class="p1">— Они Смерти пожертвовали антипохмельное, — сдала ребенка любимая мамочка, сломав этим заявлением тетушку. — Теперь мы уже не Уизли.
— Тогда будете Прюэтт, — усмехнулась подумавшая, что к ней пришли просить, Мюриэль.
— Не-а, — покачала головой Вера Митрофановна. — Не будем…
— Да кто вас спросит… — начала говорить женщина, но осеклась, поймав насмешливый взгляд несносной девчонки.
— Много кто спросит наследницу Гриффиндор, — сообщила ей вышеуказанная. — А мама — регент рода. Поэтому у нас к вам предложение.
— Это какое? — удивилась тетушка Мюриэль, сразу же поверившая в сказанное. Кольцо рода подделать можно было, но что-то в словах ребенка заставляло верить тому, что она говорила.
— А перебирайтесь к нам в замок, а? — предложила Вера Митрофановна. — Нам-то в «норе» привычнее, а вот замку нужна твердая рука…
Пожилая женщина от такого предложения замерла. Она не понимала, как можно променять целый замок вот на это вот. Ошалевше хлопавшая глазами от обилия не самых простых новостей, тетушка Мюриэль пыталась собрать разбитые шаблоны, понимая, что предложение ей сделали из разряда «другого такого шанса не будет», но вот осознать его…
— Вот что я тебе говорила, мама, — сообщила Вера маме, глядя на тетушку, как на интересную зверушку. — Для кого-то деньги, тряпки, вся эта мишура важнее. А у нас есть мы, ты, мамочка, наши братья. Мы счастливы, потому что сами гораздо богаче раззолоченного Малфоя, не забыть бы ему на празднике морду набить.
— А может, не надо бить Малфоя? — поинтересовалась Молли. — Еще подхватите от него чего-нибудь…
— Ну как же, мама, Малфой же нас не уважает? — поинтересовалась товарищ капитан медслужбы. — Рон всосет полбутылки чего-нибудь интересного и начнет учить всех уважать нас. Кстати, тетушка, второго августа приходите на Косую, там у нас праздник будет, имени нас.
— Иногда мне кажется, что младших ты с русским сделала, — вздохнула пришедшая в себя Мюриэль. — Ладно, уговорили…
Отправив тетушку знакомиться с замком, Гриффиндоры вернулись домой, готовиться к празднику. Вера быстро организовала «своих», и теперь все были заняты. Только вот что-то в голову проникала какая-то грустинка. Внезапно обнаружив, что ее взгляд притягивает Невилл, Вера Митрофановна сначала на себя разозлилась — сопляк же, а потом поняла — во всем виноваты гормоны. И началось противостояние товарища капитана со своими гормонами. Как будто этого было мало, пацан принялся за ней ухаживать, что было уже совсем, по мнению девочки, неправильно, потому что от знаков его внимания становилось очень тепло на душе.
Вера Митрофановна сидела на крылечке, лузгая купленные в русском магазине семечки, предаваясь при этом невеселым размышлениям. К Невиллу тянуло так, что сопротивляться почти не было сил. Приходилось напрягать всю свою волю, чтобы противостоять этому, и пока товарищ капитан справлялась. С большим трудом, но справлялась.
Невилл, глядя тоскливыми глазами на Джинни, раз за разом шел к командиру, потому что с девочкой не работало, казалось, ничего. Она оставалась все такой же спокойной, дружелюбной, но… не более того. И именно это заставляло оставшегося сиротой мальчишку ночами плакать в подушку. Так могло продолжаться долго, если бы однажды с Верой не захотела поговорить Луна.
— Невилл тебя любит, — спокойно сообщила белокурая девочка. — И ты его любишь.
— Но это ненормально! — ответила ей Вера Митрофановна. — Он же мальчишка совсем!
— Он мальчишка, — задумчиво проговорила мисс Лавгуд. — Ты девчонка… Он тебя, кстати, на год старше. И любит тебя так, что скоро будет плохо… Ты зачем делаешь ему плохо? — Так Вера поняла, что Судьба в этом мире тоже пьющая.
* * *
Этот день Магическая Британия запомнила навсегда. Самый первый День Гриффиндора. Потом еще были дни, все-таки праздновался он ежегодно, но они уже не так били по нервам и лицам, ибо маги уже знали, чего ждать. А «инстинкт самосохранения — это базовый инстинкт, присущий любому существу…»[33]
На площади, венчающей Косую Аллею, стояли ровные ряды школьников факультета Гриффиндор в униформе. Праздник вели два первых, ставших уже почти вторым и третьим курсом. Они выгодно отличались от своих старших товарищей тем, как носили форму, как гордились ею и как смотрели на своих командиров.
