«Гляну в поле, гляну в небо…»
Гляну в поле, гляну в небо –И в полях и в небе рай.Снова тонет в копнах хлебаНезапаханный мой край.
Снова в рощах непасеныхНеизбывные стада,И струится с гор зеленыхЗлатоструйная вода.
О, я верю – знать, за мукиНад пропащим мужикомКто-то ласковые рукиПроливает молоком.
1917«Не напрасно дули ветры…»
Не напрасно дули ветры,Не напрасно шла гроза.Кто-то тайный тихим светомНапоил мои глаза.
С чьей-то ласковости вешнейОтгрустил я в синей мглеО прекрасной, но нездешней,Неразгаданной земле.
Не гнетет немая млечность,Не тревожит звездный страх.Полюбил я мир и вечность,Как родительский очаг.
Все в них благостно и свято,Все тревожное светло.Плещет рдяный мак закатаНа озерное стекло.
И невольно в море хлебаРвется образ с языка:Отелившееся небоЛижет красного телка.
1917«Под красным вязом крыльцо и двор…»
Под красным вязом крыльцо и двор,Луна над крышей, как злат бугор.
На синих окнах накапан лик:Бредет по туче седой Старик.
Он смуглой горстью меж тихих древБросает звезды – озимый сев.
Взрастает нива, и зерна душСо звоном неба спадают в глушь.
Я помню время, оно, как звук,Стучало клювом в древесный сук.
Я был во злаке, но костный умУж верил в поле и водный шум.
В меже под елью, где облак-тын,Мне снились реки златых долин.
И слышал дух мой про край холмов,Где есть рожденье в посеве слов.
1915«Проплясал, проплакал дождь весенний…»
Проплясал, проплакал дождь весенний,Замерла гроза.Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,Подымать глаза…
Скучно слушать под небесным древомВзмах незримых крыл:Не разбудишь ты своим напевомДедовских могил!
Привязало, осаднило словоДаль твоих времен.Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелыхПрозвенит твой сон.
Кто-то сядет, кто-то выгнет плечи,Вытянет персты.Близок твой кому-то красный вечер,Да не нужен ты.
Всколыхнет он Брюсова и Блока,Встормошит других.Но все так же день взойдет с востока,Так же вспыхнет миг.
Не изменят лик земли напевы,Не стряхнут листа…Навсегда твои пригвождены ко древуКрасные уста.
Навсегда простер глухие дланиЗвездный твой Пилат.Или, Или, лима савахфани,Отпусти в закат.
1916–1917«Не от холода рябинушка дрожит…»
Не от холода рябинушка дрожит,Не от ветра море синее кипит.
Напоили землю радостью снега,Снятся деду иорданские брега.
Видит в долах он озера да кусты,Чрез озера перекинуты мосты.
Как по мостику, кудряв и желторус,Бродит отрок, сын Иосифа, Исус.
От восхода до заката в хмаре водКличет утиц он и рыбешек зовет:
«Вы сходитесь ко мне, твари, за корму,Научите меня разуму-уму».
Как по бережку, меж вымоин и гор,Тихо льется их беседа-разговор.
Мелка рыбешка, сплеснувшись на песок,Подает ли свой подводный голосок:
«Уж ты, чадо, мило дитятко, Христос,Мы пришли к тебе с поклоном на допрос.
Ты иди учись в пустынях да лесах;Наша тайна отразилась в небесах».
1917«Заря над полем – как красный тын…»
Заря над полем – как красный тын.Плывет на тучке превечный сын.
Вот вышла бабка кормить цыплят.Горит на небе святой оклад.
– Здорово, внучек!– Здорово, свет!– Зайди в избушку.– А дома ль дед?
– Он чинит невод ловить ершей.– А много ль деду от роду дней?
– Уж скоро девять десятков зим. –И вспорхнул внучек, как белый дым.
С душою деда поплыл в туман,Где зреет полдень незримых стран.
1917Октоих
Гласом моим Пожру Тя, Господи.
Ц. О.1
О родина, счастливыйИ неисходный час!Нет лучше, нет красивейТвоих коровьих глаз.
Тебе, твоим туманамИ овцам на полях,Несу, как сноп овсяный,Я солнце на руках.
