— Я знаю о Диане Стоун, — мягко перебила его Клея. Фамилию манекенщицы она узнала от Джеймса. Это была высокая, очень красивая блондинка, настоящая сильфида. Клея видела ее фотографию в одном из «Вогов», этих журналов было навалом у Эми. Красота Дианы больно резанула по сердцу Клеи, у Дианы было все, о чем Клея только мечтала — изысканность, светскость, умение чувствовать себя ровней Максу. Всего этого у Клеи так и не оказалось, хотя она всеми силами пыталась достичь этой высокой планки.
Теперь она с каким-то отвлеченным интересом наблюдала, как краска стыда подступает к лицу Макса, а глаза его принимают непонимающее выражение. Клея грустно улыбнулась. Ну вот и попался!. Ну как теперь будешь выпутываться? Но ее неприятно поразила ненависть, с какой она думала о Максе. Такого никогда еще не было. Наверно, ненависть — единственное чувство, которое она никогда раньше не испытывала.
В сердцах он вскочил со стула, засунул руки в карманы пиджака и быстро подошел к окну. Затем он немного приподнял занавес и стал смотреть на темную улицу. Между ними и Клеей опять воцарилось глухое молчание, как будто ни на что другое уже не хватало сил.
— Откуда ты о ней знаешь? — Он не стал ничего отрицать.
— Она звонила тебе в офис, — ответила Клея.
Макс грубо выругался с досады. Клея сочувственно покачала головой. Еще бы, он имел все основания сердиться: он очень не любил, когда происходило что-то непредвиденное и осложняло его продуманную и распланированную жизнь.
— Мне очень жаль, что так случилось, — сказал он, насупившись, немного торжественно. Произнося эти слова, он резко выпрямился, на фоне красного бархатного занавеса руки его казались неестественно белыми. По какой-то непонятной ей причине Клея почувствовала, что после этого угрюмого извинения почва ускользает из-под ее ног. От слабости слезы подступили к глазам, и тогда она закрыла лицо руками и тихо и горько заплакала, хотя понимала, что сейчас ей нужно было бы продемонстрировать выдержку и здравый смысл. Это случилось с ней так неожиданно, что она не смогла сразу взять себя в руки. Ей стало вдруг так холодно, так одиноко, она плакала от обиды и бессилия.
Все это было… так ужасно!
— Клея, прошу тебя, не плачь! — Макс вдруг оказался рядом, он опустился на корточки около ее стула и попытался обнять ее. Она оттолкнула его, отказываясь от его помощи — и от его жалости. Сейчас ей хотелось остаться одной и пережить свою обиду наедине с собой. Ей хотелось, чтобы он ушел!
Но он не уходил. Макс чувствовал себя неловко, он не мог вот так встать и уйти и оставить ее плачущей и несчастной. Он пытался разжать ее руки, которыми она закрыла лицо, пальцы его обвились вокруг ее пальцев. Его прикосновение было ей до боли знакомо, руки его дрожали от волнения.
Он мягко взял ее руки в свои, уговаривая ее взглянуть на него.
— Я не хотел тебя обидеть. Клея, — шептал он, — Диана… Диана — это ошибка. Ну что ее вспоминать! Диана — это просто… — тут он осекся и не стал продолжать, не желая и дальше обижать Клею.
Глаза его тщетно искали ее взгляда.
— Нам это только пойдет на пользу! — настаивал он. — Ты не справишься со всем этим сама — я не хочу, чтобы ты взваливала на себя такую непосильную ношу. Я хочу… я хочу разделить с тобой ответственность за ребенка.
Эти слова об ответственности все испортили. До этого он говорил так хорошо, что ее решимость немедленно порвать с ним стала чуть-чуть ослабевать. Но потом он произнес эти роковые слова. Она решительно тряхнула темными волосами.
— Нет, я не выйду замуж за человека, который думает, что его заманили в ловушку. Я не выйду замуж за человека, который начал присматриваться к другим женщинам!
— Но ты не права! — воскликнул он. — Ты мне очень нравишься. Да не отворачивайся же от меня! Я все равно не дам тебе избавиться от меня таким способом.
Так я ему «очень нравлюсь»! Господи! Неужели он не понимает, что это унизительно?
— Нет!
