Наши недруги обратились в бегство. Рассерженный Серджиус кинул в них каким-то заклинанием.
— Юджин будет вне себя, когда узнает, что его невеста использовала огнестрельное оружие, — сказал он, отряхиваясь.
— А мы ему не скажем.
Промолчав, Серджиус поджал губы. Его лицо, проглядывающееся сквозь фиолетовый туман, выглядело недовольным. Я спасла ему жизнь, так что теперь придется считаться с моим мнением.
Глава 9
В мрачном молчании мы наконец-то преодолели Дворцовую Стену. Серджиус шёл еле-еле, хромая и сильно кренясь в левую сторону, сказывалось ранение в ногу. Но жаловаться было не в его правилах. Меня тоже качало от усталости и пережитого шока. Только теперь до меня дошло, что вообще-то сегодня я могла умереть несколько раз. Это намного превышает ежедневную норму, которая обычно равняется нулю.
Снова захотелось домой, там меня не пытаются убить, и там есть люди, которым действительно не всё равно, жива я или нет, а Серджиусу абсолютно всё равно, он старается защитить, потому что это вошло у него в привычку, защищать — его главный инстинкт. Уж не знаю, родился он таким или был сделан королём, или может быть тут замешана магия, не такая светлая, которую я привыкла наблюдать в Эйа. Он герой поневоле, обременённый своей тяжкой ношей с самого детства. И все они — Юджин, Рихард, Иоланда, даже радостно-восторженный Конрад — неуловимо, одинаково искалечены жизнью, лишены чего-то даже сперва незаметного, но очень естественного. Что станет со мной, если я останусь? И с чего я вообще решила, что останусь? Разве меня кто-то просил, разве обрадуется этому кто-то, кроме девушек в узорных платьях, которым нужна фигура для подражания, а не королева. С чего вообще у меня возникла мысль, что я стану хорошей правительницей?
Наверное, мне не шло на пользу продолжительное общение с Серджиусом, иначе я никак не могу объяснить этот приступ пессимизма.
Фиолетовый туман постепенно рассеивался, мне стало лучше видно побледневшее лицо Серджиуса, искажённое гримасой боли.
— И что это было? — спросила я у него, до этого момента надеясь, что он сам как-то прокомментирует ситуацию.
Серджиус прочистил горло, но всё равно ответил хрипло:
— Покушение.
Спасибо, без него никогда бы не догадалась. А всё-таки… На нас ведь напали не гномы, а обычные люди, да ещё и с оружием, которое в Эйа запрещено.
— То есть хотели убить меня?
Он поморщился.
— Нет, скорее меня.
— Или Конрада. — Заметив его удивлённый взгляд, я попыталась объяснить. — Ну, ты без формы.
— При всём моём скептицизме даже я не могу представить, кто мог желать смерти моему брату.
Эти слова сказали мне больше, чем любые другие. Несмотря на своё отвратительный характер, Серджиус очень любил брата.
— У Конрада совсем нет врагов?
В это верилось с трудом. Иногда у хороших людей больше неприятелей, чем у плохих, ведь люди, живущие по чести, не идут на сделки с совестью, а это очень многим не нравится.
— Его злеющий враг — школьный друг, с которым они боролись за право защитить девчонку, вечно попадавшую в неприятные истории.
Всё же как-то тяжело он говорил о Конраде, что-то такое произошло между ними, что сковывало обоих и мешало их нормальным братским отношениям. Мне резко захотелось сменить тему.
— У вас случайно нет такого обычая, что за спасённую жизнь поступаешь в услужение к спасителю?
Серджиус посмотрел на меня уничижительно, всем своим видом показывая, что он предпочёл бы смерть, если бы не пришлось выслушивать этот идиотский вопрос. А я что, просто попыталась разрядить обстановку.
* * *
Следующим утром на выходе из спальни меня сбила с ног Кайла, растрёпанная, босая, что, напомню, считается в Эйа верхом неприличия, в ночной рубашке, парусом развевающейся за её спиной.
— Я слышала про гномов! — возбуждённо сказала она. — Это так ужасно! Так ужасно! Они тебя не мучили?
Кайла заправила за уши густые каштановые кудри, ореолом окружавшие её загорелое, красивое лицо. За такой короткий срок я умудрилась полюбить эту умную, весёлую девочку, сама себе удивляюсь.
— Нет, они были… — сказала я, пытаясь подобрать слова. — Достаточно милые.
— Пошли, пошли, там Юджин уже бушует вовсю.
В тронном зале, где королевская семья собиралась только по исключительным случаям, было шумно. В углу, на большом диване из упругой светлой материи вроде искусственной кожи, регент Рихард читал, не обращая внимания на суету вокруг. Суету создавал в основном Конрад, который таким образом проявлял заботу, нервируя взвинченного Юджина ещё сильнее. Серджиус на повышенных тонах разговаривал по кристаллу-фонографу с кем-то из подчинённых. Ворон Гидеон летал туда-сюда, каркая, изредка присаживаясь к кому-нибудь из присутствующих на плечи.
— Кайла, оденься! Что за вид?
Я впервые слышала, чтобы Юджин делал сестре замечания.
— Твою невесту похитили, а ты думаешь только о приличиях. Бессердечное животное, вот ты кто! — театрально воскликнула Кайла и пошлёпала босыми ногами переодеваться.
— Кто-нибудь ещё желает поистерить? — Юджин строго оглядел собравшихся. — Просьбы? Претензии? Предложения?
Рихард оторвался от чтения:
— Все собравшиеся уже насладились вашим с Кайлой дуэтом, но может быть, обсудим более насущные проблемы.
Вот интересно, склонность к драматизму передаётся на генетическом уровне или это следствие жизни во Дворце? Любого из моих новых знакомых королевской крови можно было представить декламирующим Гамлета с его сакраментальным вопросом. Кайла ответит утвердительно — быть, обязательно быть; Юджин сначала проанализирует, что будет лучше для его народа, и только потом решит; Рихард тяжело вздохнёт и скажет, что лучше не быть, чем терпеть весь этот бардак, который оставил ему брат с женой. А я… как все мои соотечественники, я привыкла жить назло неприятелям, так что не дождётесь.
Когда Юджин узнал, в чём дело, он жутко разозлился и приказал вызвать к себе гномьего принца Штрерра. В ожидании он нервно бродил от одного угла кабинета к другому, сопровождаемый Иоландой и Серджиусом. Рихард ушёл, когда понял, что ничего серьёзного не произошло — так, какая-то нелепая стычка с гномами, которые вечно выдвигают свои нелепые требования. Я в этих бдениях тоже не участвовала — хватит с меня гномов. Мне было приятно, что Юджин так остро среагировал, значит, ему не всё равно. Несмотря на нежелание когда-либо видеть гномов, когда делегация во главе с принцем прибыла во Дворец, мне всё же пришлось присутствовать.
На голове Юджина горела корона, на плечи была наброшена мантия из чёрных перьев с застёжкой-вороном. «Вороний принц» так его называли в народе. Он сидел в своём кресле-троне и не поднялся, когда делегация вошла в тронный зал. По придворному этикету это означало, что королевская особа не довольна действиями гостей.
