Здесь настоящих балов не бывает. Пляски, танцы - это забавы язычников и скоморохов, а потому церковью они осуждаются гневно и неустанно. Отвести в доме большое помещение только для танцев - это показалось бы дикой и непростительной причудой. Но как-то и где-то мужи псковичи находят себе женщин по вкусу, идут с ними под венец и рожают детей - толпы народа на улицах, на базарах, в церквах тому неопровержимое подтверждение.
Конечно, молодежь и простонародье в деревнях и посадах устраивают для себя игрища, на которых просыпающаяся плоть учится науке первых касаний. И должен Вам сказать, что эти "учебные" касания оказываются часто весьма болезненными. В долгие зимние вечера во Пскове я несколько раз дал заманить себя на сборища посадских парней и девушек. Вам интересно послушать про них? Если ответ "нет", просто пропустите следующие пять страниц этого письма. А мне так хочется поделиться с Вами!
Собирались мы то в одном доме, то в другом - где горница побольше, да родители подобрее. Девушки поначалу усаживаются за прялки или за вышивание, а парни толпятся у противоположной стены. Все приоделись понаряднее: у кого-то на шее стоячий расшитый воротник, у кого-то поясок с серебряными бляшками. Недавно сюда проникла наша мода на шерстяные чулки, и местные вязальщицы теперь соревнуются в придумывании разноцветных узоров.
После предварительного перешептывания и хихиканья, наконец кто-нибудь делает первый пробный ход: приближается к девушкам с длинным то ли удилищем, то ли кнутовищем в руке, с петлей на конце, и пытается с его помощью "выкрасть" веретено. Если ему это удается, девушка должна "выкупить" веретено поцелуем. Пара удаляется за занавеску и потом возвращается оттуда под смех и свистки.
Следующий этап - песенки-куплеты, которые здесь называются "частушки". То парень, то девица выходят на середину горницы и исполняют куплеты в четыре строки, притоптывая каблуками и кружась на месте. Чаще всего содержание куплета - насмешки над незадачливым ухажером или над неказистой подружкой. Но - без называния имен. Вот Вам примерный перевод некоторых:
"Мой милый раскудахтался и убежал от меня в овес; ястреб принял его за курицу и в небеса с собой унес".
"Вы играйте, мои гусли, разгоните в поле туман, чтобы сразу было видно, где любовь, а где обман".
"Этот парень так высок - головою в облаках; я с трудом достаю до его гульфика даже на высоких каблуках".
"Нас побить-побить хотели на высокой на горе. Не на таких напали - мы даже спим на топоре".
"Мне мой любимый изменил, думал - я с ума сойду; да я получше ухажера в любой момент себе найду".
Слова "измена" и "побить, наказать" встречаются в куплетах очень часто и варьируются на все лады. Многие парни и девушки соединены в пары и говорят друг про друга: "мой игровой", "моя игровая". Полагается, чтобы они на посиделках держались вместе. А если кто-то из них будет оказывать знаки внимания кому-то другому, это считается "изменой", за которую полагается "наказание".
Тут следует сразу оговориться: все "наказания" полагаются только "изменницам". "Изменник" всегда остается неподсуден. Вообще, здесь убеждены, что влюбляться и страдать от несчастной любви - исключительно женский удел. Я выучил двести пословиц про любовь - они все повествуют о преданности и страданиях женского сердца. "Миленок и не умыт - беленок"; "К милому и семь верст - не околица"; "Мил-перемил, руки-ноги перебил, хоть головы не сломил". А парню влюбиться - полный позор. "Влюбился - как рожей в сажу влепился"; "Влюбился - как мышь в короб свалился"; "Люби - не влюбляйся, пей - не напивайся". Так что эти посиделки - не только игра, но еще некая школа для испытания девичьего терпения, верности, надежности.
И мне тоже не дали остаться холодным наблюдателем в углу. Уже на первых посиделках одна девушка отодвинула свою прялку, вышла на середину и пропела: "К нам заморский гость явился, опершись на посошок; на носу его девять курочек усядутся, десятый - петушок".
Я мгновенно оказался окружен хохочущими лицами. Певица имела явно незаслуженный успех. Да, гость из-за моря - тут не поспоришь. Да, явился с палкой в руках, потому что без нее не перебраться через сугробы на улице. Но нос! Бесценная моя, к Вам взываю! Можно ли мой нос назвать чрезмерно длинным? Это отличный моравско-немецкий нос, правильных пропорций и завидных очертаний. Только народ, состоящий наполовину из курносых, может себе позволить измываться над лучшей деталью моей внешности.
Отсмеявшись, парни шепотом объяснили мне, что дерзость певицы должна быть наказана. И объяснили, каким образом.
