— Да вот наш общий друг Евфимий ходатайствовал перед генерал‑адмиралом о твоем переводе на Балтику.
— Меня? На Балтику? За что же? Неужто я хуже иных служу, неужто моя «Кулевчи» хуже иных плавает и стреляет!
— Нет! – покачал головой Нахимов. – Ты у нас из лучших‑с!
— Тогда почему? За что такое оскорбление? Что, у них на Балтике офицеров не осталось?
— Я не знаю всех подробностей. Но надлежит тебе Степан срочно ехать в Петербург, а потом принимать в Кронштадте фрегат «Диана». Впрочем, зная Путятина, не думаю‑с, что это обычное назначение. Скорее всего, на тебя будет возложена какая‑нибудь особая миссия‑с!
В словах Нахимова имелся свой резон. Лесовский тоже хорошо знал Путятина по службе на Черном море, когда тот командовал корветом и высаживал десанты в Абхазии. Затем Путятин занимался закупкой пароходов в Англии, а после этого и вовсе был отправлен с особой дипломатической миссией в… Персию. Не так давно Путятин был назначен командовать эскадрой на Тихом океане, а это значило, что фрегат, на который назначается Лесовский, предназначен для Дальнего Востока. Кругосветное плавание – это мечта каждого моряка! Впрочем, Лесовский все равно был расстроен донельзя: здесь его друзья, его родной флот, который вот‑вот вступит в бой, а он должен ехать прочь от войны по какому‑то непонятному делу. Но приказы, как известно, не обсуждают, а исполняют.
На пирушке в честь своего отъезда, где друзья вовсю обсуждали, как будут драться с турками, Лесовский сидел, как на собственных похоронах, только что слезы не наворачивались. На следующий день, сдав фрегат своему другу Льву Будищеву, он простился с Севастополем. Вот в последний раз мелькнули синь Северной бухты и мачты родных кораблей… Если бы он только знал тогда, что большинство из тех, с кем сидел прошлым вечером за столом, он уже никогда больше не увидит…
В день отъезда Лесовского начальник штаба Черноморского флота вице‑адмирал Корнилов обратился с неофициальной запиской к управляющему Морским министерством великому князю Константину Николаевичу, прося зачислить в юнкера его старшего сына Алексея, «вступившего в тот возраст, с которого дед его и отец начали императорскую службу». «Предназначая его во флот, – писал в записке Корнилов, – и желая, чтобы он с ранних лет свыкся с морем, я счел бы за особое счастье, если бы мальчик начал свое морское поприще на фрегате “Диана” под командою капитан‑лейтенанта Лесовского, офицера, мне лично известного своей преданностью службе Государя Императора и своей заботливостью о том, чтобы подчиненные ему не только исполняли свои обязанности безукоризненно, но и несли бы их с любовью к своей профессии».
По этому письму и ходатайству начальника Главного Морского штаба князя Меншикова великий князь Константин Николаевич сообщил последнему: «Высочайше разрешено сыну Корнилова идти на “Диане”, но не юнкером, а волонтером, не в военном мундире, с тем, чтобы по достижении 16‑летнего возраста он был зачислен юнкером на действительную службу во время бытности на фрегате».
В письме брату Александру и его жене Софье Дмитриевне от 6 ноября 1853 года вице‑адмирал Корнилов написал: «Прощай, будь здоров. Благодарю, много благодарю и тебя и Софи за Алешу, но до сих пор не знаю, как он отправился». О чем благодарил один брат другого? За хлопоты в связи с отправкой сына на «Диане» под началом Лесовского.
Что ж, дело на самом деле предстояло необычное, если Корнилов пожелал видеть своего первенца именно под началом Лесовского.
Как сложилась бы судьба Лесовского, если бы не этот срочный перевод на Балтику? Гадать здесь особенно нечего. Сменивший его на шканцах «Кулевчи» капитан‑лейтенант Будищев вскоре отличится в победном Синопском сражении, затем будет отважно сражаться на севастопольских бастионах, где и погибнет. Скорее всего, такая же участь ожидала и Лесовского. Шансов выжить в течение одиннадцатимесячной кровавой битвы за Севастополь у него было немного. Но судьба сложилась иначе.
Через три океана
В 1853 году из‑за нарастающего противостояния Петербурга с Лондоном и Парижем наш Дальний Восток оказался совершенно беззащитным.
Имевшиеся там несколько шхун и вооруженных транспортов не могли оказать серьезного сопротивления английским крейсерским эскадрам. Именно поэтому и было принято решение о срочной отправке на Тихий океан трех 52‑пушечных фрегатов: «Аврора», «Паллада» и «Диана». Для скрытности фрегаты уходили в одиночку. Плавание фрегата «Паллада», благодаря присутствию на ее борту писателя Ивана Гончарова, послужило основой для знаменитого цикла путевых очерков «Фрегат “Паллада”». Последним из фрегатов должна была уходить «Диана».