Она стала резко вырываться из его рук, он же пытался удержать ее, чтобы заставить выслушать себя. Каждый хотел сделать по-своему, и между ними завязалась какая-то странная борьба. Гнетущая тишина в комнате нарушалась только звуком их прерывистого дыхания. И вдруг они как бы поменялись ролями, и обороняться пришлось Максу, а наступала Клея — хотя они этого и не заметили.
— Я тебе всего лишь «нравлюсь»! — задыхаясь, крикнула она. — Но этого недостаточно! Я не хочу, чтобы ты делил со мной «ответственность»! Неужели непонятно, что я не смогу жить с тобой на таких условиях? — Ей страстно хотелось, чтобы он наконец понял ее правильно, наполненные слезами фиалковые глаза ее молили о сочувствии. — Ты первый возненавидишь меня! — Клея судорожно вздохнула и попыталась успокоиться. — Самое главное для тебя — свобода. Тебе вообще не следует жениться и связывать свою жизнь с одной женщиной. Ты сразу соскучишься. У тебя все построено на том, чтобы все вокруг подчинялись твоей воле.
Макс слушал ее, не зная, что ответить. Он лихорадочно подыскивал себе оправдания, но вдруг понял, неприятно изумленный, что никаких доводов в свою защиту у него больше не было. Он резко откинулся назад, отпустив Клею, так что она чуть не упала. Темная голова его низко опустилась, Он признал свое поражение.
— Я налью коньяку. — Клея с трудом поднялась со стула, поспешив поскорее отойти от него и не поддаться внезапно охватившему ее желанию обнять его и утешить. Она видела, что причинила Максу боль, и ужаснулась собственной жестокости.
Попасть на кухню после душной атмосферы гостиной было большим облегчением, и Клея оставалась там некоторое время, оттягивая момент возвращения к Максу — она понимала, что разговор их еще далеко не закончен, и боялась его продолжения.
На этот раз придется поставить все точки над «i», обо всем договориться. Но прежде чем вернуться в гостиную, ей необходимо было собраться с силами и мыслями.
Должно же у него быть хоть какое-то представление о том, что она к нему испытывает? Но затем ей пришлось напомнить себе, что ведь он никогда не интересовался ею как человеком. Он видел только формы ее тела. Она нравилась ему только как страстная женщина, которая согревала его постель и тешила его мужское тщеславие. Может быть, он еще ценил ее и как отлично вышколенную секретаршу. Но он никогда не интересовался самой Клеей, как личность она для него не существовала.
Макс никогда не требовал от нее любви. Ему нужен был только регулярный доступ к ее телу — когда он того пожелает. Он не виноват, что она согласилась на такие условия, у нее были свои причины продолжать эту связь. Она уступила ему пять месяцев назад, и он не был виноват в том, что она пошла на этот безумный шаг. Но сейчас она будет диктовать ему свои условия — и это было единственно правильным решением!
Клея гордо вскинула подбородок, беря со стола полный поднос.
Когда она вошла в гостиную. Макс сидел на стуле, сгорбившись и опершись локтями о колени, задумчивый и подавленный. Клея поставила поднос на стол и, налив две кружки кофе, молча передала ему одну из них, получив в ответ молчаливый кивок благодарности.
— Когда ты узнала, что беременна? — спросил он. Она села рядом.
— В пятницу, перед твоим отъездом.
По лицу его пробежала улыбка — и оно сразу посветлело.
— Значит, никакой подруги, которая приезжала погостить в Лондон, не было?
— Нет, никакой подруги не было. — Даже имея самое богатое воображение, не могла бы она назвать доктора своей подругой. Она отпила немного кофе. — Я была у врача, и от подтвердил мои опасения.
— Понятно, а потом весь день ты предавалась отчаянию, — .грустно заключил он, в подробностях припоминая ту ужасную пятницу.
Клея кивнула.
— И в то время, как ты развлекался на деловых ужинах, — Клея не хотела говорить ему колкости, но так уж вышло, — я воспользовалась тихим уик-эндом, чтобы обдумать свою дальнейшую жизнь. — Она глотнула побольше воздуху, потом медленно выдохнула — видно было, что она очень устала, но все же она продолжала рассказывать: — Ты собирался уехать во вторник, и я решила, что это будет самым подходящим временем, чтобы уйти… уйти без особых проблем. Джо вошел в мое положение, он сразу догадался, что случилось… — Черт бы его побрал, подумала она про себя. Судя по выражению лица Макса, он подумал точно то же самое.
