— Этого никогда не будет, — шепчу ему в губы, сама не зная, кого в этот момент убеждаю.
Его руки прижимают меня сильнее, тело к телу, и низ живота простреливает импульсом, который тут же разливается чем-то горячим. Мне безумно стыдно за свою реакцию, но я ничего не могу поделать — она уже есть. Тимур аккуратно тянет меня за волосы, заставляя больше отклонить голову назад.
— Ты еще красивее, когда возбуждена, — говорит Тимур, а я вспыхиваю, но не успеваю никак среагировать, он вдруг обхватывает своими губами мою нижнюю, дразняще тянет ее зубами, а я со всей силы цепляюсь за его футболку, сминая ее в руках.
Мое напряженное тело вдруг размякает, горячее тепло внизу живота вспыхивает, заставляя запертое в груди дыхание вырваться наружу тяжелым предвкушающим выдохом, когда Тимур отпускает мою губу. Я все еще сильно сжимаю его футболку в руках, в голове словно затянуло пеленой, и я не сразу понимаю, что Тимур отстранился. Открываю глаза, растерянность сменяется чувством стыда из-за того, что я только что допустила. Злость на себя выплескивается предсказуемо: я влепляю Тимуру пощечину.
Он принимает ее с тем же непроницаемым выражением лица, снова поворачивается ко мне, я испуганно пячусь, но Тимуру не приходит в голову как-то отвечать, он делает несколько шагов назад, не сводя с меня взгляда, и садится на металлическое сиденье. Я резко отворачиваюсь, иду в сторону ленты, которая как раз начинает двигаться, обхватываю себя руками за плечи.
Господи, что я сделала только что? Зажмуриваюсь, выдыхая. Я не могу даже думать, анализировать произошедшее, потому что сразу снова ощущаю вкус этого поцелуя. Невозможно, просто невозможно. Что это было? Как он мог? Как я могла?!
Открываю глаза, смотрю на движущуюся ленту, но ничего не вижу. Касаюсь своих губ, и снова прошибает. Что за?.. Хочу обернуться, и не могу. Не хочу видеть его самодовольный взгляд. Он ведь на самом деле считает, что может получить все, что хочет. И кого хочет.
От воспоминаний низ живота снова сводит. Я чувствую себя грязной, порочной оттого, что настолько не могу справиться со своим же телом. Что для возбуждения не становится преградой даже запруженный людьми зал аэропорта. И что это возбуждение связано не с мужем, а с Тимуром. Это же, черт возьми, Тимур Мираев, очнись, Милана!
Я словно прихожу в себя. Резко, как водой окатили. Фокусирую взгляд на ленте, мой чемодан успел проехать мимо за это время. Не оборачиваюсь, хотя чувствую, как спину жжет взгляд. Отчего-то уверена, что Тимур смотрит на меня, смотрел все это время.
Я не буду идти у него на поводу. Не дождется. И тем более не буду тушеваться. Именно это стимулирует его двигаться дальше в своей игре в кошки-мышки.
Забираю чемодан с ленты, выдвигаю ручку и иду в сторону выхода, запрещая себе даже коситься в сторону ряда сидений. Выхожу из аэропорта и осматриваюсь, стоянки такси возле этого выхода нет, напротив дорога с пешеходным переходом, наверняка где-то там будет парковка.
Чемодан мягко вырывают из моих рук.
— Нам туда, — кивает Тимур и, не глядя на меня, идет в сторону перехода, катя мой чемодан. Несколько секунд растерянно моргаю, потом зло выдыхаю. Он и впрямь считает, что имеет право так себя со мной вести?
Вырывать чемодан из рук, безусловно, глупо, я иду за Тимуром на расстоянии в метр, разглядывая широкие плечи и сильные руки. Он движется расслабленно и даже в походке чувствуется уверенность в себе, оттого не удивляюсь, когда две девушки оборачиваются ему вслед. Бросаю на них тяжелый взгляд и ускоряюсь, но тут же себя одергиваю: мне-то какое дело?
Сейчас я сяду в свое такси, Тимур — в свое, и мы разъедемся в разные стороны. На работе сталкиваться будем мало, в любом случае, там люди, так что он не будет позволять себе лишнего. Так что все будет хорошо. Морщусь: дерьмовый какой-то психоанализ вышел.
Тимур успевает подойти к таксисту и загрузить чемодан в багажник. Открывает мне дверцу, разглядывая с насмешливостью.
