В траншеях снова появились воины: визиготы тихо переговаривались, поглядывая на нее поверх кольчужных щитков на лицах. Мягкий чужой говор слышался в безветренном воздухе, отрывисто щелкали приказы назиров. Она чувствовала, сколько луков поднималось к плечам, сколько глаз переглядывались с мыслью: ничего не стоит подстрелить суку.
Аш протянула руку к Элису и приняла у него тяжелую пику. Щелястая дубовая дверь и пара ставен заскрипели под ее ногами, когда она переходила ров. Рикард не отставал.
"Да, мы прорвали осаду".
За стену, мостки через траншеи, сбить палатки, найти дорогу вглубь. А Гелимера должны были отыскать по знамени. Он не мог не поднять его, командуя в бою. Я знала, что он не выдержит и пустится в бега. И Джонвилль остановит его на мосту. И кто-нибудь из алебардщиков или пеших рыцарей убьет его. Я знала, что так будет.
Знала.
Зачем мне голос Льва?"
Аш оглянулась на видневшиеся из траншей лица визиготов. Она чувствовала себя, с реющим над ней знаменем Льва, средоточием их взглядов: вроде актера на подмостках балагана - со всех сторон видна.
Еще подтягивались прихрамывающие мужчины и женщины, молча вливались в строй. Только строй был не строй, а несколько жалких цепочек, замерших под своими флагами, и все вместе они не составляли и пяти сотен.
Пять сотен человек. Оглушенных. Словно это поражение, а не победа, небывалая, невероятная победа.
За державшимися на ногах подходили те, кому нужна была помощь: Питер Тирелль, закинувший руку на плечо Жан-Жака Кловета; Сен-Син, которого на скрещенных копьях несли двое латников; женщина-стрелок с залитыми кровью глазами - ее вели за руки. Следом еще двое слепых. Алебардщик - кровь стекает в сапог с отрубленных пальцев руки. Спотыкающаяся колонна раненых, в большинстве не потерявших оружия, тащивших его на плечах, двигалась прямо на Аш, так что спереди казалась неподвижной, только покрытые коростой клинки подпрыгивали над головами.
А дальше носилки с людьми, вытянувшимися лицом вниз, других несли без носилок, подхватив под колени и под мышки, перехватывая и покачиваясь под тяжестью мертвого веса. Кто-то лежит тихо, только кровь струится вниз, кто-то яростно, отчаянно кричит, вопит, визжит. Пятнадцать, двадцать, сорок, больше пятидесяти, больше ста. Монахи и визиготские лекари перебегали от одного к другому, быстро определяя диагноз, переходя к тем, кому еще можно помочь.
Земля вздрогнула под тяжестью подков. Визигот-лучннк на каштановом берберийце развернул коня в нескольких ярдах от нее.
- Милорд Леофрик ждет вас.
В голосе звучало боязливое почтение.
- Скажите... я иду.
Она не двинулась с места, пока сержанты не подошли с подсчетами. Рядом оказался Оливер де Ла Марш под своим огромным красно-синим штандартом; с ним несколько сотников: Лакомб, еще трое. Сен-Син, Каренси, Марль. "Все, что остались?"
- Мадам капитан? - голос Ла Марша осип и звучал глухо.
- Триста двенадцать бургундцев убито. Двести восемьдесят семь ранено. Наших...
Рикард, Виттелеши и Джовани Пьетро смотрели на нее.
- Наших девяносто два целы. Сто восемьдесят убито.
Итальянец сказал: "Дерьмо!" Рикард расплакался.
- И еще сто раненых. Из них примерно две трети ходячих. От Льва осталось меньше двух сотен, и то если повезет.
Дул светлый ледяной ветер. Аш неловко справилась с пряжкой перчатки, отстегнула щиток, прикрывающий правую ладонь, вправила на место за ремешок торчавший палец и снова туго затянула пряжку.
- Идем, - сказала она.
5
Перед Сторожевой башней земля на двадцать ярдов была покрыта золотыми коврами. Длинный стол окружали знамена, а подходя к нему, Аш почувствовала тепло разожженных чуть поодаль костров.
Она подняла взгляд над языками пламени к зимнему небу и почти столь же бесконечному осадному лагерю.
- Безумие.
Де Ла Марш понимающе кивнул, на лице, еще хранившем память о счете убитых и раненых, начала проступать улыбка.
- Но вы это сделали, мадам капитан, Дева Дижона! Вы это сделали!
С земли видны были только мантии и покрывала, да еще первый ряд остроконечных солдатских палаток. Несмотря на крики назиров и арифов, солдатня вывалила полюбоваться на огромный пролом в стене города. Тысячами.
Аш вдруг задрожала в своей душной броне, остановилась и едва собралась с силами, чтобы знаком приказать Рикарду передать знамя Джовани Пьетро и помочь ей отстегнуть душивший ее наустник. Рикард распускал ремни шлема. "Плевать. Либо мир, либо нет, и плевала я на всех убийц.
Мне все равно".
Холодный ветер хлестнул по затылку. Аш потянулась левой рукой к волосам, забыв про кровь на перчатке, и наткнулась взглядом на отражение своего лица. Рикард держал перед ней полированный шлем. Как раз на уровне шрамов скулы пересекла красная полоса обожженной кожи. Нижние веки отекли.
"Я - одна из девяноста двух, и это малость побольше простого везения".
К ней шагнул Роберт Ансельм. В нескольких шагах позади держался Ричард Фолло. Покрытый с головы до ног пылью виконт-мэр явно был не в себе. Он тихо смеялся, как видно, просто от восторга.
Аш знала, какая мысль заставляет так смеяться: "Мы живы".
Золотая ткань сминалась под ее железными сапогами. За столом уже сидели шесть или семь человек: в центре - Леофрик, по правую руку от него Фридрих Габсбург, по левую - французский эмиссар и с ним де Комин. Дальше Лебрия и еще какой-то квахид. За спинами сидящих стояли люди в латах. Черты одного юноши ясно говорили о его принадлежности к Дому Леофрика.
Аш позволила себе задержать взгляд на каждом лице - Фридрих Габсбург отметил ее взгляд улыбочкой - и вернуться к карфагенскому амиру Леофрику.
- Не совсем выжили из ума, стало быть? - философски рассудила она. - Я так и думала. Особенно после беседы с вашей дочерью. Однако помогло спасти жизнь, как я догадываюсь.
Теперь она широко ухмылялась - следствие перенесенного возбуждения и подъема. "Надо было велеть кому-нибудь отскрести мне латы". Запекшаяся кровь и грязь так и остались на стали, и вонь пробиралась сквозь одежду. Она стояла так, зашитая в железо: а каменные руки копали могилу. Человеческие тела лежали грудами на непробиваемом человеческими силами льду.
Воспоминание ударило ее горячей волной. Первый в ее жизни труп. Не такое величественное зрелище, как все эти отмытые добела тела под серым небом. Она убежала поиграть на летнем солнцепеке и на лесной прогалине, в ярком луче света, пробившегося сквозь зеленую листву, обогнув валун огромный для ее роста, - едва не наступила на труп человека, убитого во вчерашней стычке.
Это была блестящая черно-зеленая бесформенная туша, ничем не напоминавшая человеческое тело, пока мухи, сплошь облепившие ее, не поднялись с тонким жужжанием в воздух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