Прибыв в Петербург, Лесовский сразу поспешил в Морское министерство. Принял его морской министр Александр Сергеевич Меншиков.
— Ваша задача, уважаемый Степан Степанович, будет весьма не проста. Именно поэтому по рекомендации адмирала Путятина мы и решили возложить ее именно на вас! – начал он без особый вступлений. – Вы должны усилить нашу эскадру на Дальнем Востоке. Кроме того, помочь вице‑адмиралу Путятину в его непростых дипломатических делах. Разумеется, в обычное время с этим мог справиться обычный командир, но в условиях неприятельских отношений со стороны Англии и Франции, когда война может начаться в любой момент, нужен капитан, обладающий не только хорошими морскими качествами, но и политическим чутьем! Именно поэтому выбор пал на вас!
— Когда надо отплывать? – сразу перешел к делу и Лесовский
— Вчера! – был ему исчерпывающий ответ.
К появлению Лесовского в Кронштадте «Диана» уже вытянулась на внутренний рейд и полным ходом загружалась всяческими припасами. Судно было на тот момент самым новым и мощным фрегатом Балтийского флота. Построенная опытным инженер полковником Загуляевым, она стала вершиной его кораблестроительного мастерства. Водоизмещение фрегата составляло около 1700 тонн, а артиллерийское вооружение составляли 52 пушки 16– и 24‑фунтового калибра.
Команда на фрегате была сборная, причем собирали ее наскоро, а потому, как всегда, попало много молодых матросов, а то и вовсе рекрутов. Что касается офицеров, то на «Диане» собрали далеко не худших. Старший офицер Иван Бутаков (и представитель знаменитого флотского рода и младший брат Григория Бутакова, друга Лесовского по Черному морю) уже имел опыт океанского плавания на «Палладе» до Сингапура. Не хуже были и остальные: капитан‑лейтенант К. Н. Посьет, лейтенант Александр Можайский, мичман Н. И. Пещуров, лейтенант А. И. Энквист, А. А. Колокольцев.
О том, что это были на самом деле лучшие, говорит их последующая карьера. Забегая вперед, скажем, что Иван Бутаков и Пещуров станут впоследствии вице‑адмиралами, Колокольцев контр‑адмиралом и управляющим Обуховским заводом, Можайский сконструирует первый в мире самолет, Посьет станет министром транспорта России, Энквист, командуя кораблями, совершит три кругосветных плавания…
26 сентября фрегат уже под командованием капитан‑лейтенанта Лесовского завершил вооружение и погрузку. В тот день на фрегате принимали гостей, которые приехали проститься с близкими перед долгой разлукой.
Первым слово, как полагается по этикету, взял командир. Подняв свой бокал, Лесовский сказал:
— Нашему судну дали имя в честь римской богини Дианы – покровительницы охотников и защитницы скромности. Это как нельзя лучше подходит к выполнению данного поручения, ведь отныне мы становимся настоящим океанским охотником, при этом нам нельзя забывать и о скромности и не лезть на рожон, чтобы не попасть в лапы более сильного охотника! А потому я поднимаю тост за нашу «Диану», пусть эта римская богиня хранит всех нас в плавании! Прозит!
— Прозит! – подняли бокалы с шампанским офицеры.
Последний вечер в кругу близких прошел душевно, но грустно. Все понимали, что впереди долгая разлука и полная неизвестность.
Согласно полученным Лесовским бумагам, фрегат должен был не только заменить изношенную «Палладу», но и принять в заливе Де‑Кастри контр‑адмирала Путятина с посольством, после чего следовать в Японию для продолжения переговоров с тамошним правительством.
Утром 4 октября «Диану» посетил великий князь Константин.
— Выражаю надежду, что при встрече с неприятелем вы не ударите лицом в грязь и поддержите честь русского флага!
— Рады стараться!
— Снимайтесь с якоря! – велел он Лесовскому, отъезжая. – И с Богом!
«Диану» взял на буксир пароход «Отважный» и потащил за собой к Датским проливам.
Время дорого, и «Диана» не могла штилевать. Если погода не будет благоприятствовать быстрому продвижению вперед, «Отважный» должен будет тащить фрегат. Снявшись с якоря и подав буксир, фрегат начал свое плавание. Осенние штормы еще не набрали силы, а потому через каких‑то девять дней «Диана» отдала якорь на рейде Копенгагена. Едва бросили якорь, Лесовский затребовал себе газет. Из них было очевидно: война с турками уже неизбежна, но, кроме этого, возможно вступление в нее на стороне турок Англии и Франции. Это же подтвердил и прибывший с визитом посол.
