– Нет, я еще в Москве немного побуду.
– Ну, хорошо. Все передают тебе привет, папа, братья…
– Спасибо.
– Успеха тебе.
– Спасибо. Я буду звонить.
– Возвращайся поскорее домой, Маруся.
– Да, мама. Я приеду. До свиданья.
– До свиданья.
– Целую. Все. Пока.
Майя вздохнула: вроде никто не слышал ее разговора с матерью. Хотя, что ж тут такого странного, если она звонит домой? Нелли Робертовна потому и денег дала.
И тут Майя сообразила: ведь Маруся Кирсанова тоже может позвонить домой! Или уже позвонила? И обман раскрылся. Но раз никто не приходит и не кричит, что в палате лежит самозванка, значит, Маруся так и не объявилась у своей московской родни.
Где она сейчас? С кем?
Ресторан в центре Москвы
– Эй, гарсон! Ту ти, ту, ту, ту.
– Дарлинг, зачем же чай, давай лучше по бокалу шампанского?
– Корнет, я тебя обожаю! Ты знаешь этот анекдот?!
– Я знаю все.
– С ума сойти! – рассмеялась Мария Кирсанова.
За те несколько дней, что они вместе, Эдик почти не видел ее трезвой. Впрочем, ему это было на руку. Его план сработал! Или почти сработал. Маруся влюбилась не на шутку.
– Ты классный мужик, корнет! – закричала она, когда официант принес заказанное Эдиком шампанское. – Вовремя я сошла с этого поезда!
– Не жалеешь? – Эдик накрыл своей ладонью ее руку и посмотрел ей в глаза так, как только он умел смотреть – обволакивающим взглядом, с томной полуулыбкой.
– Разве нам плохо вдвоем? И потом: у меня же уйма времени! Эсэмэску мамаше отбила, мол, не беспокойся, доехала, все в порядке. Папашино наследство от меня никуда не уйдет, а вот ты можешь смыться в любую минуту.
– Ты меня обижаешь, дарлинг.
– Дурацкое слово: дарлинг. Болотом лягушачьим попахивает: «мне, пожалуйста, кофе в постель, дорогой!», «с удовольствием, дорогая!» Тоска!
– А какое слово не дурацкое?
– Ну, например, милая, любимая, неповторимая. Звездочка моя, рыбка, зайка.
– Сентиментальность тебе вроде не свойственна.
– Так я ж шучу! Ах, какая это была ночь! С ума сойти!
– И ты неподражаема, звездочка моя.
– Умница.
– Ты хотела бы прожить со мной всю жизнь?
– Спрашиваешь! Ты – мужчина моей мечты!
– И я бы хотел того же, – Эдик посмотрел на Марусю Кирсанову глубоким загадочным взглядом. «Надо удерживать ее возле себя как можно дольше. Через месяц у нее мозги совсем потекут, тогда попробую и наркотики. Это ключ к ее деньгам».
– Корнет! Мы уже не один день с тобой шикуем. Откуда деньги?
– Мужчине такие вопросы не задают.
– Обожаю тебя.
– А я тебя.
– Может, тогда поженимся?
Эдик рассмеялся. Знала бы она правду! Впрочем, на свете нет вещей, способных смутить Марию Кирсанову. Ей сам черт не брат.
– Я подумаю, – с улыбкой сказал красавец.
– Можем подать заявление в загс хоть сегодня!
– А что мама скажет?
– Я вроде совершеннолетняя.
– Я про свою маму.
– Ха-ха! Ты – самый остроумный мужчина на свете!
– Кажется, у тебя в Москве было дело? – затронул Эдик, как бы невзначай, интересующую его тему. Проверил почву.
– Дело? Какое дело? У меня в Москве нет никаких дел, кроме тебя!
– А твое наследство?
– Ха-ха! Не думаю, что папаша, которому до меня всю жизнь было, как до фонаря, вдруг расщедрился! Я незаконная, и прав никаких не имею. «Упомянуты в завещании»! Ха-ха! Упомянуты!
– Еще шампанского?
– Неплохо бы. А потом к тебе, да? Я соскучилась!
– А родственники не будут тебя искать?
– Где? – пожала плечами Маруся. – Москва большая.
– Не хочешь их повидать?
– Представь себе, не хочу! Меня интересуешь только ты. Кстати, насчет денег… Мы можем продавать мои картины. Я жутко гениальная, я же тебе говорила. А ты неправдоподобно красив. Будешь находить мне богатых покупательниц и обольщать критиков. Неплохо устроимся.
– И я так думаю. – «Пожалуй, с таким характером она легко подсядет на наркотики и будет полностью под моим контролем. Наследство Эдуарда Листова мое».
– Эй, гарсон!
– Официант! Девушка хочет шампанского!
– Очень хочу. Ха-ха!
В особняке Листовых
– Что ж, Маруся, ты почти со всеми уже знакома, – Нелли Робертовна помогла ей подняться по крутым ступенькам на веранду. – А вот это наша домоправительница Ольга Сергеевна. Мы ее так в шутку называем.
– Очень приятно.
