— Синьору Фосси все еще нездоровится, — отчеканила она, обращаясь к нам. — Сегодня его не будет. Он просил нас оставаться на работе до семи часов.
Тони тут же заявил протест:
— Сегодня суббота. По субботам синьор Фосси отпускает нас в шесть.
— Возможно, — возразила секретарша, — но только тогда, когда он сам здесь. Сегодня это не так. В эту минуту синьор Фосси лежит в постели.
Она снова склонилась над своим гроссбухом, а Тони с наигранным состраданием приложил руки к груди.
— Когда мужчине за сорок, ему следует поумерить аппетит к плотским утехам.
— Когда мужчине под двадцать три, — заметила секретарша, — ему следует хоть немного уважать старших по должности.
Слух у нее был острее, чем я предполагал, сообразительность, видимо, тоже. Каждый из нас четверых вернулся к своим делам, и все мы искренне удивились, когда около семи часов в библиотеку вошла виновница недомогания синьора Фосси. Красный костюм был ей очень к лицу. В ушах поблескивали золотые сережки. На плечи было накинуто темное пальто. Небрежно кивнув секретарше и даже взглядом не удостоив двух младших сотрудников, Карла Распа через всю комнату направилась прямо ко мне.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил я.
— Как дела?
— Дела отлично.
— Работой довольны?
— После туристов сойдет для разнообразия.
— Так я и думала. Нельзя иметь все сразу. — Что-то тихонько напевая, она подняла глаза на книжные полки. Склонившаяся над столом секретарша словно превратилась в алебастровую статую. — Что вы делаете сегодня вечером? — спросила меня Карла Распа.
— Что делаю?
— Именно об этом я и спросила.
Ее глаза — две горькие миндалины — оценивающим взглядом окинули мою особу. Я пытался вспомнить, кто же: не то птица, не то рептилия пожирает самца после акта любви. И вспомнил — богомол.
— У меня встреча с двумя студентами из пансиона, в котором я остановился, — быстро нашелся я. — Мы вместе перекусим, а потом пойдем в кино.
— Что это за пансион?
— Пансион синьоры Сильвани, — после некоторого колебания ответил я.
— На виа Сан Микеле, двадцать четыре? Так мы же соседи.
— Похоже, что так.
Она улыбнулась. По ее улыбке можно было подумать, что мы ведем какую-то конспиративную игру.
— Удобно устроились? — спросила она.
— Очень удобно. Студенты — славные ребята. Все с факультета экономики и коммерции.
— Экономики и коммерции? В таком случае мне вас жаль. Вы не заснете от шума. Это настоящие гуляки.
— Прошлой ночью они вели себя достаточно тихо, — возразил я.
Она продолжала взвешивать мои pro и contra. Я заметил, что Тони, стоя на лестнице, прислушивается к нашему разговору.
— Где вы собираетесь ужинать? — спросила она.
— Дома, — ответил я. — Кормят просто отлично. — И дабы сделать свое алиби более убедительным, пояснил: — Моих юных друзей зовут Паскуале, Паоло и Катерина Паскуале.
Она пожала плечами.
— Никогда не вступаю ни в какие контакты со студентами факультета экономики и коммерции.
И здесь Тони дал мне подножку.
— Вы сказали, Паскуале? — спросил он, желая проявить самые дружеские чувства. — В таком случае ваше свидание сорвалось. По субботам они всегда уезжают в Сан-Марино. Возвращаясь сюда днем, я видел, как они уезжали. Не повезло!
Он широко улыбнулся и в полной уверенности, что оказал мне услугу, направился в другой конец библиотеки за пальто.
— Отлично, — сказала моя преследовательница. — Значит, вы свободны.
На мгновение передо мной мелькнуло видение больного Джузеппе Фосси, лежащего на одре, но я тут же с облегчением вспомнил, что он на несколько лет старше меня. К тому же не исключено, что все дело в стряпне. На моих губах заиграла улыбка групповода.
— Да, свободен, — пробормотал я. — Мы поужинаем в «Отеле деи Дучи».
Она вскинула брови:
— К чему лишние траты? Кроме того, когда мы освободимся, он уже закроется.
Ее замечание прозвучало довольно зловеще. Оно намекало на изнурительную гонку, даже без аперитива для поддержания аппетита. Я отнюдь не был уверен, что выдержу подобное напряжение и окажусь на высоте. Я не против таких подвигов, но предпочитаю сам выбирать для них время.
— Итак? — спросил я.
Она позволила своему взгляду проследовать за уходящими служащими и синьориной Катти, которая замешкалась в дверях.
— У меня есть план, — вполголоса сказала она.