Святись преполовеньемИ рождеством святись,Чтоб жаждущие бденияИзвечьем напились.
Плечьми трясем мы небо,Руками зыбим мракИ в тощий колос хлебаВдыхаем звездный злак.
О Русь, о степь и ветры,И ты, мой отчий дом!На золотой поветиГнездится вешний гром.
Овсом мы кормим бурю,Молитвой поим дол,И пашню голубуюНам пашет разум-вол.
И ни единый камень,Через пращу и лук,Не подобьет над намиПодъятье Божьих рук.
2
«О ДевоМария! –Поют небеса. –На нивы златыеПролей волоса.
Омой наши лицаРукою земли.С за-гор вереницейПлывут корабли.
В них души усопшихИ память веков.О, горе, кто ропщет,Не снявши оков!
Кричащему в мракеИ бьющему лбомПод тайные знакиМы врат не сомкнем.
Но сгибни, кто вышелИ узрел лишь миг!Мы облачной крышейПридавим слепых».
3
О Боже, Боже,Ты льКачаешь землю в снах?Созвездий светит пыльНа наших волосах.
Шумит небесный кедрЧерез туман и ров,И на долину бедСпадают шишки слов.
Поют они о дняхИных земель и вод,Где на тугих ветвяхКусал их лунный рот.
И шепчут про кустыНепроходимых рощ,Где пляшет, сняв порты,Златоколенный дождь.
4
Осанна в вышних!Холмы поют про рай.И в том раю я вижуТебя, мой отчий край.
Под Маврикийским дубомСидит мой рыжий дед,И светит его шубаГорохом частых звезд.
И та кошачья шапка,Что в праздник он носил,Глядит, как месяц, зябкоНа снег родных могил.
С холмов кричу я деду:«О отче, отзовись…»Но тихо дремлют кедры,Обвесив сучья вниз.
Не долетает голосВ его далекий брег…Но чу! Звенит, как колос,С земли растущий снег:
«Восстань, прозри и вижди!Неосказуем рок.Кто все живит и зиждет –Тот знает час и срок.
Вострубят Божьи кликиОгнем и бурей труб,И облак желтоклыкийПрокусит млечный пуп.
И вывалится чревоИспепелить бразды…Но тот, кто мыслил Девой,Взойдет в корабль звезды».
Август 1917«Небо ли такое белое…»
Небо ли такое белоеИли солью выцвела вода?Ты поешь, и песня оголтелаяБреговые вяжет повода.
Синим жерновом развеяны и смолотыВодяные зерна на муку.Голубой простор и золотоОпоясали твою тоску.
Не встревожен ласкою угрюмоюЗагорелый взмах твоей руки.Все равно – Архангельском иль УмбоюПроплывать тебе на Соловки.
Все равно под стоптанною палубойВидишь ты погорбившийся скит.Подпевает тебе жалобаОб изгибах тамошних ракит.
Так и хочется под песню свеситьсяНад водою, спихивая день…Но спокойно светит вместо месяцаОтразившийся на облаке тюлень.
1917Пропавший месяц
Облак, как мышь,подбежал и взмахнулВ небо огромным хвостом.Словно яйцо,расколовшись, скользнулМесяц за дальним холмом.
Солнышко утром в колодезь озерГлянуло –месяца нет…Свесило ноги оно на бугор,Кликнуло –месяца нет.
Клич тот услышал с реки рыболов,Вздумал старик подшутить.Отраженье от солнышкас утренних водСтал он руками ловить.
Выловил.Крепко скрутил бечевой,Уши коленом примял.Вылез и тихо на луч золотойСолнечных векпривязал.
Солнышко к небу глаза поднялоИ сказало:«Тяжек мой труд!»И вдруг солнышкучто-то веки свело,Оглянулося – месяц как тут.
Как белка на ветке, у солнца в глазахЗапрыгала радость…Но вдруг…Луч оборвался,и по скользким холмамОтраженье скатилось в луг.
Солнышко испугалось…А старый дед,Смеясь, грохотал, как гром.И голубем синимвечерний светМахал ему в рот крылом.
1915О родина!
