казалось, божественный дар.
Увы. Все отложено.
Будет? Не знаю.
Душа заморожена.
Возможно, до мая…
Юмор и легкая насмешка помогают переносить все жизненные трудности. И несколько высказываний для облегчения души писателя.
«Книга должна быть топором, пригодным для того, чтобы вырубить море льда, которое застыло внутри нас» (Франц Кафка. Из дневника).
Польский культуролог Кшиштоф Теплиц (1933): «Рекомендовать кому-нибудь книгу – все равно что предлагать поносить ботинки, которые вам не по ноге».
Из журнала «Пшекруй»: «Каждый человек читает такого Бальзака, которого заслуживает».
Ну как, полегчало?
23 апреля – поехал на Академическую за версткой «Опасные профессии: писатель». Более 600 стр. Интересно, информационно, с налетом печали. Около 60 портретов-эссе, в начале – «Буревестник, пойманный в сети» (Максим Горький), «Многоликий нарком просвещения» (Анатолий Луначарский) и в конце Лев Лосев и Сергей Довлатов. Все герои были уже представлены ранее в разных изданиях, кроме, пожалуй, Демьяна Бедного – «Поэзия и лакейство». Примечательная и колоритная фигура: в первые советские годы купался в славе. Луначарский отмечал: «у нас есть два великих писателя: Горький и Демьян Бедный, из которых один другому не уступает».
Во как! Советские классики! Только вот бывший фаворит Демьян (1883–1945) ныне в полном забвении. Его ранние пламенные призывы «Мир торгашей и богачей / Напором пламенно разрушим…» ныне воспринимаются нелепо. Старый мир разрушили, новый строили-строили (и социализм, и коммунизм), а в итоге получили увесистый мир новых торгашей, богачей, олигархов и нуворишей, покой и богатство которых тщательно охраняют полицией и национальной гвардией, не говоря уже о личной охране. Выходит, Демьян Бедный зря старался, воспевая справедливый мир рабочих и крестьян. Россия снова поделена на богатых и бедных. Нынешние власти только изображают борьбу с бедностью и нищетой. И оборву на самом интересном месте… (28 марта 2020 г.)
2 мая – дни бегут и бегут. На эту тему даже импровизировал:
Поезд мчится, поезд едет, поезд тащится…
За окном проплывает, пролетает и мелькает.
Что-то важное. Но нету остановки.
Не сойти и не сбежать…
Поезд сам внезапно встанет, будто вкопанный,
Или сразу под откос – ну, и опа-на!
Сам на себя удивляюсь: почему так мрачно. И еще:
Не надо печали. Не надо тоски,
И так уже жизнь захватило по горло.
Мечты и надежды разбиты в куски,
И ясно одно. Согласись: не поперло!
Но хватит об этом. Пойду я к подушке
И буду дремать…
Нет сил ни на битву, ни на борьбу.
Лишь тихо в углу про себя: бу-бу-бу…
Прочитал эти строки Ще, она в недоумении: ведь вроде все хорошо – печатают, выходят книги, грех жаловаться. Вроде да. Но тем не менее. Барахлит механизм здоровья, и это угнетает. 80 лет – не шутки.
И мелкие обиды донимают: была программа у Волгина «Игра в бисер», посвященная Флоберу. Все несли какую-то окололитературную чушь, видно, никто никогда не занимался Флобером и не сформулировал, что такое боваризм. Я бы смог. Но меня не пригласили. Но с другой стороны: я не в тусовке, не встречаюсь, не общаюсь, и отсюда: «неизвестный шестидесятник», неизвестный литературовед…
4 мая – два события: закончилась эпопея новых окон – стеклопакетов немецкого производства. Шум-гам-тарарам. «Ну не дают работать!» – как не вспомнить возмущение Банана.
Второе событие: в Домжуре чествовали ветеранов войны, и к Дню Победы подверстали два юбилея: гроссмейстеру Юрию Авербаху – 90 лет и Ю.Б. – 80. Собралось человек 40–50, в основном люди с орденами и медалями. Среди них я чувствовал себя мальчишкой, бойким журналистом-писателем. Поздравления и разговоры шли под выпивку и закуски. Многие фронтовики разомлели, глаза загорелись, и пошли тосты за Победу и за Сталина! Неужели эти старые люди так ничего не поняли про вождя и генералиссимуса? И только один ветеран высказал истину: «Палач! Сколько людей угробил!» Но его сразу прервали, мол, собрались на праздник, а не для дискуссий.
Вела стол секретарь Союза журналистов Москвы Людмила Щербина, женщина-кремень. И как командир: «Где Хваткин?» Хваткин встал из-за стола. «А ну-ка, расскажи, как воевал?» И Хваткин не очень хватко рассказывал… Подняла Щербина и меня: «Послушаем замечательного писателя Юрия Безелянского, который печет книги, как пирожки». Писатель-пекарь тоже послушно встал. В довершение встречи всем вручили пакеты от Министерства обороны. А я получил еще грамоту от Союза журналистов «За большой вклад в развитие отечественной журналистики и в связи с юбилейной датой» и три розы…
5 и 6 мая – печатал про Роберта Фалька для «Алефа», 10,5 стр. А в майском «Алефе» опубликован «Костюмер Шахерезады» – Лев Бакст. Интересно, как это я переключаю некий тумблер и пишу то о литераторах, то о художниках. Разные области искусства. А потом неожиданно божественные звуки музыки. Это что, профессионализм?
7 мая – инаугурация нового-старого президента. Незабываемая телевизионная картинка, снятая с вертолета сверху: пустынная, зачищенная Москва. По которой двигается кортеж – глянцевитая черная машина, похожая на катафалк, в сопровождении эскорта мотоциклистов. Одинокий Путин без народа. «Имперская мощность инаугурации» (Дондурей). «Высокоодиночество» (Мельман). И тот же Ал. Мельман в «МК»: «Есть монарх, царь, немного сподвижников, а остальные все – подданные… Мы здесь никто, сидите у своего “ящика”, когда понадобится, то вас позовут… В Москве миллиардеры, рестораны, небоскребы, а дальше – тишина». И только в залах Кремля без преувеличения визг счастья верноподданных, и запомнился крик «Ура!» взбудораженной певицы Надежды Бабкиной. Артисты, телевизионщики, министры, чиновники – вот и вся свита. И это не Париж, где простые парижане высыпали на улицу и приветствовали Франсуа Олланда, сменившего Николя Саркози на президентском посту. Там выборы. А у нас божественное назначение…
И знак небес: катастрофа широко разрекламированного самолета «Суперджет». Белковский откликнулся в «МК» 12 мая: «Самолет невозможно сделать, где правит тандем Распильщика и Охранника».
14 мая – вечер в ЦДЛ, посвященный 100-летию Игоря Северянина. Говорили скучно, вяло, неинтересно. Не выдержал и «зажег». Аталия Беленькая: «Как будто зазвучал другой музыкальный инструмент».
И прочитал изыски Северянина:
Я не влюблен в нее нисколько,
Как, впрочем, и она в меня.
Мы лишь слегка флиртуем только –
День ото дня. День ото дня…
И еще удивительное:
Котик, милый, деточка!
Встань скорей на цыпочки,
Алогубы-цветики жарко протяни…
В грязной репутации хорошенько выпачкай
Имя светозарное гения в тени!
