Стас не мог уснуть. Его бил нервный озноб, он ворочался, мешал спать Эвелине и после часа мучений она заставила его выпить три таблетки снотворного. Он проспал как убитый до половины первого, не слышал, как Эвелина ушла и проснулся от телефонного звонка.
После душа он поплелся на кухню, сварил себе крепкий кофе, заляпал гущей плиту. Телефон опять заурчал, Стас вздрогнул и разбил фарфоровую сахарницу. В трубке молчали. Он хотел сразу бросить ее, но отчетливо услышал музыку. Это не были обычные звуковые вкрапления, попадающие на линию из радиоэфира. Кто-то специально поднес трубку к магнитофону. Он узнал "Битлз". Невозможно было не узнать, поскольку звучала хрестоматийная песня "Естедей".
Продолжая держать трубку, Стас достал веник, совок, чтобы убрать осколки и рассыпанный сахар. Ему пришло в голову, что у старушки Эвелины завелся чокнутый поклонник, который развлекается таким подростковым способом. Внезапно сквозь музыку приятный женский голос отчетливо произнес:
- Ты, Герасимов, глупая обезьяна.
Затем смех и короткие гудки.
Стас несколько секунд стоял, открыв рот, с гудящей трубкой в одной руке и веником в другой. Ледяной пот тек по лицу и за ворот мягкого махрового халата Эвелины. Сквозь тяжелый звон в ушах он расслышал, как надрывается домофон. На ватных ногах он поплыл в прихожую и замер у двери. Домофон звонил минуты три, не меньше. Стасу показалось, что прошла вечность. Только когда стало тихо, он почувствовал острую боль в ступне, увидел кровавые следы на полу. Фарфоровый осколок пропорол тонкую подошву тапочка и глубоко вошел в тело.
* * *
Юля подъехала к дому в начале одиннадцатого, усталая, но довольная. Сегодня она оперировала певицу Анжелу, и, кажется, все прошло хорошо. Операция была заснята на видеопленку, ей хотелось поскорей улечься на диван перед видиком, поставить адаптер с кассетой и подробно просмотреть все, от начала до конца, потому что одно дело, когда кажется, будто все хорошо, и совсем другое когда ты в этом уверен.
Она припарковала машину, но не успела вылезти, как у нее в сумке затренькал мобильный.
- Добрый вечер, Юлия Николаевна, - произнес низкий мужской голос,-извините за беспокойство...
- Так. Я просила вас не звонить мне домой. Но и на мобильный тоже, пожалуйста, не надо, - раздраженно перебила Юля.
- Простите, но вы меня не просили не звонить вам домой, потому что я никогда этого не делал, - мягко ответили ей, - мы с вами пока вовсе не знакомы, и я...
- Не знакомы и слава Богу! - рявкнула Юля, выключила телефон, убрала его в сумку и быстро пошла к подъезду. Она не слышала, как хлопнула дверца неприметной черной "Тойоты", припаркованной в глубине двора, не видела, как двинулась за ней следом длинная тонкая фигура, и жутко испугалась, когда у нее за спиной низкий голос произнес:
- Вы забыли включить сигнализацию, Юлия Николаевна.
Двор был пуст. В ярком фонарном свете она разглядела распахнутую замшевую серую куртку, под ней черный безупречный костюм, белоснежную рубашку, строгий серо-черный галстук, огромный кадык, жесткий, гладко выбритый подбородок. Вместо глаз блестели очки в тонкой оправе. Мужчина был высок и болезненно худ.
- Ну что же вы так нервничаете?- снисходительно спросил он. - Моя фамилия Райский. Вам передал мою визитку Мамонов Петр Аркадьевич.
- Вы полковник ФСБ? - с некоторым облегчением уточнила Юля.
- Совершенно верно. Мне надо с вами побеседовать, Юлия Николаевна.
- Что, прямо здесь и сейчас?
- Да, сейчас. Но не обязательно здесь. Если вы не хотите пригласить меня к себе домой, то мы можем посидеть в кафе в двух кварталах отсюда. Правда, я там никогда не был. Не знаете, это приличное место?
- Понятия не имею. Послушайте, почему такая срочность? Вы могли бы прийти ко мне на работу завтра утром.
Он улыбнулся и покачал головой:
- Вы слишком заняты на работе. Там разговаривать неудобно. Давайте не будем терять время, Юлия Николаевна. Вы устали, у вас была тяжелая операция. Решайте, куда пойдем, к вам или в кафе? Есть еще вариант. Мы можем побеседовать прямо здесь, на улице, но вряд ли вам это понравится, да и мне тоже, честно говоря. Холодно, сыро. Даже на лавочку не сядешь.
Приводить этого длинного полковника к себе домой Юле вовсе не хотелось. Но тащиться с ним в кафе не было сил. А на улице правда похолодало. В конце концов, он не грабитель, не убийца, ему что-то надо и просто так он не отвяжется. Лучше домой.
