Изнутри вагончик оказался еще меньше, чем выглядел снаружи. Справа, у стены, высился стеллаж, набитый всяким хламом – дорожными конусами, веревками, шлангами, каким-то старым тряпьем. Рядом торчали деревянные ручки прислоненных к стене инструментов – пара лопат, ржавая кувалда, лом, грабли. Похожее барахло было раскидано и вдоль стен одной большой комнаты. Освещения тут не было, но сквозь единственное запыленное окно проникало достаточно света, чтобы можно было рассмотреть и пол, заваленный мелким хламом, и старую кровать с железной сеткой, занимавшую самый дальний и темный угол.
Кобылин вытащил руку из-под куртки, сделал пару шагов вперед, тщательно перешагивая через черенки совковых лопат, разбросанных по полу. Слой мусора под ногами был такой, что даже нельзя было угадать, что там под ним, голые доски или потертый линолеум.
Под окном стоял длинный стол, даже не стол, скорее верстак, на котором стояли железные тиски и ровный ряд железных банок из-под кофе, в которых, вне всяких сомнений, содержались болты и гайки всевозможных размеров. Верстак примыкал к кровати, едва не наползая на нее. На железной сетке покоился свернутый в трубку старый матрас, вроде тех, что так популярны в плацкартных поездах. Рядом с кроватью – коробка, а в ней хлам, и рядом хлам, и вокруг хлам…
Тяжело вздохнув, Алексей обернулся, бросив взгляд по сторонам. Да, судя по следам на полу, люди тут бывали. И довольно часто. Как и положено, наверно, строителям и рабочим, облюбовавшим подсобку для своих нужд. Вот так всегда – ищешь сокровище, а натыкаешься на груду… мусора. Тут явно не было ничего интересного – ни для охотника на нечисть, ни для грабителей, ни для следователей… И все же что-то тут было не так. Чего-то не хватало, но Кобылин не мог сказать, чего именно, и это его страшно раздражало.
Еще раз окинув взглядом комнату, охотник нахмурился. Он встал в центр и начал поворачиваться вокруг оси, быстро разглядывая все, что попадалось ему на глаза. Вот что такое? Хлам и хлам. Какого черта он тратит тут свое время и занимается ерундой? Может, это все оттого, что больше зацепок нет и просто не хочется отсюда уходить?
Вот Кобылин резко обернулся и уставился за кровать, в дальний угол, темный, как Марианская впадина. Там, в глубине, что-то блеснуло, что-то маленькое, железное. Алексей быстро пересек комнату, оперся коленом о заскрипевшую кровать, зашарил руками в темноте. И, нащупав кусок материи, одним рывком сдернул его с большого железного ящика, притаившегося в углу.
Сейф. Оружейный – тонкий ящик метра полтора в высоту. В таких обычно хранят ружья. Серый, с отливом молотковой эмали, новенький, с механическим замком. Кажется, отечественный. В ту же секунду Кобылин вдруг понял, что его смутило – на площадке и у вагончика не было окурков. Вообще. Ни одного. И внутри домика даже не пахло табаком. И спиртным не пахло, и остатками еды – ничем таким. Не бывает так, подумалось Кобылину, вот это и есть самое подозрительное.
Он осторожно прикоснулся кончиком пальца к серой дверце оружейного сейфа. Медленно коснулся ручки, потянул на себя. Заперто. Нет, он и не сомневался, но проверить надо было. Но кто вообще будет хранить оружие в сейфе в таком заброшенном месте? Хороший вопрос. Да кто угодно! У самого Кобылина по городу был раскидан десяток тайников с оружием. Правда, он обходился без сейфов, но вдруг у кого-то пунктик на этот счет. Так что неужели это действительно охотники?
Алексей нахмурился и потянулся к черной ткани, чтобы набросить ее обратно на сейф. Остановился. Нет, не поможет. Он тут так наследил, что только слепой не заметит, что здесь побывали. Остается только бросить все как есть и надеяться, что все спишут на подростков. Нужно, наоборот, потоптаться тут, сломать что-нибудь, прихватить с собой мелочовку. Жаль, нет сигарет – бычки бы пригодились. Или пары банок колы, а может, и пива. Разбросать бы тут все, намусорить, уйти. А потом вернуться другим путем, сесть в засаду да посмотреть, кто явится. Вадима или Веру просить нельзя. Если это действительно охотники, то, почуяв оборотня, они разговаривать не станут, сразу пальнут. А вот если самому забраться, например, повыше, к самому полотну моста, устроиться, так сказать, в коммуникациях на потолке да затаиться…
Хруст пустой банки от краски был едва различим за гулом проносящихся по мосту машин. Но уши Кобылина заботливо отфильтровали этот звук, выбивающийся из общей звуковой картины, не менявшейся уже полчаса, послали грозное предупреждение своему владельцу. Алексей вскинул голову, прислушался, потом метнулся к двери – здесь, в этой проклятой комнате он был как в мышеловке.
