Редактор подошла к микрофону.
— Мы простим вас на этот раз, мистер Мак Куэйд. Вы сможете представить нам ваш рецепт утром во время ленча.
Публика зааплодировала.
Анни вспомнила, что финалом уикэнда должен был стать ленч, организуемый шеф-поваром отеля и его помощниками. Благодаря Тейлору Мак Куэйду они только получили передышку до утра.
Проведя еще около получаса в учтивой беседе с доброжелательно настроенными участниками банкета, Анни и Тейлор вышли в холл. Когда они на мгновение оказались почти одни, он решительно направился к лифту, увлекая ее за собой, и быстро нажал кнопку.
— Куда мы идем? — спросила она.
Нагнувшись, он тихо сказал ей на ухо:
— В номер.
Анни резко взглянула на него.
— Нет, подожди минуту, если ты думаешь…
— Нам надо поговорить, — перебил он ее шепотом, — наедине.
В кабине лифта Анни выдернула свою руку из его, как только дверца захлопнулась.
— Мне казалось, я ясно объяснила, что я думаю по этому поводу.
— Совершенно ясно. — Голос его звучал холодно, и в нем совсем не было той галантности и обаяния, которые она заметила, когда он стоял у микрофона. Это только подтвердило ее во мнении, что он может словно включать и выключать свой шарм по желанию. — Нам нужно составить план действий.
— Ну конечно. Очаровать людей, а в следующую минуту обмануть их. — Она не была уверена, говорит ли она о публике или о самой себе.
Он взглянул на нее, нахмурив брови.
— Я так понимаю, тебе бы больше понравилось, чтобы я оставил тебя у микрофона одну пытаться объяснить все?
Когда двери лифта раздвинулись, он вышел и направился прочь по коридору. Она мгновение поколебалась. Двери стали закрываться. Сжав губы, она выскочила из кабины. Двери захлопнулись за нею, и она почти бегом бросилась за ним вдогонку.
Он оставил дверь раскрытой, и, входя в номер и закрывая ее за собой, она испытала раздражение от того, что он был так уверен, что она последует за ним.
— Итак, — сказала она, чувствуя себя более уверенно, — в чем же дело?
— Дело, как ты это называешь, в том, что нам надо составить рецепт нашего блюда. — Он подошел к прикроватному столику и выдвинул ящик. Пошарив в нем несколько секунд, он вытащил блокнот и наполовину исписанный карандаш, сел на кровать, положил блокнот на колено и выжидательно посмотрел на нее.
Отойдя на другой конец комнаты, она пристроилась на краешке стула у камина.
— Так, — сказал он, принимаясь писать, — сначала филе цыпленка. Сколько?
— Фунт… наверное. — Под его пристальным взглядом она всплеснула руками. — Я просто подбираю пакет, который, как мне кажется, подходит.
— Значит, фунт филе цыпленка, — сказал он твердо, записывая это.
— Лучше сделать полтора фунта.
Он тяжело вздохнул, исправляя цифру.
— Дальше, сметана. — Он оторвался от бумаги. — Сколько?
Откинувшись на спинку, она смотрела в потолок.
— Сейчас соображу: в пакете восемь унций… Я использую два пакета… нет, иногда больше, иногда меньше.
— Двадцать четыре унции сметаны, — сказал он, записывая.
— Двадцать четыре унции! Ой, это кажется ужасно большим количеством. Лучше скажем два… с половиной пакета по восемь унций. — Она помахала в воздухе рукой. — Так лучше звучит.
Он сердито посмотрел на нее.
— Знаешь, с этим карандашом не дают ластик.
Она пожала плечами.
— Тогда зачеркни.
Склонив голову, он решительно нажал на карандаш. Даже на другой стороне комнаты она услышала, как сломался грифель.
— Черт возьми! — Он отбросил карандаш на ночной столик. — Почему в отеле никогда нельзя найти нормальный карандаш? — Швырнув блокнот на кровать, он вскочил на ноги.
— Так у нас все равно ничего не получится, — сказала она спокойно.
Он нервно ходил взад-вперед вдоль кровати, засунув руки в карманы и сгорбившись.
— Это ты мне говоришь?
Она не обращала внимания на его гнев и даже почему-то становилась спокойнее по мере того, как он все более расстраивался.
— Единственный способ составить рецепт, это снова приготовить наше блюдо, и при этом все тщательно взвешивать, отмерять и записывать.
Он остановился, взглянув на часы.
— Сейчас без двадцати пяти двенадцать. И как, ты предполагаешь, мы можем это сделать?
Она поднялась со вздохом.
— Следуй за мной.
Глава 7
Несколько минут спустя они уже стучались в дверь кухни отеля. Через маленькое окошко в двери было видно, как бригада уборщиков загружает посуду в посудомоечную машину.
Тейлор схватился за ручку и стал трясти дверь.
— У нас ничего не получится. Дверь заперта, и из-за шума они нас не слышат.
— У меня есть идея. — Анни вернулась в банкетный зал. Конечно же, здесь еще убирали столы. Через распашные двери Тейлор последовал за ней на кухню.
Анни остановилась, осматривая большую профессиональную кухню, пока не увидела шеф-повара, наливающего какую-то густую жидкость в сложную трехступенчатую медную форму. Она подошла к нему.
— О, месье Пьер, я так рада, что застала вас еще здесь!
Полный мужчина средних лет в высоком белом поварском колпаке на минуту остановился и задумался, глядя на нее, пока не узнал.
— Поздравляю вас, дорогая, вы выиграли кулинарный конкурс! — Он вытер руки о белый фартук, прежде чем взял ее руку и стал энергично трясти ее. — И вас также, месье. — Он пожал руку Тейлору. — Вскоре вы захотите отобрать у меня мое место, не так ли?
Анни прижала руку к горлу.
— Ни в коем случае, Пьер, вашему месту мы не угрожаем.
— Но вы любите готовить, не правда ли? Некоторые из тех, кто были сегодня в моей кухне, — Пьер покачал головой, — просто работали по обязанности. Но не вы. В вас я заметил нечто особенное. — Он потер пальцы. — Щепотку одного, и вы пробуете, ложку другого, и еще раз пробуете. Вы вкладываете частичку самих себя, а так и создается шедевр. — Он поднял плечи и закатил глаза. — Меня это не удивляет.
Анни коснулась его рукава.
— Вот именно поэтому нам необходимо попросить вас об одолжении.
Густые брови Пьера удивленно поднялись.
— Просите.
— Я хочу подать рецепт в точности таким, как мы это сделали сегодня, здесь у вас на кухне, но, пробуя и добавляя, мы так сказать, увлеклись и перестали следить за количеством того, что кладем. — Она взглянула на Тейлора, а затем опять на Пьера. — Будет неправильно включить в рецепт только приблизительные данные.
Пьер внимательно смотрел на нее, пытаясь понять.
Наступила неловкая пауза, и Анни снова заговорила, чтобы прервать ее.
— Если хочешь дать чему-то свое имя… и посвятить это памяти кого-либо… тогда это должно быть самое лучшее, что ты можешь сделать.
