В его воображении одна за другой мелькали картинки охоты, которую устраивают на него Сэм и Октал. Но на поверхности охватившего его чувства обреченности булькало понимание того, что у него просто нет времени суетиться, пытаясь отыскать еще одно, более широкое отверстие. Единственный его шанс был здесь.
Он подтянулся к самой широкой части провала, аккуратно протиснулся между ледяными остриями и отстегнул с пояса термоиндуктор. Это был темно-оранжевый цилиндр двадцати сантиметров длиной, удобно умещающийся в руке. Все мусорщики пользовались такими: его регулируемое индукционное поле было идеальным средством для высвобождения в вакууме вмерзших в лед или прикипевших к кускам оболочки предметов.
Пока Джошуа датавизировал профиль необходимого ему поля в процессор индуктора, он все время остро ощущал, как бешено стучит его сердце. Наконец, не выдержав, он отдал нейронанонике приказ привести сердцебиение в норму, снизив уровень адреналина в крови. Затем направил термоиндуктор в центр провала, набрал в легкие побольше воздуха, напряг мышцы и запустил программу, загруженную в нейронанонику.
Фонари скафандра заливали покрытую льдом небольшую впадину ярким белым светом. Под слоем мутноватого льда Джошуа чудились какие-то темные бесформенные призраки. Обледенелые края впадины отбрасывали в оптические датчики на воротнике его скафандра радужные пучки света. Темный провал уходил куда-то под поверхность обломка оболочки хабитата, так глубоко, что лучи света не доставали до дна.
Термоиндуктор включился одновременно с фонарями, мгновенно превратив метровой ширины участок льда в мерцающую красноватым светом трубу. На том уровне мощности, который задал Джошуа, лед превратился в воду, а затем в пар меньше чем за две секунды. Рядом с ним в пространство ударил толстый столб пара, добавляя еще немного вещества к материи Кольца Руин. Край струи задел скафандр, и Джошуа пришлось покрепче ухватиться за ледяные сосульки.
— А-а, ну вот, наконец-то, я и вижу тебя, Джошуа, — торжествующий датавизированный смех Сэма эхом отозвался в его мозгу.
Термоиндуктор выключился. Секундой позже пар рассеялся настолько, что стал виден вход в вырезанный им тоннель, гладкие стенки которого в отраженном свете фонарей скафандра отливали рифленым хромом. Заканчивался тоннель метров через десять, в недрах тела полипа. Джошуа развернулся, цепляясь за лед и колотя по нему кулаками в отчаянной попытке ухватиться за что-нибудь на этой скользкой поверхности, и нырнул в тоннель головой вперед.
Лазер с «Мадийра» ударил в лед в тот самый момент, когда его ноги скрывались в тоннеле. Под воздействием мощного разряда энергии сталагмиты вокруг провала мгновенно превратились в ледяную пыль, а лед испарился в радиусе трех метров вокруг. Грибовидное облако голубоватого пара рванулось в пространство, унося с собой тучу полутвердых осколков. Проходящий сквозь облако луч лазера был похож на луч красного солнечного света.
— Конец маленькому засранцу! — прозвучал в эфире торжествующий возглас Сэма.
Лазерный луч потух. Ледяная каша осела на покрытый пеной фюзеляж космоплана. Секундой позже она добралась и до «Мадийра», облепив алитиевые конструкции. Маневровые двигатели на мгновение полыхнули огнем, удерживая корабль в прежнем положении.
Как только облако пара рассеялось, «Мадийр» сфокусировал свои датчики на все еще вибрирующем обломке оболочки. Среди остатков стен льда практически не осталось, удар лазера и струя пара заодно выбили и мозаичные плитки. Даже некоторые самые низкие остатки стен были разрушены до основания мощным ударом струи пара. На полиповом полу светилось тускло-красное круглое пятно.
Джошуа спасло только то, что лазерный луч отклонился. Подошвы его бронированного скафандра зацепило краем потока фотонов, расплавившего сапоги из односвязанного углерода и добравшегося до прочной черной мембраны самого скафандра ЛГПИ. Даже потрясающий продукт лунной технологии не смог выдержать подобного удара. Кожа обуглилась, мясо стало поджариваться, и даже кости обожгло.
Но яростный выброс пара поглотил значительную часть мощности лазерного луча. Бурлящий пар к тому же еще и немного исказил луч, так что он не просто ударил в пол, а и угодил в тоннель, разрушая все встречающиеся на пути преграды.