— Спасибо, — коротко говорю, садясь в салон. Дверца захлопывается, отрезая меня от внешнего мира и Тимура. На секунду становится легче дышать. Но только на секунду, потому что потом Тимур открывает дверцу с другой стороны и садится рядом со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нам все равно по пути, — улыбается мне, я только сжимаю зубы и отворачиваюсь, отодвигаясь ближе к своей дверце. Тимура это, кажется, откровенно смешит. Он называет адрес, по которому меня нужно отвезти, я поворачиваюсь к нему, хмурясь.
— Откуда ты знаешь адрес?
— У Любы подсмотрел, — хмыкает он, я снова отворачиваюсь. Кобель. Самый натуральный кобель. Сжимаю ладони в кулаки почти до боли и отпускаю напряжение. Нужно просто отстоять свои границы.
— Тимур, — снова смотрю на него. — Давай договоримся кое о чем.
— О чем?
Бросаю взгляд на водителя через зеркало заднего вида, Тимур усмехается. Немного наклоняюсь вперед и шиплю:
— У тебя ведь много баб, Тимур. Оставь меня в покое.
— А если нет? — он тоже чуть подается вперед, и я предательски отклоняюсь.
— Это не самый лучший способ потешить свое эго, — чеканю холодно. — Вокруг тебя много молодых свободных девушек, хоть на одну ночь, хоть на всю жизнь. Так что еще раз повторяю: оставь меня в покое. А иначе мне придется пожаловаться мужу. Не доводи ситуацию до конфликта.
Я снова отворачиваюсь к окну, а Тимур без стеснения подсаживается ко мне, близко, прижимаясь бедром к моему бедру, кладет руку позади меня на спинку сиденья.
— Не хочу, чтобы водитель нас слушал, — тихо говорит мне на ухо.
— Нечего слушать. Я серьезно, Тимур, прекращай. Я могу и к руководству обратиться, это, в конце концов, уже настоящий херассмент.
— Херассмент — это когда в принудительной форме, Милана, — голос Тимура над моим ухом тихий, низкий… завораживающий. — А у нас с тобой не херассмент, а взаимное возбуждение. Но я тебя услышал, не переживай.
Усмехнувшись, он отсаживается и до конца дороги больше не говорит ни слова, я растерянно кусаю губы, косясь на него время от времени. Тимур сидит в телефоне, видимо, с кем-то общается, улыбаясь. Я пытаюсь собрать воедино мысли и эмоции. Выходит так себе.
К счастью, в городе в это время мало пробок, так что до района метро «Черная речка», где располагается квартира, мы доезжаем быстро. Мне тут нравится: зеленый район, явно тихий, утыкан сталинками последних годов застроек. Таксист тормозит во дворе одного из таких, мы все выходим, мужчина достает чемодан, отдает его Тимуру.
— Я тебя провожу, — говорит тот.
— Это ни к чему.
Таксист, кашлянув, переминается с ноги на ногу, глядя на нас.
— Можете ехать, — кивает Тимур, тот быстренько садится в машину.
— Ты что, в мои няньки заделался? — упираю я руки в бока. Тимур окидывает меня быстрым взглядом.
— Ты просто не привыкла к тому, что мужчина ухаживает за женщиной. Расслабься, Милана.
Я вспыхиваю, в очередной раз за то недолгое время, что нахожусь рядом с Тимуром.
— Ты не ухаживаешь, — выпаливаю зло. — Ухаживают с заботой, Тимур, когда хотят помочь. А ты просто издеваешься.
— Набирай номер квартиры.
От безысходности хочется заорать, но это будет похоже на приступ истерички, и меньше всего мне хочется казаться такой — слабой в его присутствии.
Молча набираю номер квартиры, молча поднимаюсь на третий этаж, на пороге стоит девчонка лет двадцати пяти, на ней топик и короткие шорты. Симпатичная, фигуристая, я почти заставляю себя не оборачиваться, чтобы увидеть реакцию Тимура. Потому что девушка-то рассматривает его с любопытством.
— Саша? — натягиваю я улыбку. Она кивает.
— Я Милана. Это Тимур, он тоже из московского офиса, помог мне с вещами.
— Ясно, — она улыбается еще шире. Не мне — Тимуру. — Это здорово, когда мужчина проявляет заботу.
Я почти готова закатить глаза, особенно когда слышу смешок Тимура.
— Милана просто очень ценный сотрудник, — произносит он. Мы заходим в узкую прихожую, я спешно разуваюсь, поворачиваюсь к Тимуру и говорю логотипу на его футболке:
