Алекс понизила голос до шепота, как будто в комнате их было только двое. Пока игра шла в одни ворота, и теперь она хотела получить плату за свои услуги.
– А вы можете рассказать мне, как чувствует себя бедняжка?
– Боюсь, что не слишком хорошо, – поколебавшись, ответил Брайант. – Все дело в том, что преступник, по-видимому, сожалел о содеянном…
Доктор Торн напряглась.
– Только не это, для нее это должно быть ужасно!
– Сейчас она совсем раздавлена чувством вины. – Сержант кивнул. – Кажется, она никогда не рассматривала такую возможность. В сознании Руфи насильник все еще был тем монстром, который надругался над ней, а не человеком, который испытывает угрызения совести и сожалеет о своем поступке. И вот сейчас она к тому же убила его.
Алекс закипела от ярости. Если б она была одна, то сейчас бы по комнате уже летали мебель и элементы декора. Эта идиотка чувствует вину за то, что убила мерзавца! Она, видите ли, испытывает угрызения совести за то, что лишила жизни негодяя, который жестоко изнасиловал ее, избил и бросил умирать!..
Но психиатр спрятала свою ярость за мягкой улыбкой. Руфь жестоко предала ее. Доктор Торн всерьез рассчитывала на эту девушку, а все закончилось тем, что та оказалась на удивление слабоумной. Алекс очень хотела бы увидеть эту идиотку перед собой, чтобы свернуть ей шею!
– Доктор, мы хотели бы поподробнее знать о том состоянии, в котором Руфь находилась в момент убийства.
Так вот в чем дело… Вот зачем они пришли и вот почему против Руфи еще не выдвинуто официальных обвинений. Детективы проводят проверку на тот случай, если защита попробует объявить Руфь невменяемой на момент совершения убийства… Они не хотят, чтобы у убийцы была возможность избежать наказания!
– Вопрос довольно сложный. Меня ведь не было рядом в момент преступления, поэтому…
– Но вы же будете готовы принять сторону защиты и засвидетельствовать, что в момент совершения преступления Руфь Уиллис была не в себе?
– Глупо делать вывод, что если женщина посещает психиатра, то она обязательно сумасшедшая.
– Это не ответ на вопрос, доктор.
Конечно нет, но Алекс намеренно нагнетала обстановку, чтобы показать им, что находится в сложной ситуации. И тем не менее инспектор так и не посмотрела в ее сторону.
– Моей целью было ее вылечить. Вы должны понять, что я уже знала Руфь какое-то время и у нас с ней появились определенные взаимоотношения. Она мне доверяла.
– А мы должны понять ее чуть лучше, прежде чем двинемся дальше.
Алекс поняла, что ее следующая фраза может навсегда изменить жизнь Руфи. Если она, как эксперт, решит, что девушка находилась в состоянии аффекта и к ней может быть применено правило ограниченной ответственности, то КСУП, скорее всего, предъявит ей обвинение в непредумышленном убийстве, чтобы наверняка добиться обвинительного приговора. То, что она сейчас скажет, может означать разницу между пожизненным заключением и сроком от пяти до восьми лет.
– Нет, находясь в здравом уме, я не могу подтвердить, что Руфь Уиллис сумасшедшая.
Как же она ненавидит людей, которые ее разочаровали!
Теперь они смотрели на нее не отрываясь. Оба. Особенно Брайант, который заметно разволновался.
– Доктор, и вы что, согласитесь выступить на стороне обвинения?
Несколько минут Алекс молчала, всячески демонстрируя, что разрывается между своими обязанностями по отношению к пациентке и обязанностями добропорядочного гражданина.
Наконец она с силой выдохнула воздух и произнесла:
– Только если это будет абсолютно необходимо.
Прощай, Руфь! И поделом тебе, сука…
Прежде чем протянуть руку, сержант взглянул на свою начальницу.
– Благодарю вас за ваше время, доктор Торн. Вы нам очень помогли!
Алекс, все еще не отошедшая от внутренней борьбы, молча кивнула.
Брайант пошел к выходу, и инспектор направилась за ним. На пороге она остановилась и обернулась, заговорив второй раз за все время беседы. У нее был низкий, мягкий и уверенный голос.
– Последний вопрос, доктор Торн. Я немного удивлена, что с вашей подготовкой, многими годами практики и временем, которое вы проводили с вашей пациенткой, вы не заметили, что что-то должно произойти.
