Пока не начнётся «Холодная». Но так ли она неизбежна?
А секреты будущего… на самом деле… не так уж их и много. Да, будущее — оно окажется совсем иным, чем кто-либо сейчас предполагает.
Кое-кто из товарищей считает, что противоборство там только возросло. Да, во многом они правы. Только оно сместилось с полей сражений в сферу информации, материального благополучия и «пресловутых прав свобод личности».. конечно, если говорить о главных действующих лицах, избегающих напрямую воевать друг с другом, а не в конфликтах в разных… «горячих точках».
Именно поэтому, военную нагрузку и самовтягивание в противоборство по всему миру необходимо избежать. А сведения о «параллельной Вселенной», рано или поздно дойдут до главных действующих сил в мире. Посему — процесс должен был контролируемым.
* * *
Около шестой части военного бюджета СССР, несмотря на шедшую войну, выделялось на работы по атомному (в основном) и ракетному проектам и часть многих важных работ теоретического, подготовительного и исследовательского плана удалось выполнить перед войной.
Порядка 15–20 % средств только шло непосредственно на исследования по созданию атомного оружия, основная масса их уходила — на капитальное строительство и прочее по списку, потребное для атомного проекта.
Вскоре после 22 июня замаскированное ранее под «Казанский филиал ЛФТИ» НИИ Курчатова перебазировалось в Челябинскую область, поближе к создаваемому центру производства советского атомного оружия.
В отличие от «иной истории», знание о необходимости строительства промышленного оружейного ядерного реактора для выработки оружейного плутония было осознано чётко осенью 40-го. Работа по его строительству велась максимальными темпами с того момента, когда Иоффе и Курчатов, полностью изучившие все «данные из будущего», представили суть их «наверх» и получили финансирование и ресурсы.
Именно там, в Челябинской области — в безопасности от любых, даже самых невероятных и гипотетических налётов немецкой авиации, были сооружены два атомных реактора. Аналоги (получившие те же названия!) того, что в мире Рожкова были известно как Ф-1 и А-1. Первый — экспериментальный, на котором были получены весовые количества плутония и который использовался как опытный, для отработки технологий. А А-1 — полноценный реактор для выработки оружейного плутония-239.
Советский Союз повторял путь, уже пройденный в «иной истории» однажды. Послезнания лишь облегчали его, избавляя от некоторых задержек, позволяя сократить путь. Согласно недавнему апрельскому докладу Курчатова, с которым он выступал уже перед ПБ и нескольким другим товарищами, полностью введёнными в январе в курс дел, связанных с «Особой папкой», СССР должен был получить «изделие», готовое к испытанию на полигоне в ноябре 1942. За испытания, как и в «тот раз» отвечал Ю.Б.Харитон.
Однако наработка больших объёмов оружейного плутония была начата заблаговременно — едва только на экспериментальном Ф-1 ядерщики отладили процесс получения плутония-239 и был достроен А-1, сырьём для которого служил чистый металлический уран природного изотопного состава. В А-1, при его запуске были загружены — как помнил цифры из недавнего доклада Курчатова Сталин — тридцать пять тонн природного урана, 13 тонн чистого диоксида урана и свыше четырёхсот тонн чистого графита..
К концу 1942 СССР должен был уже иметь два десятка атомных бомб, готовых к применению с ТБ-7 и полученных из США Б-17..
Сие было ещё одной причиной, по которой, наряду с «лучшим ходом войны» Сталин столь уверенно чувствовал себя на встрече с Президентом США и собирался сделать то, что с таким трудом пришлось продавливать соратников..
Даже в 90-е, после распада СССР, имея тысячи ракет с спецБЧ, руководство Российской Федерации, могло с уверенностью и практически на равных, разговаривать с победителями в «Холодной Войне». Как шутил попаданец — американских танков марки «Абрамс» ни в Химках, ни, тем более, на Красной площади наличие подобной атомной дубины позволяло не опасаться совсем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Возможно, когда-нибудь, Сталин также пошутит и над Рузвельтом, рассказывая ему сию забавную примечательную деталь из «иного будущего».. ну, или попаданец сам «ляпнет», с привычной ему детской непосредственностью.
* * *
Вторая половина мая 1942. Волкова В.А.