— Товарищи бойцы! — рык рыжего прокатился по Аллее, возвращаясь на площадь. Родители школьников, просто обыватели и слетевшиеся, как мухи на помет, журналисты оторопело смотрели на происходящее. — Сегодня день Гриффиндора! Наш день! Сегодня мы чествуем ветеранов факультета, проявивших высокий профессионализм, стойкость и мужество в борьбе против сил Тьмы! Где бы ни находились, чем бы ни занимались наши ветераны — они пример для нас. Клянемся не посрамить чести факультета Гриффиндор!
— Клянемся! — несмотря на неокрепшие еще голоса, от этого выкрика вздрогнули многие взрослые, находившиеся на площади. Некоторым захотелось убежать, но они удержали себя в руках, о чем впоследствии сильно жалели. Когда очнулись.
— Мы не должны искать легких путей, ведь мы — Гриффиндор! — рыжая девочка смотрела на мальчиков и девочек в форме, стоявших сегодня в едином строю, и под ее взглядом юные бойцы подтягивались. Только Невилл смотрел так, как будто она была святой, не иначе, отчего в горле вставал комок.
— Помните! Товарищеская взаимопомощь, вера в командира и беспрекословное выполнение приказа для гриффиндорцев не только традиция, но и необходимая составляющая ежедневного тяжелого труда, — вступил товарищ прапорщик, на ходу заменяя слова «десантник» на «гриффиндорец», вспоминая речь командующего по поводу дня ВДВ. — От всей души желаю вам мирного неба над головой, счастья вам и вашим семьям, крепкого гриффиндорского здоровья, благополучия и новых успехов в деле защиты магов Британии от затаившегося Зла!
Потом был торжественный марш, от которого старшему поколению стало совсем нехорошо, показательные выступления: строевые упражнения, работа руками против палочки, боевые искусства. Ну и традиционное уничтожение стройматериалов. Наблюдая за тем, как рыжий мальчик крошит кулаком кирпич безо всякой магии, Люциус Малфой решил пересмотреть свое отношение к этой семье, еще не зная, что они стали другими. В Мунго на постоянное место жительства не хотелось. Ну а потом прозвучали команды «Вольно» и «Разойдись». И вот тут гриффиндорцы разошлись…
— Папа, смотри, как я умею! Акцио кирпич! — ошарашенный отец древнего семейства внимательно проследил за процессом уничтожения кирпича, гулко сглотнув. С «традиционным воспитанием» придется распрощаться, что мужчина очень хорошо понял. Этого и домовики вряд ли удержат.
— Надеюсь, они нам аллею по кирпичику не разберут… — задумчиво произнес представитель Министерства Магии, но сделал это тихо, чтобы никого не спровоцировать.
— Молодой человек, ваше поведение! Урль-блюм… — кто-то несдержанный как-то отключил свой инстинкт самосохранения, поэтому был отправлен в Мунго учиться держать себя в руках.
— О! Малфой! Ты меня уважаешь? — поинтересовался пьяный Сашка, увидев цель. Цель поспешила согласиться, что да, уважает, но пить не будет. — Значит, не уважаешь, — констатировал товарищ прапорщик. Очнулся Люциус только в Мунго.
Прибывшие на праздник Смерть с подругами оценили размах мероприятия, были одарены горячительным, некоторое время потребляли со всеми гриффиндорцами, кого увидели и кто смог увидеть их, а потом стали визуально младше и пошли культурно отдыхать шеренгой… Гарри, Гермиона, Джинни, Луна, Рон, Невилл, принявшие старящее зелье, чтобы не сшибало с ног от одного глотка, и трое смутно знакомых девчонок надвигались на обывателей Магического Мира с неотвратимостью парового катка. Они горланили песни, били всех, кто не успел убежать и не хотел выпить с ними за Гриффиндор, и всячески отдыхали.
— О! Министр! Девочки, познакомьтесь, это наш Министр! — воскликнул потерявший контакт с реальностью Сашка. — А это — Смерть, Жизнь, Судьба! Выпьешь с нами, Министр? — пришлось пить, потому что Министр Магии был труслив и в Мунго не хотел. А выпив, он страх подрастерял и приказал аврорату прийти в то же состояние. Правоохранителям пришлось выполнять — Министр же. Примерно так и выглядели их объяснения на следующий день…
Часть 15
О чем во время праздника Вера Митрофановна говорила с Великими Силами, память ее не сохранила. Память насладившейся с утра антипохмельным зельем девочки девственно-чистой не была, но, как всегда, сохранила только отдельные моменты культурной программы. Поэтому Вера помнила, что о чем-то говорила, а вот о чем — не помнила совершенно. Приведя себя в порядок и распинав в буквальном смысле разлегшегося на проходе Сашку, девочка