Я послушно вышел вперед, приблизился к девушке. И только тут узнал ее. Это была Катя, служанка из дома Алольцевых, взятая туда из деревни, от слишком суровых родителей. Я протянул руку и начал кружиться перед ней, притоптывая каблуками. Гусельщик мне подыгрывал в такт. Катя попыталась взять мою руку - я поднял ее над головой. Она, пританцовывая, ходила вокруг меня, но до руки достать не могла. Это означало, что ей нужно было "помочь подрасти".
Подученный парнями, я взял ее за руки, поднял их и взвалил девушку себе на спину. Понес по кругу под одобрительные крики. Откуда-то появилась лопата для выпечки хлеба. Каждый парень хлопал Катю лопатой по спине или пониже и передавал инструмент дальше. Звуки получались громкие, но девушка ни разу не охнула. Когда ритуал был закончен, мы с ней уселись рядом на лавке. Мы оба прошли испытание и получили право назвать друг друга "мой игровой", "моя игровая".
"Дерзость" девиц наказывается, но и слишком скромное поведение может быть осыпано градом насмешек. Про такую будут говорить: "Мох в углу копает", или "лавку обтирает", или "угол сторожит", или "воды в рот набрала". Нелегка судьба русских девиц, по тонкой струнке приходится им бежать. А оступишься, обидишь кого-то - он тебе вымажет ночью ворота дегтем, опозорит на всю жизнь. Или подушку изорвет перед твоим домом, пустит пух по всей улице.
Ритуал игривого стегания девиц продолжается чуть ли не круглый год меняются только инструменты. На зимних посиделках это будет соломенный жгут или высушенный коровий хвост, в весенние праздники - ветки вербы по голым икрам ("вербохлест - бей до слез!"), в летние - пучки крапивы. Был ведь и в Древнем Риме праздник Луперкалий, когда полуголые женщины и девицы носились по всему городу, добровольно подставляя себя под удары ремней из козлиной кожи. Считалось, что это помогает женщине родить здорового ребенка.
Правда, есть один праздник, когда русские девицы могут отыграться. Называется он Кузьминки, в честь святых Козьмы и Демьяна, празднуют его первого ноября. Целую неделю перед ним девицы выпрашивают у своих родных муку, хмель, солод, дрова и варят пиво; собирают гречневую и пшеничную муку для блинов, пирогов. Чего не могут выпросить, украдут тайком. Во многих дворах в эту неделю не досчитаются яиц, молока, сметаны, кур.
В самый праздник девушки приглашают родных в дом для посиделок и днем пируют с ними. А вечером, когда гости разойдутся, являются парни, выряженные кто медведем, кто домовым, кто козлом, кто петухом, кто смертью. Девушки пытаются отгадать, кто из них кто. И если угадают правильно, узнанного начинают колотить чем ни попадя - за весь прошедший год.
Неделю перед Великим постом русские называют Масленицей - видимо, потому что во время этих праздников они съедают горы блинов, смазанных маслом. Каждый при этом может выбрать себе вид веселья по вкусу. Одни катаются с ледяных гор на санях, скамейках, корытах, рогожах. Другие строят крепость из снега и разбиваются на две "армии": конная армия штурмует, а пешая отбивает их метлами и швабрами. Разряженные толпы бродят по базарам, угощаются калачами, пряниками, орехами, пирожками. А в последнюю ночь молодежи разрешается устроить посиделки с общей ночевкой. Хотя спят все в одной горнице, на тюфяках, не раздеваясь, Вы можете представить, моя бесценная, сколько визга, смеха и стонов раздается в это время в темноте. Сознаюсь Вам по секрету, что и моим ладоням удалось совершить кругосветное путешествие вокруг моей "игровой" Кати и сделать много интересных открытий. Не буду описывать их подробно, чтобы не вгонять в краску мою любимицу Грету, - ведь Вы сообщили мне, что даете ей читать мои письма, а это должно удержать меня от чрезмерных фривольностей.
Вскоре после Масленицы произошел странный эпизод. Я попробую описать его языком судебного протокола, в надежде услышать Ваше умудренное истолкование.
В тот день мне пришлось вернуться из переписочной мастерской за нужной рукописью. Алольцев с утра уехал по делам, в доме было тихо. Но проходя обратно, через двор к воротам, я услышал странные звуки из конюшни. Мне показалось, что лошадь бьется в испуге и жалобно ржет. Я подошел проверить, открыл калитку, заглянул в полумрак. И вот что я увидел.
Посредине, обняв центральный опорный столб, спиной ко мне стояла женщина. Она была обнажена по пояс. Другая женщина стояла справа от нее с кнутом в руке. Обе обернулись на стук открывшейся двери. Кнут держала Людмила Алольцева. У столба стояла моя "игровая" - Катя. Судя по рубцам на ее спине, ее секли всерьез. Это из ее гортани вырывались звуки, похожие на лошадиное ржание. Несколько секунд мы все трое были неподвижны. Потом Катя схватила рубаху и, прикрываясь ею, выбежала мимо меня наружу. Мелькнуло ее залитое слезами лицо.
