Что, если она нужна ему?
А она нужна ему?
Нужна.
Он обхватил голову руками. Что теперь делать?
Если они будут встречаться открыто, у них обоих возникнут проблемы. Но она не любит свою работу. Может, он сможет убедить ее уволиться. Патрик, конечно, никогда не дал бы ей работу в холдинге, но на Манхэттене есть другие издательства.
Дверь распахнулась, и Патрик ворвался в кабинет.
— Как ты смеешь путаться с дочерью моего врага?
Вот и началось.
— «Холт Энтерпрайзиз» не враг. Он конкурент. И не единственный.
— Холт не обычный конкурент. Он использует закулисную тактику, чтобы получить то, что хочет. Почему ты так уверен, что Обри Холт не подослали, чтобы выудить у тебя информацию?
— Потому что мы не говорим о работе.
Это правда. Он не рассказывал ей о том, как Патрик выбирает себе преемника. Но несколько раз был близок к этому. Ему нужно было с кем-то поговорить о том безумии, которое происходило в холдинге.
— Не убеждает. Завязывай с этим, — приказал Патрик.
Наверное, так было бы лучше, но он не мог. Приходилось признать, что он буквально одержим ею.
Весь уикенд в Колорадо гости обсуждали историю невесты и ее матери: двадцать три года назад Патрик вынудил Финолу отказаться от новорожденной дочери. Финола не могла скрыть боль, раскаяние и гнев, которые даже теперь отравляли ее отношения с родителями — Мэв и Патриком.
— Я считаю, что мои отношения с Обри — не твое дело.
— Мое. Ты работаешь на меня, работаешь на ИХЭ. Завязывай с дочерью Холта, иначе…
Лайам резко встал и подался вперед.
— Патрик, ты ставишь мне ультиматум? Ты уверен, что сейчас, когда ты почти год издеваешься над компанией и семьей, я не предпочту уйти?
Взгляд голубых глаз, столь похожих на его собственные, стал жестким.
— Тогда, я думаю, тебе стоит уйти. На некоторое время. Пока ты не поймешь, что для тебя важнее.
Холодок пробежал по спине Лайама.
— Ты выгоняешь меня?
— Пока ты не перестанешь общаться с Обри Холт, я не пушу тебя в это здание.
— Ты мне не доверяешь?
— Я просто не хочу рисковать.
— Прекрасно. Я ухожу.
— Я занят, Обри. Это что, не может подождать? — Мэтью Холт даже не поднял глаз от бумаг на своем столе.
Обри стояла перед его столом с колотящимся сердцем и готовилась к худшему. Она решила, что лучше немедленно рассказать все отцу, чем терзать себя страхами в ожидании, пока он сам все узнает.
— Я встречалась с Лайамом Эллиотом.
Он немедленно поднял голову. Ну что ж, раз в жизни ей удалось завладеть вниманием своего отца.
— Что ты сказала?
— Я встречалась с Лайамом Эллиотом. Я решила сообщить тебе это прежде, чем ты услышишь это от кого-то еще.
— Ты должна немедленно это прекратить.
Очень может быть, но не ему это решать.
— Мне двадцать девять лет, я слишком стара для того, чтобы папочка выбирал мне мальчиков. Я сама буду решать, когда мне заканчивать мои романы. И стоит ли это делать.
Мэтью смотрел на нее холодным взглядом, который столько раз заставлял ее отступать. Но на этот раз он не дождется.
— Ты спишь с ним?
Она так покраснела, что отвечать не было необходимости.
— Да.
— Я просил тебя узнать у него внутреннюю информацию. Ты что, спишь с ним ради этого?
Можно было бы солгать ему, сказать то, что он хотел услышать, и, может быть, хоть один раз в жизни у нее будет шанс увидеть интерес и даже уважение в глазах своего отца.
— Мы не говорим о работе. И я не собираюсь его обманывать.
Мэтью откинулся на спинку стула и изучающе посмотрел на дочь.
— Ты влюблена в него.
Такой комментарий — а точнее, обвинение — поразил ее, потому что это был первый случай, когда отец говорил с ней о личных делах.
Мэтью задумчиво постукивал ручкой по столу. Двадцать два удара. Обри подсчитала их, чтобы как-то справиться с паникой.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Обри, и если Эллиот сделает тебя счастливой… — Он пожал плечами. — Но если из «Холт Энтерпрайзиз» будет утечка информации и у меня будет хоть тень подозрения, что виною тому ты, я тебя уволю. Надеюсь, это понятно?
— Да, сэр. — Давно было понятно, что бизнес для него важнее дочери.
— Так что ты выяснила про ситуацию внутри ИХЭ?
Лайам один раз упомянул «глупое соревнование, которое устроил Патрик», но она не собирается сообщать отцу ни это, ни что-либо иное.
— Ничего.
— Так узнай. — Он опять углубился в свои бумаги. Аудиенция была закончена. Объяснять ему, что она не станет на него шпионить, — напрасная трата времени. Кроме того, они, вероятно, никогда больше не встретятся с Лайамом. Она поставила точку, вернула ему ключи, и, согласно их уговору, если один из них уходит, другой не пытается его удержать.
Ночное бегство от Лайма было самым тяжелым в ее жизни решением. Она убеждала себя, что боль пройдет. Ее матери всегда удавалось склеить свое разбитое сердце, и Обри, конечно, тоже сможет. Но пока ей это не удавалось. Пока ей казалось, будто она живет в вечных сумерках.
Обри вернулась в свой кабинет. Перед столом секретарши стоял курьер.
— А вот и она, — сказала Линда. — Обри, вам пришло письмо, и курьер должен передать его вам лично в руки.
Обри поставила свою подпись, взяла конверт и проверила адрес отправителя.
Паб Эрни. Любимое место Лайама. Ее сердце заколотилось о ребра.
— Спасибо.
Она влетела в кабинет, захлопнула за собой дверь и разорвала конверт. Внутри были авиабилет и записка.
«Виноградники Напа зовут. Полетишь со мной? Л.».
Она рухнула на стул и прижала руку к груди. Первый класс, девять утра.
Завтра.
Будь у нее хоть капля мозгов, она бы отправила этот билет обратно с тем же курьером и поставила бы точку в этом увлекательном приключении. Она должна уйти, пока от ее сердца не остались одни ошметки. У них нет будущего.
Очевидно, высшее образование и магистерская степень не являются показателем интеллекта, потому что Обри нажала кнопку внутренней связи и сказала:
— Линда, отмените все мои дела и встречи на ближайшие две недели. Я беру отпуск и не знаю, сколько он продлится.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Лайам почти опьянел от счастья, когда увидел Обри в толпе туристов. Их глаза встретились, и опять он ощутил ее фиалковый взгляд как удар прямо в солнечное сплетение. На секунду она замерла, потом направилась к нему.
В его голове зазвенел отдаленный сигнал тревоги. Он понимал, что не должен быть так счастлив при виде ее.
Может, он в нее влюблен?
Конечно, нет.
Но ради чего тогда ты рискуешь расположением Патрика, человека, которого ты ценишь больше всех других? Ради простого удовольствия ?
