— Я этого не знал, — обиженно произнес человек, которого назвали Браддоном. — Что все это значит?
Смит признался, что ему и самому не все ясно. Что-то связано с женщиной, с которой живет Зикль. Мигель, видимо, заинтересовался ею, остальное угадать не трудно.
— Мигель ничего не добьется от Зикля, — добавил он.
— Но он чертовски подозрителен… Он знает, что в воздухе что-то витает.
— Ну, а мы разве этого не знаем?
— Нет, я говорю не об угрозе затопления, бьюсь об заклад, он прекрасно об этом знает. Я имею в виду нас.
— Да что ты? — Смит повернулся к Махмуду. — Ты что-то слышал?
Махмуд в самых неопределенных выражениях поведал, что Мигель недавно сблизился с некоторыми пигмеями-пленниками. За его бесконечными расспросами стояло нечто большее, нежели простое любопытство.
— Постарайтесь узнать все подробности. Вам предстоит выяснить, чем он заинтересован. У него, должно быть, есть какая-то причина выведывать, и этой причины достаточно, чтобы не шуметь. Мы должны быть осторожными.
— Конечно, — согласился один из пришедших, — но что нам делать?
— Ускорить, как можете, работу в верхнем туннеле. Что вы думаете о греческом туннеле, Гордон?
Гордон, казалось, уже обдумал этот вопрос, и его ответ прозвучал сразу.
— Затопить его.
Смит задумался. Верхний туннель круто поднимался вверх. Сейчас трудно было поверить, что его конец очень далеко от поверхности. Люди изнуряли себя тяжелой работой в этом туннеле бессчетное количество лет. Никто из живущих ныне в пещерах-тюрьмах не мог вспомнить, когда его начали, и лишь немногие избранные знали о его существовании. Группа мужчин, твердо решивших не погибнуть в этих катакомбах, начала прорубать дорогу наружу. Медленно, потому что скудный запас их инструментов совершенно не годился для такой трудной задачи, они прорубили проход под самым крутым углом. Продвижение оказалось медленнее, а путь длиннее, чем они ожидали, но это были люди, обладающие активным умом. Они продолжали работу над туннелем, потому что она давала надежду и занятие. Без работы они бы давно опустились до уровня большинства пленников, и осталась бы только безнадежная апатия, если не безумие. Поэтому работа продолжалась уже несчетное количество лет. По мере того, как увеличивалась длина, люди старели. Они больше не были молодыми и сильными обитателями пещеры. Они стали людьми среднего возраста или стариками с прерывистым дыханием и слабеющими руками.
Но на смену им приходили другие. Люди всех рас попадали в пещеры самыми разными путями, некоторые были обозлены, некоторые настроены фаталистически, кое-кто быстро уставал, но всегда находились сильные духом люди, которых воля к жизни побуждала к действиям. Те, кто планировал туннель, выбирали себе последователей: показывали им проход, который однажды выведет к свету и свободе, учили их работать с камнем и уговаривали продвигаться дальше. И мужчины помоложе брали иступившиеся инструменты и принимались за работу. Как и старики, они начинали прорубать дорогу к свободе, сохраняя душевное здоровье. Надежды они не теряли ни на минуту. Теперь, чтобы пройти туннель из конца в конец, требовалось несколько часов. Люди работали спокойно, но свет ожидания в глазах погас. И все же они знали наверняка, что в один прекрасный день раздастся глухой звон в скале, лом пробьет тонкую поверхность, и в пещеру прольется свет. И продолжали трудиться.
Они тоже старели, и им на смену приходила молодежь. Авторы идеи туннеля не доживут до того, чтобы снова увидеть солнечный свет. Многие уже умерли, а те, кто остался, сильно одряхлели. Но их работа до сих пор жила. Остальные работали с верой, которую можно затуманить, но не задушить. Работники хорошо выбирали последователей. Отступников было мало. Большей частью работники держались поодаль от тех, кто пал духом, чтобы не попасть под их пагубное влияние. Остальные, как и положено, знали, что рабочие осуществляют какой-то план, но их это не интересовало. Если людям нравится работать, когда их никто ни о чем не просит, разве что иногда ухаживать за грибными пещерами, то это их собственная глупость. А сами рабочие пресекали на корню всяческие вспышки любопытства.
Проблему представляли собой несколько индивидуалистов вроде Мигеля. Это были нестойкие и асоциальные типы. Рабочие знали, что на них нельзя положиться в регулярной работе. Они были неуместны, и поэтому нежеланны. Их игнорировали, насколько это было возможно. Отношения самих рабочих тоже складывались не гладко. Дважды у них возникали серьезные разногласия. За несколько лет до появления Смита человек по имени Джеймсон посеял смуту, убеждая других в бесполезности и колоссальной трудоемкости работы. Почему бы, спрашивал он, не прорубить горизонтальный туннель? Он давно уже должен был бы связать их с пещерами пигмеев, откуда, наверняка, есть дорога наружу. Пленников было достаточно, чтобы одолеть целую армию карликов. После некоторых сомнений ему было разрешено начать строительство горизонтального туннеля, но, пройдя пятьдесят ярдов, он наткнулся на подземную реку, и дальнейшее продвижение стало невозможным. Его предложение попробовать заново в другом месте не встретило поддержки. И все же еще один проход был начат греком, имени которого никто не помнил. Из неизвестного источника он узнал, что под ними неглубоко расположена еще одна система пещер. Он, как и Джеймсон, был убежден, что в пещерах пигмеев они без труда найдут дорогу на поверхность. Направленный вниз проход был прорыт его последователями на глубину более ста футов, но безрезультатно. Вот этот Греческий туннель, как его называли, и предложил затопить Гордон.
— Почему? — спросил Смит.
— Во-первых, я не очень-то верю в ту затею, но главная причина заключается в том, что если Мигель всерьез шпионит за нами, то рано или поздно наткнется на рабочих в Греческом туннеле.
— Ну и что? Пускай. В конце концов главное — это выход наверх. Я подумал, что если нам удастся пробиться, он может послужить дренажем на случай затопления.
— В этом что-то есть, — признался Гордон. — Но у меня такое чувство, что лучше бы Мигель ни о чем не узнал.
— Ну, это несложно, — заявил кто-то из присутствующих. — Почему бы просто не уничтожить его?
— Это не так просто. У него есть приятели. Кроме того, неизвестно, как это воспримут остальные аборигены. Мы не должны пачкать руки убийством именно тогда, когда решили ускорить работу. Правильнее всего упорно работать. Сейчас мы должны были бы почти закончить.
Последняя реплика, похоже, ни на кого не произвела впечатления. Марк, наблюдая за лицами людей, спрашивал себя, как часто они и те, кто был до них, слышали эти слова: «мы должны были бы почти закончить». Вероятно, они начинали сомневаться, что это когда-либо произойдет. Однако предложение ускорить темпы приняли с энтузиазмом. Похоже, перед ними снова забрезжила надежда. Они будут работать, не считаясь со временем, до тех пор, пока не победят. Это было избавлением от утомительной монотонности бытия, в котором время не имеет значения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