Он выскочил на порог домика в тот самый миг, когда из-за мусорного контейнера ему навстречу вышли двое крепких мужиков. Один справа, другой слева. На секунду задержавшись на краю крохотной площадки, они неторопливо, но целеустремленно двинулись к охотнику. Молча и уверенно.
Оба точно соответствовали описанию – высокие, широкоплечие, одеты в одинаковые черные кожаные куртки, болотные зеленые штаны и зашнурованные берцы. Далеко за тридцать. Одинаковые хмурые лица, одинаковая щетина на щеках и проплешины на макушках. Громилы-близнецы. Оба напоминали не то борцов-вольников в расцвете карьеры, не то весьма перекачанных слесарей из автосервиса. В любом случае, их хмурые лица и сдвинутые брови, размером с беличий хвост, не сулили ничего хорошего.
– Мужики! – радостно воскликнул Кобылин, разводя руками. – Ваш домик?
Мужики не отозвались. Оба двигались к охотнику, застывшему в дверях, – надвигались неторопливо, но грозно, явно не желая вступать в разговоры с незваным гостем.
– Воу, полегче, парни, – бросил Кобылин, показывая пустые ладони. – Я…
Тот, что шел справа, сорвался с места и бросился на охотника – резко, быстро, с места. Так, словно им выстрелили из пушки.
Кобылин увернулся – в последний миг шагнул в сторону, изогнулся, пропуская мимо себя оживший смерч. Громоздкая туша нападавшего пролетела мимо и по инерции с грохотом врезалась в дверной косяк бытовки. Дверь сорвало с петель, из разбитого косяка брызнули щепки, а внутри дома загремели инструменты, попадавшие со стеллажей.
Алексей этого и не слышал – продолжая движение, он закрутился волчком, пытаясь сохранить равновесие, и успел на ходу сунуть руку за спину. Он даже успел нашарить рукоять «глока» и дернуть его на себя, но в тот же миг второй громила налетел на него, как будто собирался сыграть в американский футбол.
Кобылин успел оттолкнуться от плеча громилы свободной рукой, отодвинуться в сторонку, но все равно не удержался. Сбитый с ног, он кубарем отлетел к краю площадки, к деревянным ящикам. Из карманов куртки брызнула мелочь, черные очки закрутились на полу, а «глок», выбитый из руки, глухо брякнулся на асфальт и со скрежетом уехал в груду грязных тряпок.
В полете Кобылин успел сгруппироваться, как после броска на борцовском ковре, но приземлился неудачно, боком. Правое бедро и колено тут же вспыхнули от обжигающей боли, но охотник этого уже не чувствовал – разум уже отключился, уступив место инстинктам, холодным и безжалостным.
Перекатившись по земле, как бревно, охотник, не вставая, уперся ногой в подвернувшийся бортик и сильно оттолкнулся. Он проехался на спине по асфальту, как хоккейная шайба, в клочья раздирая куртку и штаны, но это его спасло – кинувшийся вслед ему громила запнулся о Кобылина и рухнул ровно на то место, где миг назад лежал сам охотник.
Алексей тут же сделал мостик, избежав удара ногой от первого громилы, уже выбравшегося из обломков двери, встал на руки, оттолкнулся от асфальта и вскочил на ноги. Не прекращая движения, он заложил сальто назад, сделал пируэт и приземлился у самого края площадки. Громила бросился следом, и не подумав помочь своему товарищу подняться на ноги, но Кобылина было уже не достать.
Увернувшись от мощной руки преследователя, Алексей легко вспрыгнул на деревянный ящик, перескочил на второй. Ящик, балка, асфальт, старые покрышки, железная стенка… Охотник легко, словно танцуя, взлетел вверх по грудам хлама, балансируя на краю мусорного контейнера, что был размером с хороший кузов «КамАЗа».
Обернувшись, он бросил взгляд вниз и почувствовал, как отступает адреналиновая пляска – алая пелена спала с глаз, и он вновь мог трезво мыслить.
Мужик, преследующий его, попытался вскочить следом на груду деревянных паллет, но они рассыпались под его весом, и громила молча, словно был нем от рождения, заворочался в гнилых обломках. Второй успел подняться на ноги и тут же юркнул в какую-то щель в лабиринте из мусора. Кобылин ни секунды не сомневался, что он попытается зайти с тыла и взобраться на контейнер с другой стороны. С тревогой оглянувшись, Алексей быстро оглядел поле боя, прикидывая возможные маршруты отступления. Варианты были – и неплохие. Но оставалась одна проблема.