Сквозь образовавшуюся пробоину Джошуа провалился в пещеру, скрывавшуюся в теле полипа, с размаху врезался в пол и снова отскочил вверх, беспомощно размахивая руками и ногами. От боли в ступнях он едва не терял сознание, и обезболивающий блок, который его нейронаноника установила в коре головного мозга, грозил вот-вот рухнуть под напором становящихся все сильнее болевых импульсов. Из артерий, не заварившихся под воздействием жара вспышки, хлестала кровь. Скафандр ЛГПИ начал перераспределять свои молекулы, обволакивая обожженные ноги и запечатывая лопнувшие кровеносные сосуды. Отскочив от пола, Джошуа ударился о свод пещеры. Его нейронанонические цепи визуализировали физиологическую схему тела: фигура, ноги которой вспыхивали тревожным красным цветом. Аккуратно сгруппированная информация, не являвшаяся ни звуковой, ни визуальной, проникала в его сознание, информируя о тяжести повреждений. Но сейчас ему меньше всего хотелось это знать, поскольку медицинские подробности действовали на него подобно рвотному.
В пещеру все еще пробивался пар, поднимая давление. Джошуа даже казалось, будто он явственно слышит недовольный визг ветра. Раскаленные края пробоины в своде пещеры отбрасывали на стены беспорядочные красные блики. Он снова ударился о пол, сильно ушибив руку. Удары, вращение и боль, наконец, сделали свое дело: его вырвало. Стоило его желудку сжаться в спазме, как скафандр ЛГПИ тут же отвел рвотные массы. Почувствовав, как его рот наполняется кислой жижей, Джошуа страдальчески вскрикнул, медленно теряя сознание. Его нейронаноника мгновенно распознала, что происходит, и, пригасив все входящие нервные сигналы, приказала процессору скафандра угостить его глотком прохладного чистого кислорода, а затем на полную мощность включила двигатели маневрового ранца, чтобы остановить беспорядочное кувыркание.
Беспамятство продолжалось никак не более десяти секунд. Когда Джошуа снова стал видеть сенсорную визуализацию, вспышки освещавшего пещеру красного света исчезли, а пар постепенно выходил в пробоину, мягко пытаясь утащить его с собой. Он вытянул руку и уперся в потолок, чтобы стабилизировать свое положение. И тут его пальцы машинально сжались на металлической трубке, укрепленной на потолке.
Джошуа мгновенно насторожился и начал обводить датчиками воротника скафандра пещеру. Казалось, ей не было конца. Собственно, это была и не пещера, а проход, причем слегка изгибающийся. Трубка оказалась одной из двадцати, тянущихся вдоль потолка. В месте пробоины они все разорвались, и теперь из разрывов торчали уже знакомые ему размочаленные концы оптоволоконных кабелей.
Его нейронаноника настойчиво требовала внимания, медицинские данные без устали стучались в его синапсы. Он наскоро просмотрел их, подавив снова подступающую рвоту. Его ступни прогорели до кости. В медицинской программе нейронаноники содержалось несколько возможных подходов. Он выбрал самый простой: отключение нервов ниже колен, инъекцию антибиотиков из имеющейся в скафандре аптечки первой помощи и запуск мягкой транквилизирующей программы с тем, чтобы успокоить мятущиеся мысли.
Ожидая начала действия медикаментов, он повнимательнее пригляделся к проходу. В свое время полип разорвался в нескольких местах, в разрывы проникли вода и какая-то сиропообразная жидкость, замерзнув на стенах длинными потеками, превратившими проход в подобие ледяного грота. Сейчас они кипели, поскольку их поверхность под действием уходящего пара растаяла, и теперь пенилась, как дрянное пиво. Направив лучи фонарей скафандра на трещины, Джошуа разглядел трубы, тянущиеся вдоль прохода. Это были водопроводы, кабели питания, канализация — одним словом, система жизнеобеспечения хабитата. Хабитаты эденистов были пронизаны точно такими же коммуникациями.
Он подключил дисплей инерциальной ориентации и внес найденный проход в имеющуюся схему куска оболочки. Если изгиб коридора достаточно постоянен, то один его конец должен выходить в космос метрах в тридцати отсюда. Джошуа двинулся в противоположном направлении, не спуская глаз с труб. Больше ему ничего не оставалось.
Проход раздвоился, потом раздвоился еще раз. На следующей развилке в разные стороны отходило уже пять проходов. Большая часть поверхности стен была покрыта гладкими холмиками льда. В нескольких местах Джошуа пришлось протискиваться между ледовыми глыбами, причем с большим трудом, а один раз он даже воспользовался термоиндуктором. Трубы то и дело скрывались под ледяными волнами. Разрушения и здесь, внутри оболочки, были не меньшими, чем на поверхности. Это должно было послужить ему предупреждением.
