли кирпичной стеной, на которой, вдобавок, стояла железная решетка. Деревья росли плотными рядами; белый гравий дорожек был так крупен, что с трудом удавалось по нему ступать; огромные клумбы — полосками, ромбами, полумесяцем — чередовались с зарослями вечнозеленых кустов, чьи листья сильно напоминали крашеный металл. Вдоль дорожек, на равном расстоянии, стояли тяжелые скамейки. Словом, все вместе походило на городское кладбище. Однако Марк пошел туда и после ужина, даже обогнул дом и увидел какие-то пристройки. Сперва он удивился, что здесь пахнет конюшней и раздаются странные звуки, но вспомнил, что институт проводит опыты на животных. Это мало его трогало, он смутно представлял себе мышей, кроликов, быть может — собак; но звуки были другие, погромче. Кто-то истошно завыл, и вслед за тем хлынул истинный водопад рева, лая, рычанья, даже хохота. Вскоре он оборвался, остались лишь бормотание и хрюканье. Марк не страдал при мысли о вивисекции; напротив, звуки эти показывали, с каким размахом работает институт, из которого он может вылететь. Подумать только, они кромсают дорогих животных, как бумагу, в одной лишь надежде на открытие! Нет, работу получить непременно надо. Однако, звуки были противные, и он поспешил уйти.
Когда он проснулся, то почувствовал, что в этот день его ждут две трудности: разговор с Уизером и разговор с женой. Как он объяснит ей, почему развеялись его мечтания?
Первый осенний туман спустился на Беллбэри. Марк завтракал при свете, почты не было. Слуга принес ему счет за неделю (уже наступила пятница), и он поспешно сунул его в карман, едва взглянув. Об этом, во всяком случае, жене рассказывать нельзя: таких цен и таких статей расходов женщины не понимают. Он и сам подумал было, нет ли ошибки, но он еще не вышел из возраста, когда останешься нищим, лишь бы не обсуждать счет. Допив вторую чашку чая, он полез в карман, не нашел там сигарет и спросил новую пачку.
Без малого час он томился в ожидании. Никто не заговаривал с ним. Все куда-то спешили с деловым видом. Слуги глядели на него, словно и ему полагалось куда-нибудь уйти; и он был счастлив, когда смог подняться, наконец, к Уизеру.
Пустили его сразу, но начать разговор оказалось нелегко, ибо Уизер молчал. Голову он поднял, однако взглянул мимо и не предложил сесть. В кабинете было очень жарко. Не зная толком, чего он хочет, уйти или остаться, Марк заговорил довольно сбивчиво. Уизер не перебивал, Стэддок все больше путался, стал твердить одно и то же и замолчал совсем. Молчали довольно долго. Рот у ИО был приоткрыт, губы вытянуты трубочкой, словно он что-то беззвучно насвистывал или напевал.
— Наверное, мне лучше уйти, — снова начал Марк.
— Если не ошибаюсь, м-р Стэддок? — не сразу откликнулся Уизер.
— Да, — нетерпеливо отозвался Марк. — Я был у вас на днях с лордом Фиверстоуном. Вы дали мне тогда понять, что для меня есть работа в отделе социологии. Но, как я уже говорил…
— Минуточку, — перебил его Уизер. — Давайте уточним. Конечно, вы понимаете, что в определенном смысле слова, я не распределяю мест. Это зависит не от меня. Я, как бы это выразиться… не самодержец. С другой стороны, моя сфера влияния, сфера влияния совета и, наконец, сфера влияния директора не разграничены раз и навсегда… э-э… границы между ними гибки. Вот, к примеру…
— Простите, мне предлагали работу или нет?
— Ах, вон что! — рассмеялся Уизер, словно бы удивленный этой мыслью. — Ну, все мы понимаем, что ваше содействие институту было бы очень желательно… чрезвычайно ценно…
— Тогда не уточним ли мы подробностей? Например, сколько я буду получать, кто мой начальник…
— Дорогой друг!.. — улыбнулся Уизер. — Я не думаю, что возникнут… э-э-э… финансовые затруднения. Что же до…
— Сколько мне будут платить?
— Это не совсем по моей части… Если не ошибаюсь, сотрудники вашего уровня получают, плюс-минус, тысячи полторы в год. Вы увидите, такие вопросы у нас решаются просто, сами собой…
— Когда же мне скажут? К кому мне обратиться?
— Не думайте, дорогой мой, что это потолок!.. Никто из нас не будет возражать, если вы будете получать более высокий…
— Мне достаточно полутора тысяч, — перебил Марк. — Речь не о том. Я… я… — Уизер улыбался все задушевнее, и Марк, наконец, выговорил: — Я надеюсь, что со мной заключат контракт. — И сам удивился своей наглости.
— М-да… — сказал ИО, глядя в потолок и понижая голос. — У нас все делается не совсем так… но, я думаю, не исключено…
— И самое главное, — сказал Марк, густо краснея. — Кто я такой? Я буду работать у Стила?
Уизер открыл ящик.
— Вот у меня форма, — сказал он. — Не думаю, чтобы ей пользовались, но она, если не ошибаюсь, предназначена именно для таких соглашений… Изучите ее как следует, и мы с вами подпишем ее в любое время…
— Так как же со Стилом?
В эту минуту вошла секретарша и положила перед ИО пачку писем.
— Вот и почта пришла! — умилился тот. — Наверное, мой дорогой, и вас ожидают письма. Вы ведь женаты, я не ошибся?.. — и он улыбнулся доброй отеческой улыбкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
