Просьба сообщить любые сведения о местонахождении леди Ромэйн Смитфилд, которую последний раз видели в Колдстриме, Шотландия.
Далее следовало описание внешности и одежды девушки, которая была на ней в ночь побега. Приписка внизу гласила, что за любые ценные сведения, могущие помочь поиску, обещано солидное вознаграждение. Обращаться следует к герцогу Вестхэмптону, Вестхэмптон-холл, Йоркшир.
Ромэйн погладила буковки, из которых складывалось имя ее деда. Жалость к старику затопила ее сердце. Как он, должно быть, беспокоится! Вот результат ее бездумного неповиновения.
Со слезами на глазах девушка прошептала:
— Почему вы показали мне это только сейчас, если газету принесли вчера?
— Вчера эту газету доставили в магазин, а вовсе не сюда. Слуга мистера Бэйна принес этот обрывок сегодня утром… вместе с цыплятами, которых заказывала Дора.
Аккуратно сложив газету, Ромэйн намеревалась спрятать ее за корсаж, но под обжигающим взглядом Джеймса пальцы ее отяжелели, и девушка опустила листок на столик перед собой. Сообщение в газете было первым знаком того, что дедушка простил ее.
— Да… кстати о цыплятах… пойдите и подкрепитесь на дорожку.
Бесцеремонность Джеймса привела Ромэйн в бешенство. Он постоянно давал ей понять, что не собирается менять своих привычек и будет продолжать командовать ею, как будто она была одним из его новобранцев.
И леди Ромэйн холодно ответила:
— Я нахожу ваше неожиданное внимание к моей скромной персоне из ряда вон выходящим, майор.
Ромэйн рассчитывала, что Джеймс начнет умолять ее не называть его по званию, но вместо этого он улыбнулся и сказал:
— Не стоит, леди. Не при данных обстоятельствах.
— О каких обстоятельствах вы говорите?
— О тех, что мы женимся.
— Женимся? Неужели вы тоже сошли с ума? Зачем, разрешите спросить, мне выходить замуж за вас, если я влюблена в другого человека?
— Который может оказаться мертвецом.
Ромэйн, казалось, была поражена жестокостью Маккиннона.
— Но это не меняет симпатий моего сердца.
— Я тоже рассчитываю на это, но вы должны признать, что данное обстоятельство меняет вашу жизнь. Если он мертв, вы не можете выйти замуж за… Как его звали?
— Брэдли Монткриф.
— Ромэйн, я бы всей душой желал того, чтобы вы и Монткриф беспрепятственно достигли Колдстрима. Нападение Даффи в равной степени разрушило как ваши, так и мои планы, но это еще не повод думать, что оно разбило нашу жизнь, которую нам, очевидно, придется с этого момента коротать вместе. Если вы, наконец, перестанете игнорировать то, что согласно воззрениям Грэндж вы не можете вернуться в Англию незамужней, то, может быть, лучше смириться с неизбежностью?
— Выйти замуж за вас вовсе не представляется мне неизбежностью.
— Если это доставит вам удовольствие, могу вас заверить, что я не менее раздосадован, чем вы.
— Как вы жестоки! — Ромэйн вскочила и сжала кулачки.
— Надеюсь, вы не станете лицемерно требовать, чтобы я рухнул на колени и молил о вашей руке?
— Как бы я хотела, чтобы вы сейчас были там же, где ваша лошадь, — кровь отхлынула от лица девушки, она и сама изумилась своим кровожадным речам. — Вы… со своими сумасшедшими идеями… не смейте вмешиваться в мою жизнь!
Девушка хотела проскользнуть мимо Маккиннона, но он схватил ее за плечо. Рывок был такой силы, что Ромэйн сразу поняла, что майору не составит труда справиться с ней даже одной рукой. Он приблизил ее к себе, но не проронил ни слова. Сердце ее бешено колотилось. Ромэйн подняла глаза и утонула в таинственных, бездонных озерах его глаз на твердо вылепленном лице. Этот мужчина был так же дик, как природа, окружавшая домик, давший им приют, и для нее он становился не менее опасным, чем разбойники с большой дороги.
— Перестаньте фиглярничать, — строго осадил он девушку. — Демонстрация вашего дурного расположения духа ничего не изменит. Может быть, в доме вашего дедушки вам удавалось добиться своего капризами, но здесь вам не позволено так себя вести. Проявите хоть каплю здравого смысла и поймите, что выбора у вас нет, если вы вообще хотите покинуть Шотландию.
— Грэндж не станет принуждать меня выходить за вас замуж.
— Неужели? А мне представляется, что она более чем искренна в своем настоятельном требовании, чтобы мы поженились. И это решительное намерение родилось у нее в тот самый момент, когда она обнаружила вас спящей в моих объятиях.
— Если вы сами решительно откажетесь принимать участие в этом безумии, Грэндж осознает, что эта мысль дурацкая.
Джеймс опустился на подлокотник кресла и улыбнулся:
— Видите ли, в чем дело, моя дорогая Ромэйн, я решил, что женитьба на вас соответствует моим жизненным интересам.
— Зачем? Ведь вы и так можете получить вознаграждение, которое обещал дедушка. Уверяю вас, что оно будет таким же весомым, как и его честное слово. Чтобы требовать вознаграждения, вам вовсе нет необходимости становиться моим мужем.
— Вознаграждение не является тем единственным, на что я хотел бы предъявить права. Я спас вам жизнь, Ромэйн. Теперь вы в долгу передо мной.
Ромэйн отшатнулась от собеседника, пораженная его словами. Он спас ее. Он вел себя достойно. Ромэйн знала это и сопротивлялась только желанию Маккиннона подчинить ее своей воле и заставить выполнять свои приказания. Дедушка тоже требовал от нее безоговорочного подчинения, но его она любила и не хотела огорчать. А этого властного, самовлюбленного шотландца она не любит! К тому же Джеймс будет постоянным напоминанием о тех чувствах, которые она испытывал а к Брэдли, воспоминания о котором, как предполагала Ромэйн, будут преследовать ее до конца дней.
Девушка молчала. Тогда Джеймс мягко сказал что-то по-шотландски. Ромэйн пришла в ярость:
— Почему вы не хотите говорить по-английски? Я устала от ваших глупых речей. Вы что, хотите вывести меня из себя, обращаясь ко мне на своем варварском наречии?
— Я только хотел вас утешить, Ромэйн. Не надо плакать.
— Может быть, мои слезы убедят вас в безрассудстве ваших намерений связать наши жизни.
— Боюсь, ничто не сможет повлиять на мои чувства, — Джеймс театрально вздохнул и подошел к камину. Подбросив полено в огонь, он выпрямился.
— То, что вы говорите, не имеет никакого значения. Вы не можете скрыть, что желаете жениться на мне не больше, чем я — выйти за вас замуж. Почему вы позволяете Грэндж втягивать себя в эту игру? Вы не похожи на человека, потакающего слабостям старушек.
— Я не позволяю втянуть себя ни во что. Просто я нахожу мудрым решение вступить с вами в брак.
