Равнина, поросшая низким кустарником, не предоставляла противнику никаких укрытий. Эрозия выветрила близлежащие руины и окаменелости. Луковицеобразные суккуленты росли в промежутках созданных человеком геоформ. С тех пор, как гвардейцы укрепились в комплексе пещерных храмов, они прозвали это место Барбаканом. Три тысячи трупов хаоситов, устилавших прерию вокруг, подтверждали, что это прозвище заслужено.
Изрыгая огромные клубы дыма, 60-фунтовые орудия обстреливали позиции Броненосцев, беспокоя их огнем и провоцируя на самоубийственные атаки. Тяжелые орудия сотрясали пещеры своей отдачей, посылая снаряды за канал Эрбус в пяти километрах отсюда.
Хотя от постоянных атак и обстрелов противника погибло уже 592 гвардейца, батальон продолжал сражаться. Солдаты 26-го полка упорно оборонялись, несмотря на тот факт, что им уже нечего было оборонять. До войны батальон дислоцировался здесь с целью защиты единственной автомагистрали, связывавшей Бураганд с западными городами-государствами, а теперь это уже не имело значения.
Ранним утром тридцать первого дня инквизитор Ободайя Росс и его свита нашли убежище в укреплениях Барбакана. Захваченный грузовик они бросили за периметром обороны. Из суеверия они подожгли машину, прежде чем оставить ее за колючей проволокой.
Инквизитор и его люди, шатаясь и хромая, взбиравшиеся на эскарп, были одеты в лохмотья, окровавлены и едва живы от усталости. Они брели к ближайшему бункеру, расположенному в пещере, где находился аванпост, вмещавший не более трех-четырех человек.
Бункер был замаскирован травой и укреплен бруствером. Солдаты Прасад и Буакав вышли из пещеры навстречу Россу. Увидев гвардейцев в кантиканских коричневых мундирах и поясах со знаками различия, инквизитор поднял свою инсигнию. Усталость сковала его, не позволяя ничего сказать. Он уронил инсигнию в пепел и упал на одно колено.
РОСС не знал, сколько времени он проспал. Он даже не помнил, как заснул. Когда он проснулся, три солнца уже наполняли пещеру ослепительно белым светом.
Росс увидел, что лежит в маленькой пещере, на некоем подобии кровати из пустых ящиков. Его спатейская кираса была снята и лежала рядом, как пустая скорлупа. На бедрах и ногах по-прежнему оставались элементы доспехов, но выше пояса на нем была лишь хлопчатобумажная рубашка, затвердевшая от пота. Плазменный пистолет был на своем месте – в кобуре на плече.
Моргая от яркого света, Росс встал. Он поморщился, когда в напряженных конечностях вспыхнула боль от молочной кислоты в мышцах. Поверхностный осмотр выявил синяки на ребрах, незначительные ранения и перелом ноги в нижней части. Учитывая, через что он прошел, Росс мог считать, что ему очень повезло.
Оглядевшись вокруг, он увидел, что находится в искусственной пещере с гладким полом и низким потолком. Не сразу он вспомнил, что оказался в некоем храмовом комплексе, расположенном в сети пещер, и до войны это место было объектом паломничества. Небольшие священные предметы и пожертвования Богу-Императору, исполненные по обету, заполняли стены грота – глиняные аквилы, цветные свечи, четки, цитаты из священных книг на полосках пергамента.
Хромая, Росс подошел к выходу из пещеры и посмотрел на Барбакан, находившийся прямо под ним. Это был пологий утес из серого и белого, как слоновая кость, камня, покрытый зарослями колючих кустов, тростника и шипастыми толстыми кактусами. В некоторых местах склон переходил в почти вертикальные обрывы – голые, каменистые, крутые и неровные. На плато, как гнезда гигантских птиц, располагались артиллерийские батареи, стволы тяжелых «Сотрясателей» смотрели на горизонт.
— Хорошо спали, инквизитор? – спросил капитан Прадал. Росс обернулся и увидел, что кантиканец вышел из туннеля в задней части пещеры. Офицер побрился и соскреб с лица большую часть кровавой грязи. Его голова и левая рука были перевязаны.
— Как после битья палками, — сказал Росс, протирая лицо руками. Куски засохшей крови и грязи прилипли к ладоням.
— Добро пожаловать, инквизитор. Вы долго не приходили в сознание, — рядом с Прадалом появился второй кантиканский офицер. На его поясе были знаки различия полковника, но он был слишком молод для такого звания. Бритоголовый офицер с толстой шеей и квадратной челюстью был больше похож на бандита, чем на полковника Имперской Гвардии. Когда он говорил, его голос звучал резко и хрипло, или от курения, или от порохового дыма. Его суровой манере подходило и то и другое.
