Я приоткрыла рот в удивлении и вытерла слёзы платком. Женщина, которая действует исключительно из таких побуждений вызывает уважение. Если, конечно, она сама не является заложницей вранья.
— Никого жизнь не щадит, — нотариус сказала это с таким устрашающим шепотом, что по моему телу пробежали колючие мурашки. Я уловила грустный взгляд женщины.
Вариантов два: либо она потрясающая актриса, либо действительно желает открыть правду, которую так профессионально скрывали несколько лет. Папа был жив. Все эти чёртовы годы была возможность поговорить с ним, провести время за прогулкой или просмотром фильмов.
Я потёрла сухие, но такие красные глаза. Мама — единственный близкий человек, который каждый раз без зазрения совести лгал. Каждый. Чёртов. Раз.
— Вы пришли мне рассказать только это? — я удивлённо посмотрела на нотариуса, которая задумчиво разглядывала окно кафе.
— Конечно нет, ждала, когда ты переваришь ситуацию, — она открыла сумочку и судорожно искала что-то. — Ах, вот он.
Василиса Викторовна достала конверт и протянула его мне.
— Это письмо от твоего папы, Амелия, — я дрожащей рукой забрала протянутую вещь, еле сдерживая вновь поступившие слёзы.
Я дрожащими руками сжимала письмо от родного отца, которого давным-давно похоронила. Если бы только мне кто-то сказал о том, что есть время поговорить с ним, обнять. Неужели Валерия Андреевна до такой степени ненавидела бывшего любимого мужа, что смогла похоронить его для собственной дочери.
Я достала из кармана телефон. Позвонить или нет? Я не знала, как говорить с ней после «изгнания» из дома, а теперь вообще терялась в догадках. Судьба распорядилась по-другому, когда на экране высветилась иконка входящего звонка.
Глава 25
— Алло? — я прислонила телефон к уху и прошлась вдоль улицы. Где-то тут была остановка.
— Привет, солнышко, — мама осторожно поздоровалась со мной, прекрасно понимая, что кто-то в нашей семье злопамятен.
— Привет, — сухо ответила я, продолжив путь.
— Ты сможешь приехать сегодня? Нам нужно обсудить кое-что, — мама пропустила мимо ушей моё сухарное состояние и принялась атаковать.
— Нет.
— Почему? — удивлённо спросила она.
— Не хотелось бы, чтобы меня выгнали, — съязвила я и выжидающе уставилась вдаль, выискивая нужную маршрутку глазами.
— Об этом я и хотела поговорить… — многозначительно сказала мама, ожидая моего ответа.
— Хорошо, скоро буду, — сказала я, останавливая маршрутку, — поговорим о кое-чём.
— Что ты имеешь в виду? — после долгой паузы мама задала один-единственный вопрос, который я оставила без ответа.
Маршрутка со скрипом затормозила возле меня. Пришло время взять быка за рога и посмотреть на реакцию мамы. Кто бы мог подумать, что самый близкий человек водил меня за нос столько лет.
*************
Каких-то двадцать минут и мама уже открывала мне ворота, виновато смотря в глаза. Я молча прошла мимо неё. Дядя Антон вышел из гаража, оценил ситуацию и покачал головой. Он прекрасно понимал, кто заварил эту кашу.
Мы зашли в дом и прошли на кухню, где стояли ароматные сырники с малиновым вареньем. Казалось, что напряжение в этой комнате можно было резать ножом и намазывать на хлеб, вместо масла. Мама не торопилась что-либо говорить, разливая зелёный чай. Я тоже молчала. Не думаю, что в этой ситуации уместно начинать разбор полётов пострадавшей стороне.
— Знаешь, — мама печально вздохнула, — я никогда не обсуждала эту тему, даже с Тошей.
Валерия Андреевна отпила зелёного чая и сцепила руки в замок.
— Так уж вышло, что люди влюбляются, женятся, заводят детей и в итоге разводятся. Это сейчас молодежь живёт вместе несколько лет, а потом только решаются скрепить свои узы бракосочетанием, — мама печально посмотрела на меня, будто я должна проникнуться ситуацией. Её что ли принудили к замужеству?