Она достала телефон, включила и набрала домашний номер, чтобы предупредить Шуру. Ее дочь могла расхаживать в такое время по квартире в пижаме, с лицом, намазанным белой глиной или еще чем-нибудь.
- Шура, я через пять минут приду. Не одна, - быстро проговорила она в трубку.
- Мамуль, ты где?- сонно спросила дочь.
- У нас во дворе.
- А с кем?
- С чужим человеком.
- Совсем с ума сошла? Зачем ты чужого ведешь домой, да еще в такое время?
- Если ты в неприличном виде, спрячься.
- Ага. Я только что из ванной. Можешь сказать, кто он такой?
- Не важно. Потом объясню. - Юля убрала телефон и кивнула Райскому: Пойдемте. Могу вам уделить минут сорок, не больше.
- Вот спасибо, - широко улыбнулся он, и Юля обратила внимание на шикарные, ослепительно белые зубы, - сорок минут вполне достаточно. Но только дочери не стоит объяснять, кто я и откуда. Пока, во всяком случае.
Они поднялись по ступенькам подъезда, Юля набрала код на домофоне и, не оборачиваясь, спросила:
- Как же мне вас представить?
- Скажите, я ваш коллега.
- Вы не похожи на моего коллегу.
- Почему?
- Потому что вы похожи на полковника ФСБ. Может, все-таки объясните, что вам от меня нужно?
Они ехали в тесном лифте, и запах его дорогого одеколона был неприятен.
- Помощь, - произнес он тихо и многозначительно, - нам нужна ваша помощь, Юлия Николаевна. И не надо так волноваться. Я, кажется, пока ничем вас не обидел.
Юля достала ключи и не сразу попала в замочную скважину. У нее слегка дрожали руки, и она жестко сказала себе, что это просто от усталости.
- Ма-ам! - крикнула Шура из глубины квартиры. - Скажи ему, пусть снимет ботинки! Я сегодня полы мыла!
- Какая она у вас хозяйственная,- улыбнулся Райский, - у меня двое мальчишек и ни черта дома не делают. Вот что значит девочка.
Юля молча поставила перед ним тапки, сняла сапоги и босиком отправилась в комнату Шуры. Та сидела за письменным столом в старой застиранной футболке. Лицо ее было покрыто слоем какого-то зеленоватого крема.
- Ты ела? - спросила Юлия Николаевна, поцеловав дочь в макушку.
- Так нечего, - пожала плечом Шура, - холодильник пустой, котлеты я уже видеть не могу. Но ты не волнуйся, мамочка, я после школы зашла в "Макдоналдс". Слушай, а кто он, этот длинный дядька?
- Откуда ты знаешь, что он длинный? - шепотом спросила Юля.
- В окошко посмотрела. Интересно же. Вдруг у тебя появился ухажер?
- Издеваешься? - криво усмехнулась Юля. - Ладно, ложись спать. Завтра опять будешь сомнамбулой.
Полковника Райского в прихожей уже не было. Он сидел на кухне и держал незажженную сигарету.
- Я вас слушаю, Михаил Евгеньевич, - произнесла Юля, усаживаясь напротив.
- Надо же, вы запомнили мое имя-отчество, - обрадовался Райский, - будет совсем хорошо, если вы угостите меня кофейком и разрешите закурить.
- Курить можно, а что касается кофе, то я должна сначала просто посидеть и передохнуть. Не возражаете?
- Конечно, отдыхайте, Юлия Николаевна, - его очки сверкнули, - у вас сегодня была сложная операция. Кстати, она прошла удачно?
- Михаил Евгеньевич, вы, вероятно, хотите поговорить об Анжеле? - Юля откинулась на спинку стула и устало прикрыла глаза.
- Почему вы так решили?
- Потому что она была жестоко избита, изуродована, преступники пока не найдены. В прессе мелькали слухи, будто певица дружит с каким-то известным чеченским террористом. Есть вероятность, что это он ее избил. Поскольку мне предстоит долго и тесно общаться с Анжелой, вы хотите, чтобы я сообщала вам все, что узнаю нового от нее или о ней. - Юля проговорила это быстро, на одном дыхании, и так тихо, что полковнику пришлось податься вперед, перегнуться через стол.
- Лихо, - кивнул он, - молодец, доктор Тихорецкая. Я, кажется, в вас не ошибся.
Юлю слегка задел его снисходительный тон. Она хотела сказать в ответ что-нибудь саркастическое, но поленилась. Молча встала, включила чайник, достала сахарницу и банку с молотым кофе.
- Я пью сладкий. А вы?
- Я тоже, - кивнул Райский, - и если можно, покрепче. Юлия Николаевна, уж коли вы все так быстро и легко вычислили, то, наверное, готовы сразу ответить: да или нет.
Юля застыла с туркой в руке и вдруг рассмеялась.
- Чем же я вас так развеселились-спросил Райский.
- Профессионализмом, Михаил Евгеньевич, - ласково ответила Юля, исключительным знанием психологии. Вы меня сначала похвалили, расслабили, а потом сразу раз - и нажали.
