— А я не согласен с последним пунктом, — спокойно заметил Озеров.
— Можешь в приложении к протоколу написать свое особое мнение, — раздраженно бросил Тумов. — Принципиального значения это не имеет.
Озеров пожал плечами, но ничего не сказал.
На следующее утро Озеров, Батсур и Пигастер на маленьком газике выехали к развалинам монастыря.
Машину вел Батсур. Озеров по карте указывал путь. Ехали на юг вдоль сухого русла давно исчезнувшей реки. Справа и слева тянулась пустыня. Горячий воздух столбами поднимался от раскаленной земли.
Обрывы плато вскоре исчезли за желто–коричневыми увалами. Лишь гребень хребта со сверкающим белым пиком Мунх–Цаст–Улы остался единственным ориентиром в бескрайнем просторе равнин, по которому неторопливо бежал маленький газик.
Древнее русло давно потерялось в песках, пропал в синеве неба гребень Адж–Богдо, а газик бежал и бежал вперед. Горячий воздух бил в лицо, обжигал кожу.
Повстречали стадо куланов — короткогривых диких ослов. Они подпустили машину совсем близко, а затем неторопливо исчезли среди барханов.
— Край непуганых зверей, — заметил Озеров.
— Судя по поведению стада, эти куланы не видели ни машины, ни человека, — отозвался Батсур.
Озеров мельком оглянулся на Пигастера, и ему показалось, что американец с интересом прислушивается к разговору.
В полдень газик въехал в широкое каменистое ущелье, прорезанное в невысоком плато. На дне ущелья в тени крутых красноватых обрывов появилась зелень, приятно ласкающая взгляд после сурового однообразия камня и песков. Среди остролистых колючих кустарников виднелись заросли древовидной караганы, известной на севере под названием желтой акации, темно–зеленые кроны приземистого ильма.
— Скоро монастырь, — сказал Озеров.
За поворотом ущелья каменный обвал перегородил дорогу. Огромные желтые и красноватые глыбы были в беспорядке нагромождены одна на другую.
Батсур остановил газик. Путешественники вылезли, поднялись на нагромождение глыб и увидели монастырь. Он лежал в расширении ущелья. Остатки массивных стен, сложенных из желтых тесаных камней, опоясывали развалины больших прямоугольных строений. Широкие каменные лестницы поднимались к рухнувшим порталам. Несколько старых платанов и орехов росли вокруг разрушенных зданий. В стенах ущелья над широкими кронами деревьев чернели входы в многочисленные кельи, высеченные в скалах.
Батсур громко крикнул. Многоголосое эхо повторило возглас, и снова воцарилась глубокая тишина.
— Никого, — сказал Озеров.
— Спустимся и осмотрим развалины, — торопил Пигастер.
— Осторожнее, — предупредил Батсур. — Когда люди уходят, на их место приходят змеи.
Путешественники долго бродили по развалинам. Пигастер фотографировал остатки лепных карнизов и упавшие колонны. Батсур прислушивался, настороженно поглядывал по сторонам.
— Никогда не знаешь, кого встретишь в таком месте, — тихо сказал он Озерову.
Осмотрели доступные кельи. Они были пусты, а в одной устроил себе гнездо огромный орел–стервятник. Гостей он встретил свирепым шипеньем, угрожающе раскрывал клюв, изгибал голую шею и, видимо, не собирался уступить свое место без боя.
— Людей здесь давно уже не было, — заметил Озеров, когда все трое спустились на широкий двор, замощенный каменными плитами.
— А где жил старик? — спросил Пигастер.
— Не знаю. Мы разговаривали с ним на этом дворе. В свое убежище он нас не пригласил.
— Посмотрим еще, — предложил американец.
Теперь решили разойтись и осматривать развалины порознь. Озеров полез на вершину плато. Пигастер углубился в руины самого большого здания. Батсур заглянул в разрушенную башню, прошелся вдоль стен, потом присел в саду возле источника.
“Богатый был монастырь, — думал он. — Граница близко. Проходили богомольцы из Китая… Источник, вероятно, считался целебным. Место укромное. Озеров прав: умирание караванного пути повредило монастырю, но едва ли оно могло остановить паломников. Что же заставило монахов уйти отсюда? Землетрясения? — Батсур обвел глазами развалины. — А может, и это не главное? Надо узнать в Улан–Баторе. Странно также, почему монахи не использовали источник у вулканического плато. Они не могли не знать о нем…”
Пронзительный крик заставил Батсура вскочить на ноги. Это был голос Пигастера. Батсур одним прыжком перемахнул невысокую ограду, выхватил из кармана пистолет и бросился в лабиринт развалин. Крик повторился. Теперь он был хриплый и полу задушенный.
Батсур, закусив губы, несся вперед. Он обогнул одну стену, перескочил через другую, взлетел по рассыпающимся ступеням, со всего маху ударился о выступ какого‑то карниза, спрыгнул, а вернее, свалился с высокой каменной террасы, прорвался через густые заросли колючего кустарника и замер.
Посреди небольшого внутреннего дворика на каменных плитах катались свившиеся в один клубок Пигастер и большой буровато–коричневый зверь. Батсур успел рассмотреть, что американец обхватил обеими руками горло зверя и силится оттолкнуть его оскаленную пасть от своего залитого кровью лица. Раздумывать было некогда, стрелять — нельзя.
Батсур прыгнул вперед, поймал рукой коричневую холку зверя, одним рывком оторвал его от Пигастера и отшвырнул в угол двора. Ошеломленный барс припал на мгновение к каменным плитам и огромным прыжком ринулся на Батсура.
Пуля встретила его в воздухе. Барс перевернулся и тяжело ударился о каменный пол у самых ног молодого монгола.
— Стреляйте еще, — умолял Пигастер.
— Не надо, — сказал Батсур, пряча пистолет и наклоняясь к американцу. — Он совершенно мертв. А что с вами?
— Кажется, я весь разорван на куски, — со стоном прошептал мистер Пигастер, косясь на лежащего рядом барса.
Осмотр раненого показал, что разорваны, в основном, куртка и брюки. Сам мистер Пигастер отделался несколькими неглубокими царапинами на груди и голове. Батсур посадил американца возле стены, быстро перевязал царапины носовыми платками и кусками рубашки.
Стоять мистер Пигастер не мог. Ноги под ним подкашивались, а голова без сил падала на грудь. Все его тело дрожало, как в сильнейшей лихорадке.
Недолго думая, Батсур взвалил американца на плечи и понес к машине.
“Куда делся Озеров? — думал Батсур, пыхтя под тяжестью американца. — Неужели он не слышал криков и выстрела?”
Дотащив мистера Пигастера до машины, Батсур посадил его на заднее сиденье и загнал газик в тень обрыва. Затем, не обращая внимания на протесты американца, влил ему в рот для бодрости изрядную порцию коньяку и пошел в развалины искать Озерова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
