— Мне кажется, лучше было его не трогать. Дикарь в состоянии сам передвигаться, а нам он будет только мешать.
— Согласен, что идти придется медленнее, но мы не можем оставить раненого на произвол судьбы, не оказав никакой помощи.
— Окажи и давай оставим где‑либо, пусть выкручивается самостоятельно. Тем более, дойдя до Яры, всё едино оставим здесь.
— Так и поступим, уверяю тебя, но только в том случае, когда будем уверены в безопасности парня.
— А он ничего, симпатичный мальчик, — включилась в разговор Юлия, — жаль такого бросать.
— Кому о чём! А у тебя, Юля, только одно на уме! — возвысила голос, возмущённая Анна, — тут, понимаешь, решается судьба! Выживем или нет!
— Почему только одно? — миролюбиво оправдалась Юля, — Судьба нашей компании тоже волнует, а особенно, почему требуется лесть через дебри так долго? Пора остановиться, мы уже достаточно далеко ушли от реки, и погоня нас не найдет.
— Не достаточно! — поправил Ярослав, — и вообще больше к реке не вернемся, слишком опасно. Есть погоня, нет погони, идем на юг, потому, как долина закончилась, а наш путь в любом случае лежит в низовья Яры. То, что опасность заставила свернуть раньше, ничего потерпим, а остановимся сразу, как дотянем до тех скал, что виднеются впереди.
Через короткое время подошли к скалам. Первый уступ южной террасы долины, надо заметить, оказался вполне проходим, и компания без труда поднялась. Только здесь Ярослав опустил раненого на землю, и осмотрев вынес вердикт:
— Живёхонек.
— Почему не вытащил стрелы раньше? — спросила Юля, — они мешают мальчишке и приносят боль.
— Тогда пришлось бы делать перевязку прямо у реки, а там слишком опасно. Иначе парень умрет от потери крови. Так что нашему раненному пришлось терпеть. Между прочим, ты зря называешь его мальчишкой. Хорхо живут по триста лет, возможно, он старше нас вместе взятых.
— Ты думаешь, этот мальчик, как его? Эльф!
— Не знаю, Эльф он или Бурундук, как их ехидно называют местные, но однозначно не вуокс и не модон. Ты только на лицо взгляни и на уши.
— Уши как уши, длинные лопухи, — подтвердила Анна. — Таких у людей не может быть.
— Ошибаешься, бывают у людей, но редко и не такие ярко выраженные, но не это главное. Вы на костюм его взгляните.
— Костюм, как костюм, — выразила сомнение Анна, — цветочки да листочки вышиты.
— А ты, Анюта, подумай, сколько надо времени расшить такой камзольчик и такие штанишки, и сколько это стоит. Ведь швейно–вышивальных машин здесь нет.
— Богатенький Буратино, — согласилась Юля, — теперь он мне нравиться еще больше.
— Не только богатенький, но и знатный, влиятельный Бурундук. Тут нам его спасение или обойдется боком, или наоборот, сильно повезет, конечно, если у них есть чувство благодарности, ну, на худой конец, отпустят с миром. Что для нас очень хорошо!
— Ярослав, ты что, совсем не рассчитываешь уйти из «Древнего леса» незамеченным? — спросила обеспокоенная Юля.
— Почему нет? Очень даже рассчитываю, процентов эдак пятьдесят на пятьдесят.
— А с раненым, и того меньше, — усомнилась Анна.
— Возможно меньше, но и отказать в помощи человеку мы не можем, даже рискуя жизнью.
— Он, что, нам сват, или брат? — не унималась девушка.
— Конечно он нам не брат и братьями нас, я уверен, не считает, и считать не будет, но не помочь не можем, иначе это будем не мы, а кто‑то другой, Понимаешь мы — соль земли, кому нужна будет соль, если потеряет свою соленость!
— Всё мы понимаем, Ярослав, — успокоила спутника Юля, — просто хочется побыстрее вернуться к своим.
— В таком случае пора за дело. Я займусь раненным, а вы, найдите удобный подъем на вторую террасу. Думаю, идти по ней безопасней, чем по дну долины, но далеко не отходите и оставьте мне свои аптечки.
Спутницы, оставив лишние вещи, ушли искать подходящий проход на вышележащую террасу, оставив Ярослава наедине с раненым.
* * *Парень потерял много крови и сейчас находился без сознания. Снял куртку, перевернул хорхо на живот, и осмотрел раны. Ничего сверх страшного не обнаружилось. Края припухли, но толстые древки мешали крови покидать тело. Как только будут удалены, хлынет рекой. Прежде чем тянуть, Ярослав приготовил всё необходимое. Промыл руки и раны септиком, разложил бинты, сделал укол обезболивающего. Над лезвием ножа провел обеззараживание в пламени, вдруг понадобиться. Примерно через десять минут лекарство должно подействовать, и Ярослав, ухватившись за торчащее древко, вынул стрелу. От боли парень пришел в себя, громко вскрикнув. Из открывшегося отверстия потекла густая кровь, но не так сильно, как предполагалось ранее, наложив тампон, Ярослав быстро перекрыл ей ход. Наконечник оказался простым ромбовидным без усов и зазубрин. Вышел легко, без усилий, резать ничего не потребовалось.
То же самое проделал со второй стрелой, только на этот раз, закричав изо всех сил, парень резко дернулся, пытаясь вскочить, и вновь потерял сознание.
Туго спеленав раны, Ярослав закончил врачевание. Уложил на свою камуфляжную куртку, дал понюхать нашатыря. Незнакомец с трудом пришёл в себя. Слабый блуждающий взгляд ощупывал окружающие предметы, в глазах отразилось непонимание происходящего. Постепенно сознание проступало через пелену небытия, хорхо застонал. Видя, что парень готов, Ярослав обратился с вопросом:
— Хорхо ву? Яна уромарно? Янино золоу?
— (Ты Хорхо? Дорогу знаешь? Идти сможешь?)
Незнакомец смотрел непонимающе.
— Значит, не понимаешь модонский, — как бы сам себе сказал Ярослав, продолжив:
— Сакора мирана, оуна наватара
— (Доброй жизни, уважаемый господин.)
После этих слов парень закашлялся, пытаясь что‑то произнести, прохрипел чуть слышно:
— Мирана сакора!
— Вот уже лучше. Кое‑что ты знаешь.
— Сакора Яна.
(Доброго Пути), — продолжал Ярослав, указывая рукой направление, — Яна! Яна! Сакор Яна! (Путь! Путь! Добрый Путь!)
— Яна? — переспросил Хорхо.
— Сакор Яна! — поправил Ярослав.
— Ледоана Яна Вос меланер, — чуть громче пробормотал парень, указывая рукой на Восток. — Вос меланер! — уже более уверено и просящее.
— Вос мелано, вос мелано, — повторил Ярослав, — понять тебя немудрено, к своим хочется, только твои для нас не свои и меня к ним совсем не тянет. Потому пойдем кружным путем к реке Яре.
Весь монолог Ярослав сопровождал обширной жестикуляцией, пытаясь компенсировать отсутствие знаний языка. Судя по реакции парень не понял ничего, но удовлетворенно кивал головой в знак согласия, показывая не безызвестный жест вуоксов — «раскрытую ладонь», означающий — понимаю, соглашаюсь. Наконец Ярослав сделал последнюю попытку узнать имя раненого. «А то все Хорхо, да Хорхо» — думал он, указывая на себя произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
