«Эх, мама не горюй! – с притворным сочувствием протянул Безымянный, хитро поглядывая на Лагутина. – А может, это твоя работа, фраерок? Мало ли куда ты на лодке мог заплыть?»
«Нет, это не я», – ответил Лагутин и посмотрел на Безымянного тем же взглядом.
Безымянный усмехнулся.
«На меня думаешь? – с пониманием спросил он, потрепал Лагутина по плечу и добавил: – Правильно делаешь!»
Так они и жили в относительном мире и согласии, играя в одну и ту же игру.
– …Ты скоро свалишь, а мне здесь до первого снега сидеть, – сказал Безымянный, облизывая миску. – Надо приличный запас хавки сделать. Сегодня опять дуй в поселок!
– Погода слишком ясная, – попытался возразить Лагутин.
– А ты аккуратненько, камышами, – жестче сказал Безымянный.
– Может, у тебя просто какие-то дела? Так я тебе мешать не буду, залезу в свой шалаш и до шести вечера носа не покажу, – сказал Лагутин и с опозданием подумал, что может показаться слишком догадливым.
Безымянный резко повернулся к нему и схватил его за ворот куртки.
– А вот это, фраерок, тебя не касается! – зашипел он, глядя на малиновое лицо Лагутина маленькими злыми глазками. – Прикуси свой поганый язык, пока я из него фарш не сделал! Мы не на зоне, и ты пойдешь туда, куда я тебе скажу! Понял, гнида?
– Понял.
Безымянный оттолкнул Лагутина от себя.
– Тогда пошли!
Лагутин шел впереди, раздвигая кусты осторожно, чтобы они ненароком не хлестнули Безымянного по лицу. Уголовник шел за ним, след в след, и Лагутин чувствовал затылком его дыхание. «Сейчас как шарахнет меня тесаком по голове! – подумал он и тотчас принялся себя успокаивать: – А что это ему даст? Если я не выйду на связь, в семь вечера сюда нагрянет спасатель со съемочной бригадой, перероет весь остров, найдет мой труп, потом палатку и склад консервов. Вызовет милицию, и кранты этому урке. Зачем это ему надо? К тому же он очень хочет денег».
Утешив себя таким выводом, Лагутин остановился у затоки с черной неподвижной водой, в которой отражались сплетенные между собой ветви деревьев. Безымянный присел у зарослей камышей, пошарил в них рукой и, нащупав шнурок, подтянул к берегу лодку.
– Бензина закупи побольше! – стал давать последние наставления Безымянный и, послюнявив пальцы, принялся отсчитывать деньги. – Ночи все холоднее, мне бензина много понадобится. И не забудь спрятать лодку в камышах, как на берег сойдешь. Но самое главное – замети за собой следы! Чтоб песок после тебя гладкий был! Понял, фраерок? И не писяй кипятком, все у нас получится…
Он дождался, пока Лагутин пристроит свои ноги в тесной лодке, кинул ему пару коротких пластиковых весел и оттолкнул лодку от берега.
«Хрен он от меня сбежит! – подумал Безымянный, приглушая вдруг вспыхнувшее подозрение. – Не такой уж он дурак, чтобы отказаться от пятисот тысяч, которые уже сами падают в руки. Вот только слишком много знает, а это плохо…»
Он стоял у затоки до тех пор, пока лодка не исчезла за песчаной отмелью. Потом он вышел на берег и долго смотрел на соседний остров, похожий на плывущего по озеру ежа.
«Осталось трое, – подумал Безымянный. – Если, как сказал фраерок, поторопить события, то через пару дней вся их гребаная «Робинзонада» закончится…»
Глава 22
Единомышленники
– Добрый вечер, господин спасатель! – театрально произнес Саркисян, приподнял кепку и поклонился. – Вы все еще на свободе?
– Если быть до конца честным, – ответил Ворохтин, – то меня восхищает твоя выдержка.
– О, да! – охотно согласился с этим Саркисян. – Еще моя мама говорила, что на моих нервах можно строить подвесные мосты. А вы, наверное, плохо спите? У вас неважный вид.
– Это дурная наследственность, – с улыбкой ответил Ворохтин. – А вообще, я мстительный и беспощадный человек. И от меня очень трудно избавиться.
– Надо же! – покачал головой Саркисян. – Какая самооценка!
Он снова приподнял кепку и неторопливой походкой пошел в аппаратную, где вовсю шел монтаж очередной подачи.
Темнело. Небесная синева густела, чем ближе к востоку, тем сильнее, но небо оставалось по-прежнему чистым и прозрачным, что предвещало звездную и холодную ночь. Ворохтин поднялся на спасательную вышку. Облаченный в армейский бушлат наблюдатель курил, любуясь кроваво-красным закатом.
– Не волнуйся, не усну, – сказал он.
– Если заметишь сигнальную ракету, постарайся сообщить мне об этом первому, – попросил Ворохтин.
– Без проблем! – пообещал наблюдатель. – А ты думаешь, будет ракета?