Алекс посмотрела в немигающие глаза женщины и увидела в них такой ледяной холод, что по спине у нее пробежали мурашки. Несколько мгновений они не отводили друг от друга глаз, а потом инспектор пожала плечами и вышла из комнаты. Доктор Торн смотрела на закрытую дверь. Хотя она все еще кипела от гнева, теперь Алекс почувствовала, что всерьез заинтригована. Единственным, чего она никогда не боялась, был открытый вызов. В голове у нее зашевелился план, и психиатр улыбнулась. Когда закрывается одна возможность, то обязательно открывается следующая!
Глава 22
Шейн Прайс отступил в тень, когда дверь дома открылась. Из нее вышли мужчина с женщиной и залезли в «Гольф». Несмотря на всю его ярость, сердце Шейна забилось быстрее, когда он мельком увидел ее силуэт; она закрывала дверь. Гнев отступил перед ее совершенством.
Его переполняли эмоции. Он ее ненавидел, он ее любил, он в ней нуждался.
Но это не было сексуальным желанием. Его способности испытывать сексуальное влечение были уничтожены много лет назад.
Он восхищался ее совершенством и чистотой. Она была такая чистая… По тому времени, что она проводила с ним, он помнил, что ее волосы всегда пахли кокосом и в ду́ше она пользовалась гелем с запахом жасмина. Ногти ее были аккуратными и наманикюренными, хотя она и не покрывала их лаком. Ее одежда всегда была свежей и тщательно отглаженной.
Сам он был одет в ту же одежду, в которой среди ночи уходил из Хардвик-хаус. Светло-синие джинсы стали заскорузлыми от грязи. Колени были вымазаны в саже и копоти – Шейн стоял на них, «работая» за старым бинго-клубом в Крэдли-Хит. За свои услуги он не брал больше пятерки – только чтобы хватило на еду.
Но волновала его совсем не внешняя грязь. Его мучила грязь внутренняя. Каждая клеточка его тела была вымазана в его прошлом. Иногда Шейн представлял себе, как разбирает свое тело по косточкам и моет каждую из них теплой мыльной водой. Если б он мог тщательно оттереть каждую, то вновь собрал бы уже скрипящее от чистоты тело.
Но Алекс отняла у него эту надежду. Он никогда не забудет член своего дяди, изливающийся у него внутри. Или то тошнотворное чувство, которое он испытывал, когда мужская рука ласкала волосы на его голове, а в ушах у него звучали интимные поощрения, сопровождавшие половой акт. Эти произносимые шепотом нежности были еще хуже, чем само изнасилование.
Шейн почувствовал, как вместе с этими воспоминаниями его рот наполняется желчью. Он отбежал на боковую улицу и нагнулся. Гамбургер из «Макдоналдса», заработанный с таким трудом, оказался на тротуаре.
Ярость вернулась к нему с такой силой, что он чуть не упал. До последней встречи с Алекс его не покидала пусть слабая, но все же надежда на то, что он сможет отмыться. Что кто-то как-то найдет способ убрать эту сажу.
Но во время последнего разговора она лишила его этой надежды. Она лишила его всего, и теперь ей придется за это заплатить! Рукавом куртки Шейн вытер слюну в углу рта. Он уже знал, как попадет в дом. Через крохотное окошко в ванной, которое было всегда приоткрыто. Он был уверен, что пролезет в эту узкую щель. Еще будучи ребенком, он научился забираться в самые крохотные отверстия. Чтобы спрятаться.
В следующий раз, когда она уйдет, он заберется в ее дом, в ее крепость и станет ждать. Ее.
Глава 23
– Но послушай, Брайант, почему она согласилась свидетельствовать против собственной пациентки? – спросила Ким, когда они вернулись в участок.
Пожав плечами, сержант открыл коробку с ланчем и стал внимательно рассматривать ее содержимое, хотя оно никогда не менялось – все то же яблоко, сэндвич с ветчиной и сыром и напиток «Актимель».
– Совесть замучила?
На это Стоун не стала отвечать. Она догадалась, что ее напарник попал под влияние этой холодной привлекательной женщины и ее игривой улыбки. Ведь Ким сама была вынуждена признать, что в этой Торн было что-то привлекательное, хотя и никак не могла смириться с несколькими вещами. Они приехали к психиатру, чтобы получить информацию, и они ее получили, но Стоун не могла избавиться от неприятного ощущения, что узнали они больше того, о чем спрашивали.
Ким также ощутила, что ее природный инстинкт, который позволял ей разбираться в эмоциях собеседника, отключился именно в тот момент, когда они переступили порог кабинета Алекс. Удивительно, но, несмотря на свою собственную эмоциональную закрытость, инспектор очень хорошо чувствовала эмоции других людей, и тем не менее в случае с этой Торн она ничего не ощутила.
– Послушай, командир, а в чем, собственно, проблема? Она ответила на наши вопросы и согласилась дать показания в суде. Так что всех нас можно поздравить.