— Ну, люди постоянно прогрессируют, поэтому понятное дело, что устои СССР отошли на задний план.
— Раньше всё было не так… Мужская измена — это в порядке вещей и нужно просто закрыть на неё глаза, — мама смотрела куда-то в сторону. Сейчас она напоминала потерянную и забитую девушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты хочешь сказать, что папа тебе изменил? — я осторожно взяла её за руку, но не спешила верить словам, ведь мы помним, какая информация лежит в папке.
Мама посмотрела на меня и легонько кивнула. Теперь можно её обвинять и кидаться фактами, яро утверждая, что…
— Я закрыла на это глаза, — она пожала плечами и отпила чаю, — и изменила ему в отместку.
— Что? — такого поворота событий мой мозг не предвидел.
— То, — мама соскочила со своего места и ушла в сторону гостиной.
Я задумчиво посмотрела в сторону сумки. Стоит ли оставлять её без присмотра? Ладно, бережёного Бог бережёт, поэтому лучше возьму с собой.
Мама капалась в старых шкатулках, ища какой-то предмет.
— Вот она, паразитка, — она протянула мне папку документов, — я давно догадывалась, что твой отец летает в командировки к любовнице.
— Почему?
— Точнее с любовницей, — мама хмыкнула и аккуратно убрала остальные документы в свой стол, который закрыла на ключ. — Доченька, это женская интуиция. Я надеялась, что она меня подводит.
— Ничего не понимаю, — из папки вывалилась фотография. Только не говорите мне, что это то самое фото, которое мне передала нотариус отца.
— Да что тут непонятного, — она всплеснула руками, словно объясняла маленькому ребёнку принцип работы таблицы умножения.
— Вообще ничего непонятно!
— Папа твой нуждался в нотариальных услугах и познакомился с некой… как её там… Василисой, вот, — она дала мне фотографию той самой блондинки, с которой я недавно вела диалог.
Нотариус отца решила меня обмануть или же мама продолжает вешать лапшу на уши? Бог его знает, кто врёт в этой ситуации, но пока что Валерия Андреевна явно лидирует.
— Тоша — это мой старый добрый друг, с которым я очень давно познакомилась, но нас никогда не связывали романтические узы, — он влюблённо посмотрела на своё фото с целующимся мужчиной, которым и являлся Дядя Антон.
— Откуда у тебя её фотографии? — такое впечатление, что мама собирала какое-то досье, она ж не секретный агент.
— Твой отец был недалёк умом и хранил её фотографии у себя в столе, — она ухмыльнулась. — Как-то захотелось мне протереть везде пыль, а в шкафчиках столько её берётся, что прячься всё живое.
— И ты, естественно, не стала спрашивать о находке, — я положила фотографию в папку.
— Месть — это блюдо, которое подают холодным, — мама забрала папку с моих рук и положила её в шкафчик стола.
— С этим всё ясно, но что было по телефону?
— Позвонила его любимая нотариус и сказала, что муженёк мой плевал с высокой колокольни на женщину с ребёнком, — она цокнула языком.
— А папа?
— А папа написал письмо, что больше не вернётся, потому что я грязная женщина, которая в ответ на его преданность и любовь, лишь плюнула в душу, — мама вытащила письмо из книг и дала мне, где и было написано то, что она сказала.
— Не понимаю, почему он так поступил? — я коснулась пальцами подписи отца, которую он поставил после своих коротких предложений. Страшно представить, что мужчина мог написать своей дочери.
— Мне даже неинтересно, животное оно и в Африке животное, — мама махнула рукой и направилась обратно на кухню.
Глава 26
Когда кого-то любишь, очень радостно приносить ему радость.
Майкл Каннингем
«Дикий лебедь и другие сказки»
— Так вы с дядей Антоном давно вместе? — я скинула сумку с плеча и обратно села за стол, намазывая варенье на подстывшие сырники.
— Он мне один раз помог, а потом мы много лет дружили, как видишь — додружились! — мама засмеялась, выглядывая в окно любимого мужчину.
Эта вся информация не могла уложиться в моей голове. Зачем любовнице моего отца, которая стала в итоге женой, поливать грязью бывшую жену, которая совершенно не претендует и не претендовала на умершего папочку.
