– Очень хорошо, мисс!
Пандора вышла из главного подъезда на яркий солнечный свет. Граф советовал ей поторопиться, и она тоже этого хотела и надеялась на перемены. Сердце пело в груди, и ей хотелось танцевать, а не размеренно вышагивать по дороге, однако Пандора заставила себя спокойно и неторопливо идти по направлению к озеру, а потом пройти по каменному, видавшему виды мосту через реку. Затем дорога пролегла через парк, где паслись пятнистые олени, которых она уже угощала хлебом, отчего они совсем ее не опасались. Росли здесь и дубы, ветви которых смыкались в вышине, образуя зеленую арку. Пройдя немного, она обернулась и посмотрела назад. Весь в солнечном блеске старинный Замок-дворец выглядел особенно величественно, и Пандоре показалось, что от солнечных лучей его окна словно улыбаются и вселяют надежду на лучшее. И еще ей вдруг показалось, что истинным победителем в битве за жизнь и счастье всегда был именно Чартхолл: да, это он выиграл сражение, а вовсе не она. Это он, переживший за несколько веков столько взлетов и времен упадка, одержал победу. Здесь бушевали и религиозные, и гражданские войны, среди Чартов были и расточители, и скупцы, но Замок все это пережил. Может быть, он владычествует над жизнью каждого члена семейного клана, независимо от того, мужчина это или женщина, и всегда одерживает верх – и над графом Чартхолл тоже одержал победу! Он оказался графу не по силам! Даже если бы ее вмешательство в здешние дела не ускорило ход событий, то все равно рано или поздно Чартхолл воззвал бы к сердцу графа и взял бы его под защиту даже против него самого.
– Ты нам дан навсегда, ты от нас неотъемлем, – вслух сказала Пандора и увидела приближающийся экипаж.
* * *
Сначала она зашла к Майклу Фэрроу. Она знала, что у его отца где-то на краю деревни есть дом, и, когда экипаж остановился у ворот, слишком узких, чтобы он мог проехать во двор, она увидела, что Майкл, которого она тоже знала с детства, копает землю в саду. Пандора махнула ему рукой, он положил лопату и, не скрывая удивления, направился к воротам.
– А я подумал при виде экипажа, кто же это может быть, мисс Пандора, ведь он по виду графский!
– Я приехала повидаться с вами и вашим отцом!
– И он будет вам очень рад! Он часто вспоминает вашу матушку и всегда говорит, что красивее ее никого в жизни не видел.
– И я тоже всегда так считала, – улыбнулась Пандора.
– Если вы хотите поговорить, то, может, немного подождете? Я руки вымою. Нам теперь не по средствам держать садовника, так что самому приходится работать землекопом.
«Значит, Майкла Фэрроу уволили без соответствующей его нуждам пенсии, – подумала Пандора, – впрочем, теперь это уже не имеет значения. Но после стольких лет работы в усадьбе это большая несправедливость!»
Отец Майкла, старый мистер Фэрроу, который на вид сильно сдал, сидел в гостиной и читал газету, но, увидев Пандору, удивился и с усилием поднялся, хотя та и попросила его не вставать.
– Да, с ногами у меня нынче не все в порядке, – заговорил он, – наверное, потому, что я теперь мало двигаюсь. Когда в усадьбе работал, то ведь из седла не слезал, а вот теперь со своего трона не схожу, – и он попытался улыбнуться, но взгляд у него был очень печальный.
– Приятно снова с вами повидаться, – приветствовала его Пандора.
– А я так скучаю по вашим отцу и матери, что и сказать не могу, – вздохнул мистер Фэрроу, – и в деревне по ним скучают! Да, дела теперь пошли совсем другие, чем раньше.
– Вот я и приехала поговорить об этом. – Старик Фэрроу вопросительно посмотрел на нее, но тут вошел его сын Майкл. Пандора вкратце поведала им, что граф недоволен мистером Энсти и поэтому прислал узнать ее, не хочет ли мистер Майкл Фэрроу вернуться к обязанностям управляющего, и выразила уверенность, что его отец поможет Майклу в работе, если ноги позволят.
Какое-то время и старый Фэрроу, и Майкл молча взирали на Пандору, будто она не в своем уме, а потом мистер Фэрроу очень тихо спросил:
– Не хотите ли вы сказать, что Его Лордство желает отказаться от услуг мистера Энсти?
– Я надеюсь на это и молю Бога о том, чтобы мистер Энсти покинул пределы усадьбы к тому времени, когда ваш сын туда приедет, – уточнила Пандора. – Его Лордство сказал, что ожидает Майкла Фэрроу через два часа, а уже прошло полтора!
Пандора не стала задерживаться, чтобы выслушать все благодарственные слова отца и сына, и отправилась к домику, где, как она знала, нашла приют миссис Мэдоуфилд. Это был дом ее сестры, деревенской учительницы. Миссис Мэдоуфилд, седовласая, но еще очень энергичная пожилая женщина, радостно приветствовала Пандору:
– Ваше появление, как глоток свежего воздуха, мисс Пандора, и я только вчера вспоминала с местными жителями ваших дорогих родителей. И знаете, во всей деревне не нашлось человека, кто бы не прослезился при этом.
– А вот теперь и я приехала к вам, миссис Мэдоуфилд, чтобы просить вас прямо сейчас вернуться со мной в Чартхолл.
– Опять в Холл? – поразилась миссис Мэдоуфилд. – Но зачем?
– Вас не хватает всему домашнему хозяйству – очень и очень! Не стану сейчас рассказывать, что теперь творится в усадьбе, но там многие могут вам об этом порассказать.
– Значит ли это, что сам Его Лордство мне это предлагает? Чтобы я вернулась на свое прежнее место? Но после того, как со мной обращались последнее время, я, мисс Пандора…
Но Пандора ласково коснулась ее руки:
– Пожалуйста, миссис Мэдоуфилд, – прервала она ее, – поедемте со мной! Вы единственный человек, который сможет навести в усадьбе порядок. А это необходимо сделать – и немедленно!
И слова оскорбленного чувства собственного достоинства замерли на устах миссис Мэдоуфилд:
– Вы совсем как ваша матушка, мисс Пандора, а я никогда не могла ни в чем ей отказать! – Пандора подождала несколько минут, чтобы миссис Мэдоуфилд успела надеть шляпку и накинуть плащ, и заверила, что сегодня же пошлют за остальными вещами к ее сестре-учительнице.
До места жительства мистера Бэрроуза было рукой подать. Он жил недалеко от пасторского дома, под крышей которого так счастливо прошли годы детства и юности Пандоры, и, проезжая мимо, она подумала, что это родители помогают ей наводить порядок в усадьбе. Их бы оскорбило все то, что там теперь происходит. Их бы уязвило в самое сердце несправедливое отношение к деревенским друзьям, не говоря уж о том, что они ужаснулись бы, узнав, какому развращающему и губительному влиянию подвергаются в усадьбе девушки вроде Мэри.
«А если бы с ней случилось все самое дурное, – подумала Пандора, – Проспер Уизеридж был бы полностью оправдан в своих проклятиях графу».
