заикнулся было Поттер.
— Два наряда по кухне за пререкания. Мои приказы не обсуждаются, если ты не забыл, так что живо марш отсюда! Гарри, я сказал — живо, а ты переставляешь ноги, как старая больная черепаха! Мэри разве не объяснила тебе, что по этому дому передвигаются бодрой рысцой?
— Объяснила, пап, — вставила я.
Малфой с умилением наблюдал за семейной сценой.
— Может быть, ты и впрямь сделаешь из него нормального человека, — заметил он, когда Гарри все-таки ушел.
— Не «может быть», а точно сделаю, — фыркнул папа. — Что у тебя нового?
Малфой покосился на меня.
— Мэри знает много, но язык за зубами держать умеет, — сказал отец. — Выкладывай уже. Только заглушку не забудь поставить, шпион ты наш доморощенный!
— Не забуду, — буркнул тот и замолчал. Потом сказал все-таки: — Знаешь, Энди, я поговорил с женой… Одним словом, я готов рискнуть.
— Чем? Деньгами, собой, сыном?
— Всем, — был ответ. — Впрочем, деньги-то я уже начал потихоньку перебрасывать туда, где до них не доберутся. Быстро, сам понимаешь, нельзя, заподозрят неладное… А пока я присмотрел неплохое местечко в тех краях, о которых мы с тобой говорили, скоро выкуплю себе там неплохое поместье. Это не наш мэнор, конечно, но что уж теперь… Зато море рядом, горы красивые, лес, Драко понравится. Тебе я там тоже усадебку присмотрел, неподалеку. Симпатичное бунгало у озера, до нас рукой подать.
— Вот за это спасибо. Я в таких делах плоховато разбираюсь, а тебя не надуешь.
— Верно… Ну а касаемо меня самого… думаю, лучше будет заняться этим, когда переберемся подальше отсюда.
Малфой вдруг ссутулился и словно бы постарел.
— Не хочешь, чтобы тебя увидели калекой, если вдруг дело не заладится? — негромко спросил папа.
— Не хочу. Знаю, что и так можно жить, и волшебный протез сделать не проблема, и Нарцисса меня не бросит, и сын не разлюбит… — тот покачал головой. — Все равно страшно.
— Понимаю, Люк. Поверь, понимаю. Я… многое видел, ты знаешь.
Папа выразительно покосился на меня, и я ретировалась без единого возражения. Понятно, у них теперь будет мужской разговор глубоко заполночь, и мне при нем присутствовать совершенно ни к чему. Выпить папа и сам нальет, а я пойду себе спать…
Судя по тому, что с утра в доме царила мертвая тишина, я угадала верно. Скорее всего, мистер Малфой отбыл к себе в мэнор, а папа дрыхнет. Ну а у меня режим: подъем, зарядка, завтрак… А завтрак должен готовить Гарри, у него еще наряды по кухне остались! Я постучала в его дверь, велела живенько подниматься, одеваться и вставать к плите. Сама же я сунула нос в родительскую спальню: так и есть, отец крепко спал. Ладно, будить его — себе дороже… особенно если посчитать, сколько бутылок осталось в гостиной. Я лучше приберусь пока что.
— Гарри, не шуми, — сказала я полушепотом. — Если папа проснется злым, я нам обоим не завидую. Так что — на цыпочках, и чтобы кухня блестела!
— Угу…
— Блин, ты опять волосы отрастил? — сообразила я.
— Да, а что? — мрачно спросил он.
— А то, что пойдем, я тебя снова постригу, — вздохнула я. — Иначе ты будешь просто брит наголо. И имей в виду — если папа заметит волосок в еде… Выпорет, как пить дать. Он этого не переносит.
Что правда, то правда… Помню, еще в начале первого курса соседка по спальне, Мейбл, спросила:
— Мэри, а почему ты не носишь волосы распущенными? Они у тебя такие густые, красивые…
— Мне так удобнее, — пожала я плечами и продолжила заплетать тугую косу.
Ну не стану же я объяснять, что роскошные завитые локоны полагаются мне только по праздникам? И что появляться на кухне с неприбранными волосами и без косынки строго запрещено? Потому как если в тарелке обнаружится волос… Впрочем, за столом тоже нужно быть аккуратно причесанной, ну, хотя бы собрать шевелюру в хвост или скрутить пучок на затылке, о чем периодически забывает Энн. Ну как можно быть такой непонятливой в ее возрасте? Я и то сразу запомнила… Да и вообще, с заплетенными волосами куда удобнее. Я же не Грейнджер, у которой буйная грива так и развевается!
Еще, помнится, я как-то раз в шутку сказала папе, что нам с Энн надо постричься, как новобранцам, тогда никаких проблем не будет. В ответ я получила тяжелый взгляд и пару фраз, из которых сделала вывод: папа считает, что длинные ухоженные волосы у женщины — это прекрасно, но ровно до тех пор, пока эти самые волосы не оказываются у него в супе. Конечно, если похвастаться нечем, то лучше постричься покороче и не позориться, но раз природа одарила нас с Энн таким богатством, то не надо его портить. Вот поэтому-то, когда мои одноклассницы щеголяли модными стрижками, я заплетала косу. Раньше она была длиннее, до пояса, но я пожаловалась папе, что мне так неудобно ходить в бассейн (коса просто не помещалась под купальную шапочку) и вообще заниматься спортом. А заколоть ее невозможно, слишком тяжелая: шпильки вылетают, заколки ломаются… Тогда только он лично отрезал мне волосы пониже лопаток, а отрезанное сжег. Говорю же, он человек с причудами…
Гарри молча стерпел мою не очень-то умелую стрижку, под моим же чутким руководством перестелил постель (потому что если бы он оставил ее заправленной вот так, точно огреб бы от папы) и отправился готовить завтрак. Ну а я между делом прибралась в гостиной, вытерла пыль, отполировала столик, на который вчера явно что-то пролили, пылесосить, правда, не стала — шуметь не стоило. Потом разобрала накопившееся белье, зарядила стиральную машинку — она работает достаточно тихо, папа на нее не реагирует… Передохнула, выпила чаю с тостами и ушла на улицу: надо было почистить дорожку от снега.
Папа, что было ожидаемо, проснулся ближе к обеду, выпил подряд три кружки крепчайшего кофе, умял целую сковороду омлета с беконом (это я готовила сама, доверять Гарри подобные вещи просто опасно), выкурил пару сигарет и пришел в норму.
— Люк, сука, пьет, как не в себя, — буркнул он на мой вопросительный взгляд. Я сидела на стиральной машинке, а папа брился опасной бритвой. — Волшебник, мать его ети, ему-то ничего… а мои годы уже не те.
— Подозреваю, пап, ему сейчас намного хуже, чем тебе.
— Тоже верно… Кстати, — он посмотрел на мое отражение, — как наше пополнение?
— Ничего. Кое-что он уже усвоил. И да, пап, мне пришлось его снова постричь.
— Умница, дочка, — рассеянно сказал отец. — Я так понимаю, обед готовила ты?
— Ага.