— Спасибо, полковник…
— Полковник Гамбурян, командир 26-го артполка, — представился офицер.
Они пожали друг другу руки. Рука полковника была твердой и мозолистой от многих лет работы с тяжелыми снарядами и орудийными механизмами. Россу стало стыдно за свои ухоженные руки.
— Капитан Прадал уже сообщил мне о вашем положении. Не знаю, чем мы можем помочь, но если чем-то можем, не сомневайтесь, я сделаю все возможное, — хрипло сказал полковник, достав из-за уха сигарету и ловким привычным движением закурив ее.
На самом деле Россу сейчас было бы достаточно немного пищи или хотя бы просто воды, и тряпку, чтобы вытереть засохшую кровь и грязь с лица. Но у него были более важные задачи.
— Мне нужен шифровальный аппарат. Стандартный военного образца подойдет, у вас такой где-то должен быть.
Полковник с наслаждением затянулся сигаретой и кивнул.
— Я так и думал. Ваша коллега, Селламини, кажется, ее зовут, сказала, что вам может понадобиться шифровальный аппарат. Он у нас в главном штабном бункере.
— Отлично. Вы весьма расторопны, полковник, — сказал Росс, с трудом поднимаясь на ноги.
— Приходится. Мы же все еще живы, не так ли? – Гамбурян усмехнулся, пожав плечами и держа в зубах сигарету. – Могу я еще что-то сделать для вас?
Росс устало вздохнул.
— Да, полковник. Могу я попросить у вас сигарету?
КОГДА Росс говорил о шифровальном аппарате военного образца, он забыл, что «военного образца» часто означало устаревший, изношенный и, возможно, неисправный.
Шифровальный аппарат оказался тяжелым мощным когитатором, скрытым глубоко в недрах Барбакана. Его фарфоровый корпус стал лохматым от пыли, валы и клавиши потрескались и потускнели. Несколько сотен ржавых кабелей тянулись из-под его корпуса, как щупальца морского чудовища. Росс за все годы службы никогда не видел такого когитатора.
Не обладая ни терпением, ни склонностью к работе с техникой, Росс доверил большую часть работы Селемине. Она, казалось, была в своей стихии, нажимая на педали и крутя шестеренки и ручки настройки. Машина загудела, и цветок из слоновой кости на передней панели корпуса начал вращаться, сигнализируя об активации дешифратора. Росс, желая принести какую-то пользу, попытался заняться кабелями.
— Чем скорее ты перестанешь стоять у меня над душой, тем скорее мы начнем расшифровку, — предупредила его Селемина.
Росс пробормотал извинения и, усевшись на импровизированную скамью из фанеры и пустых ящиков из-под боеприпасов, удовольствовался ролью наблюдателя. Селемина вставила кольцо Делаханта в центральный разъем аппарата, направив данные в логические схемы когитатора. Другой рукой она придерживала ленту бумаги, выходящую изо рта фарфорового херувима, лицо которого украшало боковую панель корпуса машины.
— Готово? – спросил Росс, глядя со своей скамьи.
— Нет. У кольца Делаханта уровень доступа «маджента», а этот аппарат просто старый хлам. Его логические схемы должны понять код, которым зашифрованы данные, и полиалфавитную подстановку. Остальное ты можешь представить.
Росс непонимающе посмотрел на нее. Селемина встала, уперев одну руку в бедро, и укоризненно постучала замшевым сапогом по земле. Она переоделась, сменив свой обтягивающий костюм на хлопчатобумажную рубашку и мешковатые кантиканские бриджи. Они были так ей велики, что ей пришлось свернуть их чуть ли не вдвое и туго затянуть на своей тонкой талии шелковым шарфом. Рубашка тоже была так широка, что ее концы Селемина завязала узлом на животе. Росс подумал, что сейчас она похожа на танцовщицу из улья. Ее взгляд обратился к нему.
— Это значит, что придется подождать.
— Ладно. Мы можем подождать, — сказал Росс.
И, словно опровергая его слова, бункер внезапно вздрогнул. С потолка посыпалась пыль и песок. Росс своей диафрагмой почувствовал, как трясется земля.
— Нас атакуют? – спросила Селемина. Ее игривое настроение исчезло. Она схватила свою портупею, висевшую на балке потолка.
— Вряд ли это вражеская артиллерия, — ответил Росс.
Пещеру снова встряхнуло, задрожали стены, укрепленные мешками с песком.
— А что же тогда?
— Наша. Гвардия обстреливает противника.
Его слова были заглушены тремя последовательными разрывами, их грохот эхом раскатился в пещерах Барбакана.
