РИВЬЕРА».
– Мы в Реттвике, – сообщает она. – Просто лежи спокойно.
– Зак! – Голос у меня слабый, еле слышный, это даже не шепот.
– Попозже пойдем и узнаем, наверняка кто-то тут есть… какая-нибудь там служба информации вон в тех палатках.
Я снова оседаю и закрываю глаза, но она продолжает спрашивать: «Куда ты ушел?» – а может, она и не говорит ничего, может, это магнитофон – Карола у меня в мозгу работает на автомате и рассказывает то, что я и сам давно понял: как старик приехал на своей древней «Вольво» спустя несколько минут после моего бегства, как они, пытаясь найти меня, колесили по округе «вдоль и поперек повсюду, и понять не могли, и так странно, и Бекка уже почти не дышала, и нам показалось, что мы увидели тебя на таком, знаешь, странном мотоцикле, и мы стали кричать, но ты просто проехал дальше, и мы могли быть здесь на несколько часов раньше».
– Я бы забрал вас, – говорю я, но получается какое-то нытье. – Вы должны были дождаться меня.
Она опять берется за свою тряпочку, я узнаю ее – это один из нежно-розовых носочков Бекки, толстая мягкая ткань касается моих век, не думай об этом, теперь мы здесь, вместе.
Проходит несколько минут, а может, часов, и мы замечаем Вилью, которая идет со стороны палаток, на руках у нее младшая сестренка, она движется решительным шагом, и меня свербит от тревоги и гордости, когда я вижу, как взросление тяжелой тенью легло на ее лицо, следом за ней идут мужчина с седой бородой и женщина с короткой стрижкой, оба в военной форме цвета хаки. Вилья огибает мое полулежащее тело, как если бы я был попрошайкой у входа в супермаркет, и аккуратно передает Бекку Кароле.
– Это и есть твои родители? – взволнованно спрашивает женщина и продолжает, не дожидаясь ответа: – Ну, ваша малышка, кажется, теперь дышит нормально, счастье, что вы надели ей респиратор и, ну, держали в машине. – Она бросает взгляд в мою сторону. – Может, она покапризничает, ну, там несколько дней из-за жжения в глазах, носу, горле, но это должно пройти, в общем… – У нее тик – уголок глаза чуть подергивается, когда она говорит. – Важно, чтобы ей сделали рентген легких как можно скорее, как только вернетесь в Стокгольм, ну, на всякий случай.
– А почему вы не можете сделать ей рентген? – спрашивает Карола, и теперь я замечаю у женщины на рукаве поверх зеленой униформы белую повязку с красным крестом.
– Мы из резерва, мобилизованные добровольцы, оказываем только экстренную медицинскую помощь, – тараторит она в ответ.
– Да, но тут же где-то должна быть больница, куда вы могли бы ее отвезти?
Женщина косится на мужчину, молча стоящего рядом с ней.
– Лучше в Стокгольм, – произносит он ласково, почти нараспев.
– Мы на этом лесном пожаре почти весь день провели. – Голос Каролы срывается на крик: – Вы что, хотите сказать, нам придется?..
– Пожар распространился от Эстерсунда до Му́ры, – произносит он, не меняя размеренной доброжелательной интонации, диалект у него протяжный и добротный, как даларнский гобелен. – Говорят, на полмиллиона гектаров. И в горы пошел. С утра уже и на Силарне[22] горело. Туристы отправились на турбазу, поскольку думали, что… Но растительность в окрестностях базы настолько высохла, что…
Он щурится, глядя на закат солнца над Сильяном. Воздух взрезает рев мотора, два парня в купальных шортах веселых расцветок с громким гоготом несутся по водной глади на скутере.
– Там, наверху, и дорог-то нет. А тут семьи с детьми и все такое прочее. Один вертолет разбился. Так что больницы здесь… – Он смотрит на Бекку, ласково улыбается и треплет ей щечку крепким указательным пальцем. – Так что лучше вам… Кроха едет в Стокгольм. Да.
Бекка в ответ начинает кричать и тереть покрасневшие разъеденные дымом глазки, каких-то пару дней назад она такого движения и не знала еще. Какая же сложная задача быть человеком: все эти мышцы, нервные окончания, мозговые синапсы, протеины, нейроны и что там еще – необходимо, чтобы все это правильно взаимодействовало, когда ты хочешь что-то схватить, потянуться за чем-то, произвести простейшее движение, например унять зуд в собственных глазах.
– А Мартин? – голос Вильи напряжен. – Что с ним будет?
– Мартин в палатке, ему дают кислород, – отвечает женщина. – Я сейчас туда. Можешь пойти со мной.
«Мартин?»
Карола начинает задавать вопросы про Зака, может, тут слышали о мальчике, который приехал с другими людьми на белой машине, но женщина только мотает головой с вымученным вздохом и разворачивается, Вилья идет вслед за ней.
Седобородый, кажется, испытывает облегчение, когда женщина уходит, он чешет комариный укус на шее, потягивается и присаживается на корточки надо мной, умиротворенно вздыхая. Крепкий кулак у меня перед глазами, мужчина аккуратно наклоняет мою голову, чтобы посмотреть на рану, и при этом тихонько напевает какую-то песенку, я с трудом могу распознать мелодию. Он достает красную медицинскую сумку, роется в ней, вытаскивает тюбик с мазью и бинт.
– Очистите рану и смажьте вот этим. Потом надо просто забинтовать. А дальше посмотрите, в Стокгольме.
Карола собирается что-то сказать, но передумывает и вместо этого кивает, принимая протянутые предметы.
– И что у нас здесь случилось? – вкрадчиво интересуется мужчина.
– Он был в лесу, разъезжал там на таком, знаете, квадроцикле, – сообщает она, прежде чем я успеваю и рот открыть. – Кажется, сбился с пути из-за дыма.
– Я вас собирался спасать. – Мои слова дрожат как желе. – Я перевернулся.
– Квадроцикл? – мужчина заинтересованно улыбается. – У вас был квадроцикл?
– Я его нашел.
В усталых глазах цвета синего льда загорается искорка:
– Нашли? И он так просто стоял? С ключами?
– Нет, ну… я зашел в дом и взял ключи.
У Каролы вырывается стон, взгляд делается каким-то застывшим, в нем такая же отчужденность, как когда я рассказал ей об измене, шок и отчаяние, скрытые под толстым слоем равнодушия, как будто все это на самом деле не имеет к ней отношения – проходила мимо и случайно увидела аварию на дороге.
Мужчина, напротив, смотрит на меня с какой-то чуть ли не влюбленностью. Он по такому скучал, понимаю я, может, в течение нескольких лет: выходные с палаткой в снегу и грязи вместо уютного воскресного отдыха дома, равиоли из консервной банки вместо домашних маффинов, испеченных с детьми, ямы нечистот вместо вечера с друзьями за просмотром футбола на диване с пивом и ставками на любимую команду, он именно на такое надеялся, на такой день, на таких, как я.
– Взял?
Что-то в его спокойном голосе подталкивает меня говорить дальше, если бы не чертово першение в