Ворохтин пожал плечами:
– Не хотелось бы. Но на душе неспокойно.
– Хватит уже ракет! – сказал наблюдатель и трижды сплюнул через плечо.
Ворохтин спустился вниз. Тут же на него буквально налетела Кира.
– Я все узнала! – зашептала она, хватая его за рукав. – Вот список тех, кто последние три дня брал напрокат лодки! Пойдемте на берег! У вас фонарик с собой?
Они зашли на причал. Кира села на доски, свесила ноги вниз и разровняла на колене мятый клочок бумажки.
– Смотрите! – заговорщицки сказала она, когда Ворохтин посветил на список. – В первый день лодку брали некая Сидоренкова с ребенком, потом сторож Дорохин и бизнесмен Гойдов с девушкой. На второй день опять сторож…
– Из тебя получится настоящая журналистка, – заметил Ворохтин. – Точность и дотошность превыше всего. Ты мне скажи, Гвоздев пользовался лодкой или нет?
– Да, да, да! – горячо зашептала Кира и оглянулась – не подслушивает ли кто. – Вот, пожалуйста! «Гвоздев», а в скобочках – «телевидение». Самое интересное, что он брал лодку именно в ту ночь, когда мы нашли убитую Лену!
Ворохтин взял список из рук девушки и пробежал по нему взглядом.
– Он пользовался лодкой только один раз?
– Лодочник говорит, что за всеми уследить не может, многие берут лодки без спроса, и Гвоздев тоже мог так поступить.
Ворохтин с интересом посмотрел на Киру, заталкивая бумажку в карман.
– Ты мне начинаешь нравиться, – сказал он. – Натура неугомонная и решительная.
– Я хочу написать разгромную статью о шоу-бизнесе, – призналась Кира, слегка зардевшись от комплимента Ворохтина.
– Сенсационный материал?
– Да что вы привязались к сенсации! – воскликнула Кира, готовая обидеться. – Журналистика без сенсации все равно что…
– Брачная ночь без невесты? – предположил Ворохтин.
– Ну, это не вы первый придумали, – ответила Кира. – А во-вторых, сравнение неточное.
– У передачи огромный успех. Дадут написать разгромную статью?
– Написать-то дадут, – вздохнула Кира. – А вот опубликуют ли… Но я сделаю все, что мне подсказывает совесть.
– Браво, – сказал Ворохтин. – Выходит, мы с тобой единомышленники? Этакие ископаемые с тяжелобольной совестью, которые только мутят воду и мешают людям зарабатывать деньги.
– Они убивают людей, – ответила Кира твердо и мстительно.
– Это еще надо доказать, – несколько умерил пыл девушки Ворохтин. – И потому мы не должны выпускать Гвоздева из поля зрения. Он сейчас в аппаратной. Крутись с ним рядом, хорошо? И если вдруг он направится куда-то за пределы базы, то сразу дай знать мне.
Глава 23
Артисты и поклонники
Волна с легкостью приподняла резиновую лодку, выложила ее на песок, словно кусочек торта на тарелку, и откатилась назад. Лагутин тотчас вскочил, чтобы успеть до следующей волны оттащить лодку подальше от воды. Пара встревоженных птиц взмыла в темнеющее небо. Из леса повеяло сыростью и прохладой.
Он закинул сумку на плечо, спрятал лодку в камышах и, чтобы найти ее потом, вогнал в песок высокий шест. Несмотря на то что эта местность мало отличалась от берегов и зарослей острова, сердце Лагутина наполнилось волнующим чувством свободы и легкости. Нечто похожее он испытывал когда-то в армии в первое увольнение после долгого карантина и курса молодого бойца. Забитый, затурканный уставом и «стариками», Лагутин как тень бродил по городскому парку, наслаждаясь одиночеством и свободой. И воздух казался сладким, и деревья представлялись живыми существами, и люди вокруг излучали доброту и ласку…
Задумавшись о прошлом, Лагутин не заметил, как вышел на грунтовую дорогу. Он свернул налево, как объяснил ему Безымянный, и быстро пошел к поселку, который светился россыпью огней.
Оказавшись на центральной улице, Лагутин даже растерялся от изобилия веселых и хмельных людей. Ему показалось невероятным, что шумная и разгульная цивилизация находится столь близко от его острова. Контраст чувствовался необыкновенно ярко. В каких-нибудь трех или четырех километрах отсюда, в затуманенных просторах озера, в гулкой тишине, словно призраки возвышались острова. И на них в суровом одиночестве жили люди, жили по законам замшелой древности, вырывая у природы ничтожные блага, чтобы продлить свое жалкое существование. А здесь весело светились витрины магазинчиков и киосков, завешенные шторами окна гостиниц и охотничьих приютов, сверкали полированными боками дорогие иномарки и водные мотоциклы на прицепах. Из ресторанов и кафе вырывалась ритмичная музыка, и струились по центральной улице аппетитные запахи жареной дичи и рыбы.