Мы вместе пошли к выходу. Синьорина Катти, отведя взгляд, заперла библиотеку и холодно простилась. Она удалялась через квадратный двор, и ее каблуки звонко стучали по каменному полу. Моя спутница дождалась, когда последний звук замер вдали. Затем, улыбаясь, повернулась ко мне, и я заметил в ней напряженное волнение; оно исходило от всего ее существа.
— Нам очень повезло, — сказала она. — У меня есть два пропуска в герцогские покои. Я выпросила их у самого председателя художественного совета. Это большая честь. Он очень щепетилен.
Я внимательно посмотрел на нее. Что за поворот? Или я слишком впрямую понял ее выбор вечернего времяпрепровождения?
— Герцогские покои? — повторил я. — Но вы можете видеть их, когда пожелаете. Вы каждый день водите туда студентов.
Она рассмеялась и жестом попросила сигарету. Я дал ей сигарету и поднес огонь.
— Вечером все иначе, — возразила она. — Никакой публики, никаких посторонних студентов, никого из города или университета. Только те, кого пригласил лично председатель. Повторяю, нам оказали большую честь.
Я улыбнулся. Мне это вполне подходило. То, что ей кажется великим событием, мой отец устраивал из недели в неделю. Меня радовало, что оживет хотя бы один из забытых обычаев. Ребенком я, время от времени сопровождая Альдо или мать, смотрел, как отец показывает друзьям те или иные особенности какой-нибудь комнаты или картины.
— И что произойдет? Мы будем стоять, разбившись на группы, и молча слушать, как председатель развивает одну из своих теорий?
— Ничего не могу вам сказать, — ответила она. — Мне самой ужасно интересно это выяснить. Думаю, сегодня вечером он покажет нам репетицию фестиваля.
Она посмотрела на два пропуска, которые держала в руке.
— Здесь указана половина восьмого, но думаю, мы могли бы туда подняться. Если двери еще закрыты, можно подождать в галерее.
Меня забавляло, что приглашение председателя художественного совета Руффано производит такое впечатление на преподавателя университета, да еще столь искушенного, как Карла Распа. Наверное, она занимает не слишком высокую ступень в служебной иерархии. Она напомнила мне тех туристов, которые получают билеты на папскую аудиенцию в Ватикане. Не хватало только вуали. Мы стали подниматься по лестнице, ведущей в галерею.
— Что, собственно, это за фестиваль? — спросил я.
— Ректор учредил его несколько лет назад, — ответила Карла Распа. — В здешнем университете факультет истории искусств невелик, он не имеет декана и находится в ведении самого ректора. Фестивалем руководит ректор совместно с председателем художественного совета. Он всегда проходит с потрясающим успехом. Каждый год выбирают какой-нибудь исторический сюжет, и студенты разыгрывают его в герцогских апартаментах, во дворе или в бывшем театре под дворцом. В этом году из-за болезни ректора организация фестиваля целиком легла на председателя художественного совета.
Мы поднялись на верхнюю площадку лестницы. Перед закрытыми дверями тронного зала уже собралась небольшая группа приглашенных. Они были молоды — скорее всего, студенты — и в основном юноши. Они спокойно, даже сдержанно переговаривались; не было и в помине той наигранной веселости, которая у меня всегда ассоциируется со студенческими собраниями. Карла Распа подошла к ним и с несколькими поздоровалась за руку. Затем она представила меня и объяснила мое положение при университете.
— Здесь все студенты третьего или четвертого курсов. С младших курсов никого не приглашают, — сказала она мне, после чего обратилась к молодым людям: — Кто из вас будет принимать участие в фестивале?
— Мы все вызвались, — ответил юноша с густой копной волос и с бакенбардами, которого мои приятели Паскуале непременно окрестили бы «искусственником». — Но последнее слово за председателем. Если не соответствуешь стандарту, нечего и рассчитывать.
— Какому стандарту? — спросил я.
Студент с шевелюрой взглянул на своих приятелей. Они заулыбались.
— Очень жесткому. Надо иметь соответствующую физическую подготовку и уметь фехтовать. Почему? Понятия не имею. Таковы новые правила.
Здесь вмешалась Карла Распа:
— Прошлогодний фестиваль, которым руководил сам ректор, был просто великолепен. Разыгрывалось посещение Руффано папой Клементом, и профессор Бутали исполнял роль папы. Парадная дверь была открыта, и студенты в костюмах папской гвардии внесли ректора во двор, где его встретили герцог и герцогиня. Герцогиней была синьора Бутали, а герцогом — профессор Риццио, декан педагогического факультета. Костюмы были восхитительны.
