— О, они хитры. — ответил он, — чертовски хитры! Скажем, это драгоценности императрицы: маленькая шкатулка, которую в ночной суматохе очень легко украсть.
В этот миг раздался громкий пронзительный свист — очевидно, какой-то сигнал. Лошади, запряженные в неуклюжие повозки, рванулись вперед галопом и мгновенно исчезли из виду.
— Что за дикари, сэр! Экое варварство! — воскликнул майор. — Они так и не научились пользоваться железными дорогами, которые мы им преподнесли.
— Майор! — грозно перебила его жена. — Не смейте оскорблять этих иностранцев, помните, что вы офицер и джентльмен!
Майор потер руки и громко расхохотался.
— Проклятые идиоты! — воскликнул Левисон. — Не умеют обходиться без солдат: солдаты здесь, солдаты там; куда ни глянь, всюду солдаты.
— Ну, такие предосторожности иной раз бывают полезны, сэр, — отозвалась миссис Бакстер. — Франция полным-полна всякими проходимцами. Вы садитесь за стол в гостинице, а потом оказывается, что ваш сосед — бывший каторжник. Майор, вы помните этот случай в Каире три года назад?
— Джулия, душа моя, Каир не во Франции.
— Надеюсь, я это знаю, майор, но раз отель был французский, значит, никакой разницы нет! — отрезала майорша.
— Я, пожалуй, вздремну, джентльмены. Не знаю, как вы, а я устал, — заметил майор, когда после трех часов скучного ожидания мы, наконец, пересели на марсельский поезд. — Теперь остается только ждать, чтобы сломался пароход.
— Не грешите, майор, не искушайте провидения, — сказала его жена.
Левисон снова стал восхищаться принцем-регентом, его бриллиантовыми эполетами, его неподражаемыми галстуками; но слова Левисона словно все удлинялись и растягивались, а потом я вдруг перестал их слышать и различал только какое-то успокоительное бормотание, сливавшееся со стуком и лязгом колес.
И опять сны мои были смутными и тревожными. Мне казалось, что я в Каире и брожу по узким, тускло освещенным улицам, где меня толкают верблюды, черные рабы осыпают меня угрозами, а воздух душен от запаха мускуса и из-за решетчатых окон на меня смотрят закрытые покрывалами лица. Вдруг к моим ногам упала роза.
Я посмотрел вверх, и из-за сосуда с водой выглянуло улыбающееся лицо, похожее на личико моей Минни, только глаза были большие и томные, как глаза антилопы. В это мгновение по улице промчались галопом четыре мамелюка и занесли надо мной свои кривые сабли. Мне снилось, что я могу спастись, только повторив вслух заветные слова, открывающие мои чемоданы. Я уже лежал под копытами коней, когда в отчаянии выкрикнул: Котопахи!.. Котопахи!.. Тут меня грубо тряхнули за плечо, и я проснулся. Надо мной склонялся майор — на его красной добродушной физиономии было сердитое выражение.
— Да никак вы разговариваете во сне, — сказал он. — Какого черта вам это надо?! Скверная привычка. Ну, пора завтракать.
— А что я сказал? — спросил я, не сумев скрыть тревогу.
— Что-то на иностранном языке, — ответил майор.
— По-гречески, кажется, — добавил Левисон, — но, впрочем, я тоже дремал.
Мы прибыли в Марсель. Увидев его миндальные деревья и белые виллы, я почувствовал огромное облегчение. Когда я с моим сокровищем окажусь на корабле, опасаться будет больше нечего. Я человек по натуре не подозрительный, но и мне показалось странным, что в течение всей долгой поездки от Лиона до моря, стоило мне заснуть, как, просыпаясь, я всякий раз встречал чей-то взгляд — либо майора, либо его супруги. Левисон последние четыре часа почти все время спал. К концу путешествия мы все приумолкли и угрюмо сидели каждый в своем углу. Однако теперь мы повеселели и, собравшись у нашего багажа, уговорились поехать в одну гостиницу.
— Отель «Лондон»! Отель «Вселенная»! Отель «Империаль»! — вопили агенты гостиниц.
— Конечно, мы едем в «Империаль» — отличный отель, — сказал майор.
К нам подскочил одноглазый темный мулат и почтительно изогнулся.
— Отель «Империаль», сударь? Я — отель «Империаль». Все полно, ни одной кровати, нет мест, сударь.
— Ах, черт! Сейчас мы услышим, что пароход сломался.
— На пароходе, сударь, котел испортился. Отойдет только в двадцать минут первого, сударь.
— Куда же нам ехать? — сказал я и улыбнулся, заметив растерянные лица моих спутников. — Мы, кажется, путешествуем под несчастливой звездой. Так давайте же устроим прощальный ужин, чтобы умилостивить судьбу. Мне надо послать несколько телеграмм, а потом до половины двенадцатого я свободен.
