— Ты у меня женщина умная, все правильно понимаешь. Я там работать буду, мне не нужно, чтобы у меня кто-то под ногами путался. Тебе там скучно будет, значит, меня начнешь дергать…
— Позволь мне самой судить, скучно мне будет или нет. И твой драгоценный покой я не потревожу: занимайся там чем угодно, а я сама себя займу. Я с народом уйму лет не виделась, мне со всеми знакомыми потрещать надо, да и на соревнованиях я всего один раз была, мне это все, считай, в новинку. Так что не переживай: под ногами путаться не буду, не дождешься.
— Нет, я уже решил, что еду один. Поэтому извини, но ты остаешься дома.
— Фигу тебе! Я еду вне зависимости хочешь ты этого, или нет. И твое мнение меня, извини, не слишком волнует. Тебе волю дай, так ты меня в паранджу упрячешь и из дома вообще никуда не выпустишь. Хватит, насиделась! Так что едем вместе, и только попробуй сбежать, как ты обычно это делаешь!
— Вот, значит, как! Тогда попробуем по-другому: Лена ты мне будешь очень сильно мешать, если поедешь. Я не хочу брать тебя с собой. И буду очень недоволен, если ты приедешь с тем же Семь-сорок, или еще с кем-нибудь. Нечего глаза щурить, а то я не знаю, на что ты способна! Поэтому пообещай мне, что останешься дома.
— Не дождешься! Я уже решила, что еду. И кстати, какому такому глобальному процессу я, интересно, могу помешать? Местных девок кадрить? Или как вы это называете «кантинхент сымать»? Да? Я права? Ты именно поэтому так часто на соревнования мотаешься. Конечно, лучше чужую бабу приголубить, чем своей чего-нибудь доброе сделать! И выходит, что я, слепая дура, его люблю, ему подштанники стираю, жрать готовлю, а он — кобель, только и ждет момента, как бы из дома свалить и за теплую задницу какой-нибудь крали подержаться!
— Ты чего несешь!
— То, что слышал! И учти: если ты поедешь на покатушки без меня, то домой можешь не возвращаться!
— Позволь тебе напомнить, дорогая, что это — моя квартира, и я в ней хозяин.
— Хорошо, я тебя поняла. Я здесь — приживалка, не более. Так бы сразу и сказал, когда мы только хороводиться начинали. Мол, Лена, мне нужна домработница, кухарка и девка в постель!
— Не заводись! Прекрати истерику! Сама себя накручиваешь, а потом меня во всех смертных грехах обвиняешь. У меня уже уши от тебя вянут. Иди лучше сына успокой, он от твоего ора уже сам ревет! Но тебе же все равно, что из-за тебя ребенок неврастеником вырастет!
— Я тебя прекрасно поняла. И сделала свои выводы. Но если ты сегодня снова на меня наедешь — пеняй на себя, я могу и сорваться. Поэтому держись от меня подальше, ладно?
Не дав Олегу ответить, Ленка хлопнула перед его носом дверью в спальню и пошла укачивать Саньку. Ликвидатор потоптался в прихожей, потом плюнул и ушел, громыхнув входной дверью так, что эхо прокатилось по всему подъезду. Сел в машину и умчался. Без какой-либо особенной цели, просто — подальше от Ленки. Видеть и слышать ее обвинения он уже не мог. Хотелось придушить ее, грохнуть кулаком, чтоб заткнулась — что угодно, лишь бы молчала и не возникала.
Домой вернулся во втором часу ночи. В принципе, мог бы появиться уже часов в одиннадцать, но дважды находил пассажиров в своем районе и развозил в другие концы Москвы. По крайней мере, бензин окупил и несколько сотен можно в семейный котел бросить. Да и на сигареты останется.
Дом встретил его тишиной. Неестественной тишиной. Олег еще в прихожей понял: что-то здесь не так. Включил свет, заглянул в комнаты. Пусто. Сиротливо стояла Санькина кроватка, их с Ленкой диван даже не был расстелен.
В бешенстве Ликвидатор бросился в кухню и сразу же нашел записку, пришпиленную магнитом к холодильнику. Сорвал, начал читать убористый Ленкин почерк:
«Я поняла, что вместе мы жить не можем. Сегодняшний разговор окончательно показал твое отношение ко мне, я больше не хочу мириться с тем, что меня оскорбляют и ни в грош не ценят. Больше всего ты хотел свободы. Что ж, сегодня ты ее получил. Я с Санькой уезжаю к маме. Огромная просьба — не тревожь нас. Твои подачки нам тоже не нужны, можешь не беспокоиться. Как-нибудь перебьемся. Лучше всего, если ты вообще забудешь о нашем существовании. Прожив с тобой меньше двух лет, я заработала первые седые волосы. Парикмахеры долго удивлялись, как такое возможно в моем возрасте. Если я останусь с тобой дальше — превращусь в психованную старуху. Поэтому, мне кажется, выбор очевиден. Сегодня ты указал мне, что здесь — твоя территория, и я на ней никто. Что ж, слава Богу, у меня есть место, где я смогу придти в себя после всего того, что было между нами, и где вырастет мой сын. Прощай».
Первым желанием Ликвидатора было разорвать записку в клочья, но вместо того он аккуратно сложил ее и положил в бумажник. Вот, значит, как! Ленка опять решила сделать козырный ход, выставив его в дураках. Конечно, теперь все поголовно будут на ее стороне. Мать-одиночка, отец ребенка — хам деспот и ревнивец, жене даже в парикмахерскую ходить запрещал. Он-то знает все эти штучки-дрючки! Только вот в одном Леночка просчиталась: Санька — это его сын. И в его семье безотцовщины не будет, даже если мать ребенка — стерва и истеричка. Поэтому пусть даже не надеется: в покое он ее не оставит. Санька будет жить с ним, хочет она этого или нет.
Уснуть после такой встряски Ликвидатор не мог. Включил телевизор, но уже через пять минут вырубил, поскольку единственное, что шло по ящику — заумная переводная мелодрама — раздражала до печеночных колик. Смотреть на лижущихся актеров, изображающих любовный экстаз, было противно и мерзко. Пришлось прибегнуть к старому доброму средству. Хорошо еще хоть что-то в холодильнике осталось.
Стакан холодной водки подействовал на Олега как дробина на слона. Никакого эффекта, лишь горечь на губах. Недолго думая, он вылил из бутылки все, что осталось, и тоже выпил. Схватил кусок ржаного хлеба, втянул ноздрями хлебный запах, выдохнул. Посолил горбушку, потом зачем-то еще и поперчил и съел. Посмотрел на опустошенную бутылку и со всего маху грохнул ее об пол. Бутылка разлетелась мелкими стеклянными брызгами по всей кухне. Ликвидатор удовлетворенно хмыкнул и отправился в комнату, где рухнул на диван, жалобно скрипнувший пружинами, и отрубился.
* * *
Иван в недоумении положил телефонную трубку на базу. Что еще за новости? Вчера Ликвидатор попросил, чтобы он позвонил ему утром, сказал, что есть маза смотаться на очередные соревнования, а сам к телефону не подходит. Мобильный тоже не отвечает. Может, они с Ленкой у тещи сидят?
Иван набрал номер Ленкиной мамы. К телефону подошла сама Ленка.
— Привет, Лесничий!
— О, привет, а я так и понял, что вы в гости отправились. Слушай, будь ласка, Олега позови.