..С этим попаданцем и всем, что связано с ним и изменениями в истории мира, произошедшими после августа позапрошлого года, моя карьера в этом месяце совершила новый, головокружительный оборот. Подозреваю теперь, что после встречи на Аляске, ещё используют для подобных задач не раз..
Только тогда, когда товарищ Сталин и американский президент встретились третий день подряд, я поняла, почему меня весной срочно в интенсивном режиме стал доучивать переводчик из нашего НКИДа. Помощник наркома иностранных дел товарища Молотова — Павлов Владимир Николаевич, как я узнала чуть позже, занимался своими прямыми обязанностями на переговорах с Риббентропом в Москве в августе 1939 и в ноябре 1940 с Гитлером в Берлине.
Не знаю, что думал товарищ Павлов о том, почему я заменяю его, но подтягивал меня он по высшему уровню. Так я и слетала с товарищем Сталиным на Аляску. И именно там, в конце визита поняла, почему задействовали меня, а не самого товарища Павлова.
Наше руководство решило поделиться сведениями с путешествии во времени с американским Президентом. Как это неожиданно..
Рожков будет этому рад, со всеми его наивными мечтами о «глобальном мире свободы и прав человека». Капиталисты, даже такие… способные к сотрудничеству, как Рузвельт — нам не друзья. В лучшем случае — просто… партнёры. Но кто я такая, чтобы осуждать решение товарищей из Политбюро, и самого Сталина? Есть, очевидно, соображения высшего порядка, недоступные мне. Может, я даже поинтересуюсь… у Никиты, что он сам думает об этом решении, принятом в Кремле. Лет через 20. Если доживём.
А пока… у меня до сих пор в ушах звучит фраза, которую бросил мне в самолёте во время возвращения в СССР товарищ Сталин:
— Всё, обратной дороги нет.
Я очень хорошо понимаю, про какую «обратную дорогу» мне сказал САМ Сталин.
Наши мир будет совсем не похож на прошлое «мира Рожкова». Благодаря этому… этому… даже не знаю как его теперь назвать… человеку из 2018-го.
* * *
Но если на первой личной встрече Сталина и Рузвельта в «том мире» переводчиком советского Генсека стал Павлов, заменённый «здесь» на ту, которую попаданец упорно называл (хоть и про себя) «замшей», то переводчиком Президента США оказался тот же Чарльз Боулен — в «том мире» работавший для Рузвельта на Тегеранской и Ялтинской конференциях. Один их 6 специалистов госдепартамента, изучавших русский язык во второй половине 20х. Раннее сближение США и СССР в «этот раз», усилило потребность за океаном в профессиональных госдеповцах-переводчиках. И его «выдернули», как одного из требуемых профессионалов на дипломатической службе, из-за усилившихся контактов между союзниками из посольства в Японии летом 1941. Оттого он и не «куковал» там после интернирования с декабря 1941 до середины 1942, как в «иной истории»..
* * *
12 мая 1942. Переводчик Президента США Чарльз Боулен.
Три дня интенсивных переговоров между нашим Президентом и главным коммунистом из СССР, точнее — главным коммунистом всего мира, подходили к концу. Нам, с моей коллегой из СССР — весьма хорошенькой 31-летней дамой — переводчицей Сталина, пришлось потрудится не меньше двух руководителей стран-союзников в новой мировой войне. Сегодня нас — только четверо. Двое руководителей, двое переводчиков..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Странный военный союз нашей демократии и евроазиатского коммунистического гиганта, восставшего из руин царской империи, против Германии Гитлера, Японии Тодзио и Италии Муссолини, уже давно оформился. Но меня, и, скорее всего, мою коллегу с советской стороны, поразил тот объём и глубина вопросов, которые обсуждали руководители наших стран. Они касались как положения на разных фронтах, как поставок помощи несущему основную тяжесть войны против Гитлера СССР, так и прогнозов и замыслов руководства наших стран. Волей-неволей, даже будучи занятым своими обязанностями — точнейшим переводом на русский слова моего Президента, меня удивили те разговоры, к которым Рузвельт и Сталин перешли на третий день. Помимо их естественной уверенности в победе над общим врагом, они оба были убеждены, что взаимодействие именно между нашими странами будет определять международную обстановку всего мира после войны. История творилась у нас на глазах! Мы, двое переводчиков, максимально точно, с соблюдением всех оттенков и деталей речи передавали Сталину и Рузвельту их фразы и реплики, который строили будущее мира. Лучшее будущее?
