Через три дня меня переодели в форму китайского добровольца и вновь привезли на КП к Лобову. Генерал, склонившийся над картой, распрямился:
— С добрым утром, капитан!
— Я — лейтенант, товарищ генерал.
Про себя я подумал, что по форме китайского добровольца, видимо, трудно определить звание. Лобов подошел ближе, пожал мне руку и широко улыбнулся:
— А Николай Александрович Булганин говорит, что ты капитан! Только за инициативу, только за начало он присвоил тебе звание капитана. Так что все очень хорошо, но только вот одна сложность возникла.
У меня упало сердце:
— Что такое, товарищ генерал?
— Видишь ли, Николай Александрович доложил о твоем успехе самому Сталину. А тот в свою очередь приказал в течение трех месяцев оборудовать все самолеты корпуса твоим изобретением. Это четыреста — пятьсот самолетов. Поэтому придется тебе здесь задержаться на это время.
Пока остолбенело смотрел на него, Лобов продолжал:
— Я понимаю, тебе хочется домой, у тебя жена, ребенок. О них позаботятся, уже дана команда, чтобы их там, на Чкаловской, обеспечили всем необходимым: деньги, продукты. Их перевезут из коммуналки в отдельную квартиру. Словом, твоей семье помогут. А ты помоги нам, капитан, я очень тебя прошу.
Забегая вперед, скажу, что приказ Сталина был выполнен в срок. Его выполнил прежде всего 108-й институт, институт адмирала Берга, который так сильно сомневался в эффективности моей станции. Когда я спустя несколько месяцев вернулся из Китая в Москву, за мной прибыла шикарная машина. Полковник Генерального штаба доставил меня прямо на Арбат к новому заместителю министра обороны по электронике — Акселю Ивановичу Бергу, который получил эту должность за выпуск моих электронных станций.
Адмирал встретил меня с красной коробкой в руке:
— Мне поручено наградить тебя орденом Красной Звезды за работу в Корее.
Он рассказал мне, что когда подтвердилась высокая эффективность станции, товарищ Сталин приказал в течение трех месяцев сделать 500 таких станций и установить их на самолеты МИГ-15 в Корее. Булганин собрал директоров всех крупнейших радиозаводов Москвы, Ленинграда, Горького, Киева, Воронежа, других городов и обратился к ним с призывом остановить трагедию нашей авиации в Корее, где американцы применяют новейшие электронные прицелы с очень большой дальностью действия. Министр сказал, что на наших самолетах нет станций со сравнимой дальностью обнаружения. И янки стали массово сбивать наши самолеты. Гибнут наши летчики. Но найдено решение в виде совсем небольшой РЛС, которая способна предупредить об опасности приближения «Сейбров» с расстояния 10 километров. Этим практически парализуются дорогостоящие электронные прицелы американцев. В заключение министр обороны спросил директоров, кто из них возьмется выполнить приказ товарища Сталина. В ответ они в один голос заявили, что это совершенно невозможно и что только для подготовки оснастки нужно не менее полутора лет. Только Берг взялся на опытном производстве своего института выполнить приказ и выпустить за три месяца 500 станций при условии, что ему разрешат сдвинуть планы научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Естественно, это разрешение тут же было получено.
На выполнение приказа товарища Сталина был мобилизован весь институт. Люди работали дни и ночи. Все, кто имел хоть какое-то отношение к этой работе, были награждены.
— А вот твои начальники мое предложение представить тебя к ордену Красного Знамени не поддержали. Хотя ты не только разработчик станции, но и участник боевых действий с ее применением! С трудом они дали добро на орден Красной Звезды после моего доклада Булганину. Я не думал, что у тебя в институте столько недругов, а у твоей идеи столько противников и завистников!
Глава 9.
Ненормативная лексика — грозное оружие советских летчиков
Осенью в Корее и Южном Китае по ночам идут сильные дожди. И американцы, и мы обнаружили, что по утрам после этих дождей не работает бортовое оборудование: радиостанции, высотомеры, радиокомпасы… Приходилось ждать два-три часа, пока приборы высохнут. Утром появлялось яркое солнце, и примерно через три часа работа оборудования восстанавливалась. Американцы немедленно стали применять для радиотехнических станций узлы, покрытые тропическим лаком.
Моя «Сирена», как и все другие приборы, после тропических дождей переставала работать. Дальность действия станции с 10 километров падала до 1—1,5 километра, а то и вообще до нуля. Нужно было срочно что-то предпринимать. Я пытался покрывать лаком, изолировать входную часть, но это не помогало.
Однажды после сильного дождя, когда выглянуло солнце и стало не только тепло, но и жарко, мимо наших самолетов проехала китайская тачка. В ней стоял котел с рисовой смолой, рабочие переливали ее в огромный чайник и заливали щели между восьмигранными бетонными плитами, которыми было выложено все поле аэродрома. Щели заделывали, чтобы железобетонные плиты не смещались и поверхность взлетных полос была ровной.
Доведенный до отчаяния своими экспериментами, я попросил китайцев остановиться, отвинтил на самолете станцию, держась за кабель, идущий к антенне, опустил «Сирену» в кипящую смолу (конечно, без внешнего кожуха). Я уже завершал процедуру, когда появился командир полка подполковник Банников, хозяин самолета, с которого я снял станцию. Он расстроился:
— Ну зачем вы это делаете, инженер? Станция наверняка выйдет из строя. Уж лампы в ней наверняка полопаются. Взяли бы какую-нибудь другую станцию…
Я его успокоил и сказал, что, если станция выйдет из строя, я тотчас же поставлю ему новую, резервный комплект у меня был.
Когда станция остыла, мы натянули на нее кожух и поставили на самолет. «Сирена» работает! Ничего с ней не случилось, даже лампы не полопались. То же самое мы проделали со всеми остальными станциями, и ни одна из них не вышла из строя.
Наутро после сильнейшего ливня на всех самолетах все радиооборудование молчало. А наша станция работала отлично. Дальность ее действия была, как и прежде, 10 километров, и никакая влажность ей не была страшна.
Я тут же поехал на КП и сообщил в 108-й НИИ, что станции нужно заливать смолой. Конечно, в этом случае о каком-либо дальнейшем ремонте неисправной станции и речи быть не могло — весь монтаж был залит смолой, и неисправную станцию надо было просто выбросить и заменить новой. Но за все время применения станций в Корее не было ни одной поломки.
В 108-м НИИ получили мою радиограмму и приняли меры: специалисты института стали опускать весь блок в смолу и заливали его полностью, превращая в смоляной кирпич.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
