По вопросу об отраслевой парадигме российской правовой системы, сложившейся в советский период развития юридической науки, нельзя не отметить мнение некоторых ученых-юристов об универсальности правовых средств, применимости не только в одной отрасли права и, не присоединяясь к дискуссии, не привести примеры, подтверждающие фактическую невозможность четкого определения их отраслевой принадлежности166. В частности, отмечается, что «договор как правовое средство оказывается универсальным, применим не только в гражданском праве, но и в семейном, трудовом, конституционном, административном»167. Тот же вывод следует при сопоставлении иных правовых средств: юридическое лицо, ответственность, правосубъектность, фикции, презумпции и многие другие правовые средства имеют универсальный характер. Более того, отрасли права в качестве объективно существующих структурных элементов системы права не встречаются ни в юридической науке, ни в правовой системе других стран. В зарубежном праве приняты два основных подхода разделения права. Согласно первому подходу, принято выделять нормы права, исходя из их функционального признака, позволяющего регулировать конкретные (однородные) общественные отношения (правовое регулирование деятельности финансовых институтов, банкротства и др.), согласно второму в основу положен метод (способ) правового воздействия, тогда право разделяется на публичное или частное168.
Продолжая изучение соотношения частноправовых и публично-правовых средств, отметим некоторые тенденции. По мнению Корецкого А. Д., «в механизме правового регулирования есть элементы, не связанные напрямую с государственной волей, вследствие чего он представляет собой цельную, в достаточной степени автономную и саморегулирующуюся систему, способную упорядочить общественные отношения с нормами права “напрямую”, минуя аппарат государства»169. В целом в поддержку его тезиса о месте и роли публично-правовых средств отметим, что процесс создания государством необходимых норм, как бы он ни ускорялся, тем не менее в быстро меняющейся экономической ситуации не в состоянии удовлетворить все потребности в регуляции. Это приводит к возрастанию роли саморегулирования и его становления как базового элемента управления общественными отношениями в сфере экономики. Следовательно, «создание правовых условий для полного саморегулирования означает легальное поле для использования таких регуляторов, как договоры в частном и публичном праве, локальные акты, нормы-самообязательства, обращенные “внутрь” организаций-субъектов или к их отношениям между собой»170. Высказываются и более категоричные мнения в процессе исследования тенденций развития правового регулирования предпринимательской деятельности о вторичности роли государства, заключающейся «в установлении общих рамок, в которых осуществляется саморегулирование»171. Т. В. Кашанина отмечает необходимость минимизации государственного регулирования и закрепления за автономными субъектами права «не только доурегулировать и конкретизировать, а урегулировать самостоятельно все то, что не относится к сфере законодательного регулирования»172. По мнению Ю. Г. Лесковой, взаимодействие государства и предпринимательских сообществ, осуществляемое на принципах саморегулирования, позволит ослабить «прямое воздействие государства на рыночные процессы и снизить стоимость государственного регулирования»173.
Официальная позиция в вопросе о роли государства в правовом регулировании предпринимательской деятельности высказана Президентом РФ В. В. Путиным. Определяя приоритеты развития государственной политики в области экономики, он отметил, что она «должна корректироваться в сторону снижения масштабов государственного регулирования, замены регламентации на рыночные механизмы, административного контроля – на страхование ответственности»174.
Важной составляющей экономического развития являются финансовые институты, которые были и остаются объектом пристального внимания со стороны государства, поскольку их бесперебойное функционирование обеспечивает его экономическую безопасность175, поэтому традиционно учеными-юристами отмечалось превалирование публично-правовых средств в их регулировании. С переходом России к рыночным отношениям, предусматривающим замену прямого государственного управления механизмом правового регулирования176, был активизирован процесс преобразования государственных финансовых учреждений в хозяйственные общества, целью деятельности которых, как известно, является извлечение прибыли.
Новая система финансовых институтов России в процессе формирования приобрела свои особенности. Во-первых, главенствующая роль в движении капитала принадлежит кредитным организациям. Страховые организации, негосударственные пенсионные фонды, инвестиционные фонды и другие финансовые институты по размеру активов составляют всего около 2 %177, что, в сравнении со многими странами не только с развитой экономикой, аномально низко, и в ближайшем будущем стимулирование их развития вновь созданным на базе ЦБ РФ мегарегулятором не запланировано. Следует также отметить, что среди сфер взаимодействия финансовых институтов было создание «ветоши», которой они «дружески» камуфлировали дыры в активах и капитале кредитных организаций178. Это кредиты без должников, «зеркальные» векселя, фиктивные «ценные» бумаги, «бесценная» недвижимость, использование которых предполагает в большинстве случаев аффилиацию кредитных организаций с инвестиционными фондами, другими финансовыми институтами как зависимыми.
Конец ознакомительного фрагмента.
