Пока Костя вытаскивал из-под сидений рюкзаки, Виорел коротко перемолвился с извозчиком и сунул ему какие-то деньги. Условились, что сейчас извозчик уедет, но ближе к вечеру вернется и заберет их; видимо, к тому времени Виорел надеялся уладить все дела.
Костя проводил глазами начавшую взбираться в гору кибитку, а Виорел в ту сторону даже не взглянул. Вскинул рюкзак на плечо и зашагал к домику. Пришлось догонять.
У входа их встретил благообразный, похожий на швейцара дедуля, если, конечно, потертый зеленый пиджак с позументами на рукавах счесть униформой.
– Здоровы будьте, дядя Йорха! – бодро поприветствовал его Виорел. – Мастер у себя?
– У себя, у себя, – закивал дедуля, придерживая дверь, пока Виорел протискивался в узковатый, надо признать, вход. – Ждет не дождется, с рассветом приехамши! Вчера еще ждал!
– Вчера не успел, – бросил Виорел через плечо.
– Здравствуйте, дедушка! – осторожно произнес Костя, на всякий случай используя почтительную форму приветствия (она, кстати, реализовывалась вовсе не посредством обращения во множественном числе, совершенно иначе).
– И ты, милок, не кашляй, – отозвался швейцар буднично.
Удивления он не проявил, неприятия не выказал, и Костя слегка приободрился – значит, он способен общаться с джавальерами, не привлекая ненужного внимания. Вместе с тем Костя понял, что не вызывает у этого дедули ни малейшего интереса. Носильщик Виорела, вот и все. Чего тут любопытствовать?
За дверью обнаружился небольшой холл; слева от входа стоял добротный письменный стол; на нем – громоздкий телефонный аппарат в стиле «Барышня, Смольный!». За этим столом, вероятно, и коротал время дедуля в пиджаке с позументами, так что скорее он служил никаким не швейцаром, а вахтером. С противоположной от вахтерского места стороны располагалась ниша с лавочками по периметру и чем-то вроде кадки с пальмой в центре. На второй этаж вела узкая крутая лестница в два пролета; верхний по отношению к нижнему был повернут на 90 градусов вправо.
Пока Костя озирался, Виорел миновал первый пролет и начал резво подниматься по второму. Но примерно посредине вдруг запнулся, помедлил и пристально поглядел на напарника.
– Знаешь что, – сказал он словно бы с сомнением. – Давай-ка, наверное, поклажу сюда. Хетауцэ новых людей не любит, лучше я с ним с глазу на глаз. Как к выпивке перейдем, я тебя и позову.
– А сейчас мне куда? – растерянно поинтересовался Костя, передав вещмешок Виорелу.
– По пирсу погуляй, на кораблики поглазей… Можешь с рабочими поболтать, если на перекур выйдут. Не боись, тут тебя никто не обидит. Только далеко от пирса не уходи, и главное – к дороге в город не суйся. Охраны там не видно, но она есть. Отсюда, пока хозяин не выпустит, никому ходу нет. Усек?
– Усек… сэр… – пробормотал Костя с той же покорностью, с какой еще совсем недавно отвечал шефу в офисе.
«Сэр» он произнес по-русски.
– Вот и славно. – Виорел вздохнул и с натугой поволок оба вещмешка вверх по лестнице.
Почти уже протиснувшись в щелевидный дверной проем на улицу, Костя услышал, как наверху кто-то невидимый пробасил, обращаясь к Виорелу:
– Помочь?
Что ответил напарник, Костя уже не услышал – он вышел под ослепительное джавальское солнце. Вахтер, покуривавший около входа, проводил его хитрым прищуром.
Костя настроился на долгое ожидание, поэтому сознательно не спешил. Для начала лениво поглазел на начало дороги в город. Охраны там действительно не наблюдалось. Поскольку пренебрегать наказом Виорела Костя не собирался, в ту сторону он даже не дернулся. Развернулся, обошел клумбу с высоченными мальвами и направился к пирсу.
В эллингах-мастерских скрежетало и грохотало, для полноты картины не хватало только россыпей искр и ослепительных точек электросварки. Мимо промчался сосредоточенный паренек в промасленной робе и с охапкой веников в руках. Из тенечка у каменного забора лениво тявкнула псина. Сухощавый и дочерна загорелый мореман подкрашивал вытащенную на берег лодку, мурлыкая под нос простенькую мелодию, которая показалась Косте смутно знакомой. Над молом виднелась медленно смещающаяся влево верхушка трубы, а через минуту-другую и весь пароходик показался, близнец тех двух, что покачивались у пирса. Дважды погудев, пароходик начал заруливать в бухточку.
Потом Костя отвлекся на псину, изволившую покинуть тенечек у забора и лениво потрусившую к нему. Намерения у псины были далеки от воинственных, это было понятно сразу. Но Костя все равно остолбенел.
Внешне псина выглядела заурядной дворнягой, у которой кто-то из далеких предков согрешил с таксой, – вытянутая мордочка, висячие лопухастые уши, тонкий прямой хвост, длиннющее пегое туловище и коротенькие лапки.
Только лапок было шесть.
Костя изумленно таращился на псину, которая продолжала не спеша трусить к нему. Средняя пара лапок работала совершенно так же, как и остальные, ни размерами от передней и задней не отличаясь, ни функциональностью. Бородатая шутка о таксе, которой не хватает ножек посередке, внезапно осуществилась.
Подбежав к Косте, собака обнюхала его ботинки, задрав голову, поглядела в лицо, повиляла хвостом и, видимо, сообразив, что ничего съедобного ей от Кости не обломится, потрусила к малярствующему морячку.
Костя все стоял посреди залитой бетоном площадки перед пирсом словно громом пораженный. Эта странная собака оказалась последней соломинкой, переломившей спину верблюду.
Костя вдруг понял, осознал каждой клеточкой тела, что он не дома. Не в России и вообще не на Земле. В неведомой стране, о которой он почти ничего знает, и в неведомом мире под названием Центрум. И что, по большому счету, этим именем вся доступная информация об этом мире и исчерпывается. Не важно, что в точно таком же, как дома, небе сияет точно такое же Солнце. Оно только с виду такое же. Не следует питать иллюзий, Костю занесло в немыслимо дальние дали, и расстояние до Земли измерить невозможно в принципе. И что единственная ниточка, которая связывает его с домом, – это Виорел. Случись что с Виорелом – и Костя застрянет в этом мире навсегда. На заставе, конечно, служат земляки с Вологодчины, но, во‑первых, где та застава, а где нынче Костя! И, во‑вторых, захотят ли земляки помочь? Вовсе даже не факт. Так что за Виорела нужно держаться крепче крепкого, если Костя не собирается до конца дней куковать в Центруме. Лучше вообще не выпускать напарника из виду вплоть до возвращения домой.
Костя невольно покосился на домик, где Виорел в данный момент толковал с мастером Хетауцэ. Может, ну ее, эту прогулку? Сесть в холле напротив вахтерского стола, около пальмы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