— Я отвезу вас, — сказал Левисон, — в маленькую, но очень приличную гостиницу близ порта. Она называется отель «Этранжер».
— Низкопробная харчевня, игорный притон, — заметил майор, опускаясь на сидение открытого экипажа и закуривая чируту.
Мистер Левисон чопорно выпрямился.
— Сэр! — сказал он. — Это заведение перешло теперь в новые руки, а то я никогда не позволил бы себе рекомендовать его вашему вниманию.
— Сэр! — ответил майор, приподняв свою широкополую белую шляпу. — Приношу мои извинения. Это обстоятельство не было мне известно.
— Любезный сэр, забудем об этом.
— Майор, вы всегда говорите не подумав, — заключила миссис Бакстер, и мы покатили.
Когда мы вошли в скудно обставленный зал с обеденным столом посредине и убогим бильярдом в дальнем углу, майор сказал мне:
— Я пойду умоюсь и переоденусь перед театром, а потом погуляю, пока вы будете посылать свои депеши. Джулия, сходи осмотри номер.
— Какие рабыни мы, бедные женщины! — сказала майорша, выплывая из комнаты.
— А я, — заметил Левисон, положив на стул свой дорожный плед, — займусь делами, пока еще не закрылись лавки. У нашей фирмы есть агенты на Канебьере.
— Только два номера с двуспальными кроватями, сударь, — объявил одноглазый мулат, стороживший наш багаж.
— Ничего, — быстро сказал Левисон, хотя в голосе его звучало негодование, вызванное этой новой неудачей. — Мой друг отправится вечером на пароход и ночевать здесь не будет. Его багаж можно поместить ко мне в номер, и я отдам ему ключ на случай, если он вернется первым.
— Значит, все улажено, — сказал майор. — Отлично!
В телеграфной конторе меня ждала телеграмма из Лондона. К моему удивлению и ужасу, в ней содержалось только следующее сообщение:
«Вам грозит большая опасность. Ни на минуту не задерживайтесь на берегу. Против вас заговор. Просите у префекта охрану».
Несомненно, речь идет о майоре, и я у него в лапах! Его грубоватое добродушие было только маской. Быть может, в эту самую минуту он увозит мои чемоданы. Я послал ответную телеграмму:
«Приехал в Марсель. Пока все благополучно».
Думая о неизбежном банкротстве, которое ждет фирму, если меня ограбят, и о моей любимой Минни, я кинулся назад в гостиницу, которая находилась в узенькой грязной улочке вблизи от порта. Когда я свернул в нее, навстречу мне из подворотни выскочил какой-то человек и схватил меня за руку. Это был один из коридорных. Он быстро сказал по-французски:
— Скорей, скорей, мсье! Майор Бакстер ждет вас в зале. Нельзя терять ни секунды.
Я опрометью бросился к гостинице и вбежал в зал. Майор в волнении ходил из угла в угол, а его жена тревожно поглядывала в окно. В них обоих произошла какая-то странная перемена. Майор кинулся ко мне и схватил меня за руку.
— Я полицейский сыщик, моя фамилия Арнотт, — сказал он. — Этот Левисон — известный вор. Сейчас он у себя в номере, вскрывает один из ваших чемоданов с золотом. Вы должны помочь мне схватить его. Я знал его замыслы и сумел ему помешать. Но мне нужно взять его на месте преступления. Джулия, допивай свой коньяк, а мы с мистером Блемайром покончим с этим дельцем. Есть у вас револьвер, мистер Блемайр, на случай, если он вздумает оказать сопротивление? Я лично предпочитаю это, — добавил он, вытаскивая дубинку.
— Я оставил свой револьвер в номере, — еле выговорил я.
— Жаль! Ну, ничего, второпях он наверняка промажет.
А может, даже и не вспомнит о револьвере. Навалимся на дверь одновременно — эти иностранные замки никуда не годятся. Номер пятнадцатый. Только тише!
Мы подкрались к двери и прислушались. До нас донесся звон пересыпаемых монет. Затем раздался негромкий смешок — Левисон вспомнил, как он подслушал мой сонный бред:
— Котопахи… ха-ха-ха!
Майор подал знак, и мы разом налегли на дверь. Она подалась, затрещала и распахнулась. Левисон с револьвером в руке стоял над раскрытым ящиком — его ноги по щиколотку уходили в золото. Он уже набил монетами огромный пояс, обвивавший его талию, и висевшую через плечо сумку. Рядом лежал наполовину полный саквояж — когда Левисон рванулся к окну, саквояж опрокинулся, и из него потоком потекло золото. Негодяй не произнес ни слова. К окну были привязаны веревки, словно он спускал или готовился спустить мешки в проулок за домом. Он свистнул, и послышался быстро удаляющийся стук колес какого-то экипажа.
