– Да, только и умеют водку жрать, – поддержал его Гейдар, – зачем он вообще тебе нужен? Разве мало земляков?
– Был нужен, – криво усмехнулся Спартак. – Теперь, видимо, придется распрощаться.
Он взял со стола сотовый и набрал номер:
– Здравствуй, отец… Как дела?
Поговорив с минуту о пустяках, он перешел к делу.
– У меня просьба к тебе будет одна – узнай, пожалуйста, подробности сегодняшнего задержания на Партизанской, семнадцать, Кузьмина Олега… – Он на секунду задумался: – Вот отчество забыл… Ну пока… Всего хорошего.
Гулиев Мадат Шадиевич, отец Спартака, относился к редкой категории людей. Добившись максимального успеха в чем-то, он терял интерес к этому делу и начинал искать новый плацдарм для своих идей, постоянно начиная все с нуля.
Будучи помощником секретаря ЦК, он вовремя поймал ветер перемен девяностых и прибрал к рукам большую часть бакинских нефтеперерабатывающих предприятий. Утвердив на ключевые посты своих людей, в конце девяностых Мадат Шадиевич покинул Азербайджан и, поселившись в России, начал потихоньку вить собственную сеть наркоторговли, одновременно зорко наблюдая, как младший сын, Спартак, самый непутевый, постигал здесь азы рыночной экономики.
Сейчас Спартак уже довольно твердо стоял на ногах и уверенно чувствовал себя на новом поприще. Ощутимый результат давала ему долларовая подпитка со стороны отца.
Возник своеобразный финансовый круговорот по отмыванию грязных денег. Постепенно обзаведясь нужными людьми во всех более или менее значимых структурах, Гулиев стал чувствовать себя уверенно. Многие чиновники, в большинстве своем материально зависящие от него, были готовы тотчас, забросив все государственные дела, броситься по первому зову выполнять приказы старика.
Так и на этот раз, не успел Спартак доиграть партию, как зазвонил телефон.
– Значит, слушай меня внимательно, – в голосе отца послышались тревожные нотки. – Сейчас срочно едешь ко мне. По дороге будь осторожен и постарайся определить, нет ли за тобой слежки.
– Что случилось? – испуганно пролепетал Спартак. – Мне товар встретить надо.
– Оставь там Гейдара, а сам ко мне, – уже более жестко проговорил Мадат Шадиевич и отключился.
Теряясь в догадках, не на шутку напуганный Спартак бросился выполнять указания.
Разговор продолжился уже в доме отца.
Дождавшись, когда горничная разольет чай, Мадат Шадиевич вздохнул и безо всяких вступлений перешел сразу к делу.
– Я выполнил твою просьбу. Очень компетентный человек из милиции пролил свет на события, которыми ты интересуешься. – Он на секунду замолчал и внимательно посмотрел в глаза сыну: – Сначала скажи мне, зачем ты интересуешься этой разборкой?
– Какой разборкой, отец? – Спартак опешил, решив, что тот что-то напутал. – Там был арестован мой человек.
– Значит, ты тоже имеешь к этому отношение?
Спартак увидел в родительских глазах испуг. Ему сделалось нехорошо.
– Отец, прошу тебя…
Мадат Шадиевич поднялся со своего места. Он был высоким, подтянутым мужчиной. Красивое смуглое лицо, короткая, аккуратная прическа, абсолютно седые волосы.
– Как я мог упустить этот момент из внимания?! – вырвалось у него на русском языке.
Спартак, чувствуя недоброе, тоже встал из-за стола.
– Что случилось, отец?
– Твой ишак по имени Кузя убит в перестрелке.
* * *
– Ты давно из армии уволился? – Навродский размял сигарету и подкурил.
– А что? – Антон вопросительно посмотрел на следователя.
– Да так, ничего, – по его лицу скользнула едва заметная тень какой-то тоски. – Я тоже служил.
Они сидели во дворе дома, где жил Антон, за грубо сколоченным пенсионерами столиком. Его поверхность была отполирована руками. По вечерам, когда спадала жара, за ним разыгрывались нешуточные баталии в домино. Филиппов уже направлялся к Ежову, когда нос к носу столкнулся в подъезде со следователем. В первый момент он даже напугался, опасаясь, что милиции удалось разобраться, после чьего визита на Партизанской осталось четыре трупа, однако, увидев, что Навродский один, а это никак не вязалось с задержанием особо опасного преступника, быстро взял себя в руки и успокоился. Возвращаться в квартиру не стали, выбрав местом для беседы уютный двор, тем более в такое время он еще абсолютно безлюден.
– Десять лет в пехоте, – между тем продолжал Навродский. – Два из них в Афгане…
«Значит, тогда я не ошибся», – подумал про себя Антон, вспомнив, как в Чечне, во время боя в Толстой-Юрте предположил, что этот милиционер так или иначе ранее был связан с армией.
