мрачные пределы. Он хмуро смотрит в сторону Юрмаа, а его рука лежит на спине сказочного, но не становящегося от этого менее жутким, пятирога.
— Нравится? — спросил пан Раудис за моей спиной.
Я невольно вздрогнула, поняв, что настолько углубилась в свои мысли, что даже не услышала, как он подошел.
— Просто завораживает, — выдохнула я. — Скажите, это сделали вы сами?
Пан Раудис кивнул:
— Да. Точнее, каждый мастер нашего рода добавляет что-то свое, и глиняная картина становится все лучше и лучше.
— То есть вы перевозите её каждый раз, когда меняете дом?
Некоторое время он помолчал, и я поняла, что зря затеяла разговор. Ведь Раудисы не из Ельняса. А переезд… случается по разным причинам. Почему-то же они здесь оказались. К тому же… до сих пор висит в воздухе вопрос: почему их семья состоит только из мужчин? Не моё дело, понимаю, но избавиться от любопытства не получается. Хотя бы посмотреть на ту женщину, которая родила такого красивого и такого мерзкого характером Линаса.
Пан Раудис провел меня к дивану, усадив за круг столик.
— Подожди, я сейчас.
И выскользнул через деревянную дверь с круглым желтым окошком. Я глубоко вдохнула, про себя удивляясь, что в доме Раудисов пахнет корицей, старыми книгами, глиняной пылью и… покоем. Наверное, хорошо тут осенью и зимой. Сядешь себе на диванчик в подушках, завернешься в плед с большими кисточками, возьмешь большую кружку с горячим глинтвейном и знай сиди себе… Можно читать старые сказки, перелистывая пожелтевшие от времени страницы или же просто смотреть на пляшущий в камине огонь, наблюдая за задорно подмигивающими каминными саламандрами.
И чувствовать покой и уют, мечтая о том, как сваришь новое зелье. А снова и снова будет получаться все тот же глинтвейн.
Я встрепенулась, когда пан Раудис вернулся. В его руках был поднос с чаем и печеньем. Едва угощение оказалось передо мной, я почувствовала аромат ромашки и мяты.
— У нас чаепитие? — улыбнулась с вопросом глядя на него.
— В некотором смысле, — кивнул пан Раудис, быстро разлив чай. — Бери, не стесняйся. Видишь ли, я тут подумал о случившемся и… Это, скорее всего, моя вина. Я не спросил Линаса перед отъездом, есть ли какой-то особый подход к горшку. С каждым изделием это индивидуально, хоть общие принципы и есть. Поэтому, сказав тебе, что делать, невольно подставил.
Я взяла аккуратную чашку в золотых розочках, чуть нахмурилась:
— А какой может быть индивидуальный подход?
Он задумался:
— Ну вот даже кормежка. Бывает такое, когда изначально делается вещь, которая будет использоваться усиленно.
Я сделала глоток — чай оказался просто божественным. Может быть, стоит оставить все свои принципы и желания, упросить пана Раудиса жениться на мне и остаться тут навсегда? А Линас… Ну ничего страшного, обретет красивую и вредную мачеху. А вот сам пан Раудис очень даже ничего, переориентируемся на мужчин постарше.
— Видимо, Линас понимал, что нагрузка будет немалая, у тебя много клиентов, потому тратиться больше сил, чем хотелось бы, — продолжал ничего не подозревающий о моих коварных планах собеседник. — Вот и сделал так, а меня в известность поставить не успел.
— То есть заранее все продумал? — подозрительно поинтересовалась я.
Заботился о качестве горшка или о моей работе? Очень странно.
Пан Раудис кивнул:
— Именно, Ядвига.
В последующие сорок минут он мне старательно объяснял принцип работы горшков и прочей посуды. В целом, всё сводилось к тому, что мастер делает все, учитывая специфику клиента.
— Но как же тогда вместо нужной основы под духи он наварил гречневой каши? — прищурилась я, старательно не смотря в сторону оставшихся печенек. Хватит, Ядвига. Будешь столько лопать сладкого, Жужа потом просто переломиться под твоей пятой точкой.
— Горшки не лишены каверзного духа, — вздохнул пан Раудис. — В каждом изделии есть искра силы Ловкорукого, которая подчас дает… неожиданный результат.
— И часто он такое будет делать? — мрачно уточнила я.
— Нет, — рассмеялся пан Раудис. — Главное, разговаривай с ним. И все будет в порядке.
Решив, что хуже не будет, я только кивнула. Надеюсь, все обойдется.
Перед выходом мне попытались предложить обувь, но я отказалась — всё равно полечу на метле. Поэтому, попрощавшись с гостеприимным хозяином, я подобрала туфлю и вылетела на Жуже домой, не подозревая, что там ждет сюрприз.
5Точнее, поначалу было всё в порядке. Я опустилась у двери в лавку, рядом никого подозрительного и раздражающего не наблюдалось. Не то чтобы я прям ждала, но мало ли… С пана Дудоли станется сделать какую-нибудь гадость. Да ещё и этот племянник Орбаса. Должен же он когда-то явиться, нам надо будет дальше говорить и решать вопрос.
Тем не менее, едва я зашла внутрь, как потеряла дар речи и едва не выронила метлу и несчастную туфлю из рук.
Муррис с одной стороны и горшок с другой кормили Сифиздиллу кашей.
— Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за Чёрного рыцаря, — умильно мурлыкал Муррис и правда зачерпывая деревянной ложкой кашу из миски и отправляя цветку.
Горшок занимался тем же, а Сифочка… счастливо чавкала, причмокивая розовыми лепестками.
— Это… — Голос не хотел возвращаться, срываясь на сиплый хрип: — Это что такое вообще?!
— Это… — Муррис ткнул в горшок. — Бунжик. Он очаровательный. Сама увидишь.
Горшок повернулся ко мне и изобразил нечто вроде поклона.
— Панна Торба, рад познакомиться просто ужаса, — важно произнес он тоном, совершенно не похожим на тот, которым жаловался на жизнь ещё совсем недавно.
— И я… тоже, — ответила я, не отводя взгляда от происходящего. — Так, а Сифочка?
— Мы решили, что она не может страдать на диете, пока мы едим, — заявил Бунжик, взмахнув глиняной ручкой.
— А она на диете? — в ужасе спросила я.
Муррис захихикал:
— Как видишь!
Сифочка довольно икнула и сложила листики на округлившемся стебле. Мамочки… то есть и её ещё кормить? Нет, определенно я сама не справлюсь! Нужно срочно завести парня, любовника, мужа… Да хоть всех сразу! Кто-то должен помогать содержать эту ораву! Хотя бы временно, пока я не разберусь с лавкой и не открою минимум десять зельеварен по всей Латрии!
Я замерла. Бялтовы лапки, а ведь раньше как-то не задумывалась, что нужно расширяться. Казалось, что милая маленькая лавочка — это все, что нужно для жизни. Но тогда были только я и Муррис. Жужа не жужжала, довольствуясь ленточками и иногда бусами. А теперь… Может, прав пан Криш? Стоит обворожить орбасовского племянника и дать очнуться только после заключения брака? Там он может сколько угодно быть против, но уже случится непоправимое — раз, а захочет развод, так по законам