Майе показалось, что эту женщину она уже видела. Словно это был какой-то неприятный сон. Можно даже сказать, страшный. У нее узкие губы и злой взгляд, глаза – как льдинки.
– А вот это…
Бог с ней, с Ольгой Сергеевной. Должно быть, показалось. Главное сейчас – это встреча с хозяином дома.
Майя сразу же догадалась, что высокий сутулый господин с яйцеобразной головой – это и есть Георгий Эдуардович. Егорушка на него очень похож, та же скованность движений, потерянный взгляд, неловкость. И очки. А ведь художник Эдуард Листов был красивым мужчиной, судя по фотографии. И сын, и внук на него очень даже похожи, тот же цвет глаз и волос, та же худоба, высокий рост. В то же время они напоминают карикатуру, причем у автора явно отсутствует чувство юмора. Оба его «шедевра», и Георгий Эдуардович и Егорушка, получились какие-то унылые.
– Здравствуйте, – потупилась Майя.
– Утро доброе, – Георгий Эдуардович не встал, нет, вскочил. Но остался стоять у плетеного кресла в почтительном отдалении.
– Георгий, это и есть наша Маруся, – улыбнулась Нелли Робертовна.
– Да-да, я догадался. Очень приятно.
– Да что вы как чужие! Маруся, Георгий, вы же все-таки брат с сестрой!
Вот этого Майя не учла. Что надо будет как-то проявить родственные чувства, если не хочется сегодня же возвращаться домой. А ребра-то еще не срослись, мама сразу догадается, что произошло несчастье. С другой стороны… И Георгий Эдуардович не горел желанием обниматься, и она, едва коснувшись щекой его щеки, вскрикнула:
– Ой!
– Осторожно, Георгий! – вздрогнула Нелли Робертовна. – У девочки сломаны два ребра!
– Да я все понимаю.
Майе невольно стало его жаль. Какой-то он… неприкаянный. В этом доме все наоборот: мужественные женщины и женственные мужчины, что Егорушка, что его отец. Говорили еще о каком-то Эдике. И где же Эдик? Везет ей последнее время на Эдиков!
– Верочка, а что же твой сын не приехал познакомиться со своей тетей?
– Да у него все какие-то дела…
– В казино, что ли, опять поселился?
– Почему вы его все время этим попрекаете! – вспыхнула, как спичка, Вера Федоровна. – У каждого свои слабости!
– Но не каждая слабость так дорого обходится, – усмехнулась Нелли Робертовна. – Ладно бы он умел зарабатывать деньги, но ведь только тратит! Причем не свои.
– К вечеру Эдуард непременно объявится, – поджала губы «княгиня». – Или завтра. К вечеру.
– Или не объявится вообще. Удивляюсь, почему его дед не выделил отдельным пунктом в завещании: «Никогда, ни под каким видом, ни единой копейки не давать моему внуку Эдуарду»?
– Я выделю, – неожиданно для всех негромко сказал Георгий Эдуардович. – Отдельным пунктом.
Вера Федоровна аж позеленела от злости:
– Георгий Эдуардович! Как ты можешь! Ведь это твой сын! Он так назван в честь знаменитого деда, в честь твоего великого отца!
– Что же ты ему тогда нашу фамилию не дала? Почему он не Листов, а Оболенский? Никогда не верила в моего отца, Вера? В то, что он станет знаменитым и богатым? А? Зато теперь локти кусаешь. Есть гениальный художник Эдуард Листов и не менее гениальный попрошайка Эдуард Оболенский.
– Мой сын не попрошайка! – закричала Вера Федоровна.
– Ну, бездельник.
– А кто, скажи мне, в этом доме работает?!
– Но все, по крайней мере, соблюдают приличия! А Эдик – наглец!
Майя вынуждена была изменить свое мнение о хозяине дома. А он зубы показывать умеет! Хорошо, что Нелли Робертовна вмешалась:
– У нас гостья. Прошу сдерживать свои эмоции, девочка еще очень больна, и ей ни к чему знать о семейных проблемах. Всех прошу к столу. Как, Ольга Сергеевна, у нас все готово?
– Да-да, милости просим. Одну минуточку только, я сейчас заливное поднесу.
На этот раз стол накрыли в огромном зале на первом этаже. Все должно быть честь по чести, раз приехала законная наследница, будущая хозяйка. Надо ей показать товар лицом. Нелли Робертовна распорядилась повесить на одной из стен знаменитый портрет в розовых тонах.
Девушка была еще так слаба, что приходилось вести ее под руку. Хорошо, Егорушка вызвался подставить свое «надежное мужское плечо». Нелли Робертовна шла впереди, указывая дорогу.
Двери в парадную залу были распахнуты. Майя невольно прищурилась, попав из яркого солнечного дня в прохладные сумерки. Хозяева явно хотели приготовить ей сюрприз и задернули шторы. Ярко освещена была только картина, висящая на стене. Наверное, именно к ней в первую очередь и хотели привлечь внимание гостьи. Это был женский портрет. Сначала Майя не поверила своим глазам. На нее, улыбаясь, смотрела совсем еще юная… мама. В руках она держала корзину, полную грибов.