– Жалеете, что ушли?
– Как сказать, – он пожал плечами, – и да, и нет. Дерьма там, конечно, было поменьше… – затем, пристально посмотрев Антону в глаза, неожиданно переменил тему разговора: – Ты, как я понял, собирался возместить ущерб Решетову?
– Да, – кивнул Антон.
– А разговор на эту тему с ним был?
Филиппов на секунду задумался, как и о чем можно говорить с Навродским. Решив, что толика правды не помешает, вздохнул:
– Он не хочет денег. Ему товар нужен.
– Понятно, – по лицу Навродского скользнула едва заметная ухмылка. – Не наезжал, значит?
Антон вновь выдержал паузу, собираясь с мыслями. Разговор начал входить в какую-то непонятную стадию напряжения. Так бывает, когда оба собеседника знают гораздо больше, чем пытаются выдать в разговоре, опасаясь, что демонстрация чрезмерной осведомленности может лишь навредить. Этот момент не ускользнул от Навродского.
– Да нет, – Антон пожал плечами, – пока тьфу-тьфу тихо.
– Все-таки я к тебе в такую рань не просто так приперся. – Навродский внимательно посмотрел на Антона. – Не дает мне покоя эта адская машинка в кабине. Сам посуди, – оживился он, – ну, сперли компьютеры, а зачем тебя-то убирать? Может быть, наоборот было? Сначала пришли заложить взрывное устройство, а затем вскрыли контейнер? Значит, основной целью пришедших было ликвидировать тебя. А по поводу компьютеров, – Навродский сплюнул на землю, – подвела элементарная жадность. Вскрыли контейнер из любопытства, а там на тебе…
– А может, это сделали разные люди? – выпалил Антон и неожиданно, словно молния, его осенила догадка.
– Что с тобой? – удивился Навродский перемене во внешности Филиппова.
– Да нет, ничего… Просто меня ждут…
Ничего не объясняя, ошарашенный собственной догадкой, Антон направился в сквер за домом Ежа, где накануне договорился встретиться с Саяпиным. Юра сидел на скамейке, со скучающим видом озираясь по сторонам.
– Слушай, постарайся вспомнить имя, которое назвал этот парень на Партизанской, – едва успев поздороваться, спросил Антон.
– Спартак, – не задумываясь, ответил Саяпин. – А что, есть какие-то версии?
– Есть. И если они подтвердятся, я своей бывшей жене ноги в шампанском помою.
Жанну они без труда разыскали на работе.
Почти сразу после развода она пошла работать коммерческим директором в мебельный салон матери.
Появление Антона застало ее врасплох.
Она сидела за столом в небольшом кабинете и что-то старательно выводила ручкой на каком-то бланке.
Напротив нее, вполоборота, вальяжно развалившись на стуле, сидел молодой парень в синем комбинезоне и такого же цвета кепке. Закинув ногу на ногу, он о чем-то увлеченно говорил.
Антон с Юрием зашли без стука и бесцеремонно встали напротив.
Замолчавший враз парень опешил. Он перевел взгляд с Антона на Юрия и обратно.
– Вы что, мужики? Стучаться надо.
– Шел бы ты, братец, работать, – процедил сквозь зубы Саяпин. – А то, глядишь, работалки тебе повыдергиваем.
– Иди, Шура, – подала голос Жанна. – Это мои… – она на секунду задумалась, как представить двоих странных посетителей, затем, отведя взгляд в сторону, выдавила: -…Знакомые.
Пожав плечами, он подчинился.
– Здравствуй, – сухо бросил Антон и, подойдя к столу, сел на освободившийся стул. – Как дела?
Жанна неопределенно пожала плечами:
– Нормально. Зачем пришел?
Антон отчего-то встал, подошел к окну. Возникла неловкая пауза.
– Я, пожалуй, – Саяпин кивнул на дверь, – там подожду. – И вышел.
– Жанна, не подумай, что… – он замялся, не зная, как завязать разговор.
Она вышла из-за стола и, подойдя к нему сзади, дотронулась ладонью до плеча.
Он вздрогнул и непроизвольно поежился.
– Я не за этим пришел.
Жанна отдернула руку.
Он развернулся в ее сторону и пристально посмотрел в глаза.
– Как звали того… – Он вновь замолчал, не зная, как обозвать ставшего причиной развода человека.
Она сама пришла к нему на помощь:
– Спартак. А зачем тебе? Он, насколько я понимаю, искупил свою вину, – она как-то странно улыбнулась. – Да и не виноват он вовсе. Как у вас, мужиков, принято говорить: «Сучка не захочет – кобель не вскочит».
– Где я могу его найти? – перебил ее Антон.
