– Ура! – раздался где-то слева от меня одинокий крик, тут же подхваченный несколькими голосами и в течение секунды подхваченный ещё тремя сотнями глоток. – У-р-р-а-а-а-а!
– Ура! – это что я ору? Ну, ору, ну, даже уже бегу вперёд! Меня как будто кто-то подхватил под руки и несёт вслед за убегающими фашистами.
Только бы Нефёдов догадался огонь подальше перенести, мелькает в голове одинокая мысль. Мы промчались мимо расстрелянных автомобилей и валяющихся убитых и раненых врагов, и выметнулись на поле. Те, кто догадался бежать по уже протоптанным, пускай и одним человеком, стёжкам вырвались слегка вперёд.
– Огонь по готовности!
Кто-то из командиров или сержантов догадался, что надо притормозить людей, чтобы те не попали под свои же мины и не подставили спины под свои пули.
– Огонь по готовности! – присоединил и я свой голос.
Взрывы прекратились, чтобы через полминуты вспухнуть метрах в двухстах далее.
– Огонь с колена!
А вот это правильно. Многие бойцы пытались стрелять вслед противнику стоя. Уже практически в темноте, из тяжёлой винтовки да с дрожащими от адреналина руками, попасть даже в теории невозможно, только если случайно. Зато пулемётчикам в связи с тяжестью их оружия пришлось сразу залечь. Так что с вероятностью в девяносто девять процентов враг, если и нёс потери, кроме миномётного обстрела, то от их огня.
На мой взгляд, в бега ударилось больше полусотни вражеских солдат. До леса добегут не меньше половины, а скорее больше. Эх, не догадался пару десятков лыжников оставить в засаде, почти всех на фланги отправил. Стрелять из автомата вслед бегунам смысла уже нет, фиг попаду. А ведь десяток пар лыж за спиной остались, это тех, кто колонне тропу пробивал.
– Автоматчики, – кричу во всю глотку, пытаясь переорать звуки пальбы. – Назад, искать лыжи.
Несколько человек, так же понявших, что для их оружия дальность уже слишком большая, переминались на месте, не зная, что предпринять. Теперь и у них появилась цель. Один, другой, а затем третий продублировали мою команду, но я этого уже не видел – бежал назад.
Лыжи я искал минут пять, пару раз просто не успевал их схватить, как у меня уводили их из-под носа более ушлые. Никакого почтения к командиру. Пока бродил в поисках, наткнулся на два бездыханных тела, оба с ранениями в голову, а ещё нескольким санитары, оказывается, есть у нас и такие, оказывали помощь. Пулемётно-ружейный и миномётный обстрел уже закончились, когда вдали, куда утекли немцы, опять раздалась пальба. Так как от нашей засады преследование ещё не началось, то с большой вероятностью это «обходчики». Может, и добьют, но немцев ушло больно много. Если организуются, то вполне смогут отбиться.
Когда вышел на дорогу, увидел, как довольно большой отряд, в темноте разобрать сложно, но явно не меньше, чем в полсотни человек, уже покрыл больше половины расстояния до леса, где скрылся враг. А вот и лыжники пошли. Тяжело идут, хоть и быстрее, чем просто пешие.
На дороге уже шла зачистка. Раненых опять будут добивать. Не то, чтобы я жалел врага, и не то чтобы думал, что ко мне или моим бойцам фашисты отнеслись бы по-другому, но что-то в этом было неправильное.
А вот и капитан со своими артиллеристами. Проскакали мимо в сторону боя. Санки у них знатные, правда, только двое – на одних большой миномёт, на других ящики боеприпасов, да и то не все, часть ящиков и малые миномёты на руках тянут. Вряд ли им вся их артиллерия уже понадобится, но это их дело, тут влезать со своим непрофессиональным мнением не стоит.
Подожжённому грузовику разгореться не дали и уже вовсю закидывали снегом. Из броневичка вытаскивали тела экипажа, оказалось, сделать это не так просто, как выбросить трупы из автомобилей, потому там собралось человек пять-шесть. На всей остальной дороге также царила деловая суета – снимали с убитых обмундирование и снаряжение, откидывая обнажённые трупы в сторону. Пара машин так и стояла с работающими движками, частично съехав с дороги. Заметил старшину, но тот был дюже занят. Ладно, у меня тоже есть дело – командир второго взвода первой роты уже строил своих бойцов. С лопатами.
– Ефимчук, выдвигаетесь быстрее.
Их дело организовать мало-мальски удобный съезд с дороги – здесь метрах в трёхстах была довольно приличная просека пробита, но совсем к шоссе она не подходила, потому пару канав в снегу к ней пробить придётся, да и по самой просеке колею прочистить. Особый геморрой будет с бронеавтомобилем, ну да ничего, хоть на руках но вытащим.
Утром чуть не падал от усталости, да и на остальных смотреть было страшно. Вымотались хуже бурлаков. Три сотни человек тянули и толкали восемь автомобилей и нелёгкий стальной гроб по заснеженному лесу, а снега уже было выше колен. Тяжёлое, налитое водой серо-бурое от вылетающей из-под колёс грязи месиво. Но утащили. Кто бы мне ещё сказал зачем? Ладно, там разберёмся. Ещё почти до обеда ходил, как зомби, и мешал людям работать. Не стал дожидаться, пока пошлют, зашёл в землянку, прилёг и вырубился.
В себя пришёл только к вечеру, но всё одно голова была тяжёлая, и что-то в ней гулко шумело. Проснулся от ощущения, что на меня смотрят. Точно, сидит, гляделки свои большущие на меня наставила и молчит.
– Маш, случилось чего?
– Нет, просто я ужин уже третий раз разогреваю.
– Тогда давай, чего ему стынуть.
Каша оказалась недосолена, но мяса на этот раз было богато.
– С общего котла?
– Да.
– А чего мяса так много?
– Леонид Михайлович распорядился двойную боевую норму выдать. Завтрака с обедом всё одно ж не было.
Точно, какие-то сухари мы ночью жевали, а потом я сразу спать завалился. Нефёдов предлагал в бурлаки всех согнать, но тут я настоял, чтобы четверть бойцов оставить в резерве – службу нести.
– Спасибо.
– Вот чай ещё.
– Хорошо, иди.
– Я могу ещё посидеть, у меня сегодня работы больше нет. Вот ещё сахар.
– Что, тоже двойная норма.
– Ага.
– Врёшь, твой, небось.
– Это… нет, ну то есть да… но вам надо…
– Обойдусь. Сама съешь или брату отдай, если раздобреть на наших харчах боишься.
– Тут раздобреешь, как же…
– Всё, иди отдыхать. Да, старшина спит?
– Нет, он всего-то пару часов и вздремнул. Сейчас на складе продуктовом.
– Спасибо ещё раз, беги.
Кошку нашёл на складе, только другом – боепитания. Удивительно, никогда не видел эту землянку не полупустой. В основном здесь только взрывчатка и хранилась, а всё, что можно было распределить по личному составу, ему сразу и распределялось. Правда, после налёта на аэродром стали хранить снаряды к зениткам, бронебойные патроны и непеределанное ещё авиационное вооружение. Сейчас землянка была набита довольно плотно. Особенно выделялись миномёты и станковые пулемёты. Много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
